– Почему Мераби так изменился? – недоумевала Манана. – Зачем я тогда решила умереть, если он и так на Нину стал смотреть?
– Ну, во‑первых, доказать, что он… э… интересуется девушками и что он – мужчина. А во‑вторых, если ты испугалась за Нину, когда та ушла, то и он мог испугаться. Откуда я знаю? Может, он совсем Кахин сын?
– Хорошо, тогда я буду играть Глазунова, меня это успокаивает…
Лучшим времяпрепровождением и отдыхом Манана считала музицирование. Она играла любимые этюды, мелодии, которые подбирала специально для балетного класса. Иногда играла джаз. Редко, но с удовольствием разучивала по нотам новые пьесы. Нине нравилось слушать, как играет свекровь.
Жизнь шла своим чередом. Нина готовила, гладила, драила сантехнику и окна. Мераби ей стал даже нравиться. Он много шутил, водил ее в театр, на концерты, они обсуждали книги и фильмы. С ним было интересно. Он оказался щедрым и добрым, искренним и ранимым. Нине было приятно его внимание, его подарки и сюрпризы. Мераби был из тех мужчин, которые способны встать на одно колено и сделать предложение. Которые не считают пошлым бросить кольцо в бокал с шампанским и завалить всю кровать бордовыми розами. Романтик.
– Фу, это же… так просто! – хихикала Шушана, которой Нина показывала подаренное кольцо и рассказывала, как Мераби отвез ее в горы и показал вид на город, от которого захватывало дух.
– А мне приятно, – отвечала Нина. – У меня такого никогда не было.
– Ты что? Совсем мужчин не знаешь? – удивлялась Шушана. – Да они все такие, пока до дела не дошло! Отвез он ее, кольцо подарил! Песни не пел? Пусть лучше предложение сделает!
– А мне нравится! Нравятся цветы, нравятся рестораны и свидания! Да, у меня такого не было! – чуть не кричала Нина, которая удивлялась сама себе. Если бы хотя бы год назад кто-то ей сказал, что она будет с восторгом смотреть на охапку роз – пышных, пошлых, на длинных стеблях, замотанных в золоченую упаковку, она бы поморщилась и сказала, что такое – не для нее. Если бы кто-то предложил ей поехать не пойми куда, чтобы увидеть город с высоты птичьего полета, она бы поперхнулась от возмущения. Но это же правда – как в дешевом романе, как в бразильском сериале, как не бывает в реальной жизни! Но сейчас ей все это очень нравилось. Да, у них были странные отношения – они с Мераби жили в одной квартире, сначала считались мужем и женой, потом непонятно кем. Она готовила ему завтраки и ужины, но при этом они «встречались»! И Нина не могла признаться Шушане, что очень хочет выйти замуж за Мераби и он готов жениться по собственному желанию, а не по велению матери. Как не могла признаться, что они с Мераби несколько раз тайно встречались в квартире его друга, а один раз – в пентхаусе лучшего отеля города. И там все было так, как в кино, – пошло, романтично, предсказуемо и очень, очень здорово. Были и клубника со взбитыми сливками, и шампанское в ведерке со льдом, и полотенца, свернутые в виде сердечек.
Шушана не могла успокоиться и при каждой встрече намекала Нине, что Мераби окажется плохим любовником, плохим женихом и плохим мужем. Если так много говорит и так часто дарит цветы, то точно ничего не может, у любой женщины спроси.
– Он хороший любовник! – не выдержала Нина и рассказала про их тайные встречи.
Тут у Шушаны случился нервный срыв, она так хохотала, что остановиться не могла.
– Только никому не говори! – Нина уже пожалела о том, что призналась подруге.
– Я не могу молчать! – хохотала Шушана. – Можно я только Ирме и Жужуне расскажу?
– Тогда уж сразу всему городу расскажи!
– Ты же рассказала всему городу, что Мераби импотент!
– Я так не говорила!
– Слушай, вы как дети! Вы что – Мананы боитесь?
– Я точно боюсь, – призналась Нина.
– Пусть она тебя теперь боится!
– Она и так боится, что я уведу у нее Мераби. Смотрит на меня, будто я ее отравить могу. И ревнует, – можно подумать, Мераби не сын ей, а муж. Она мне несколько раз говорила, что Мераби совсем стал сыном Кахи.
– Давно пора ей что-нибудь подсыпать! – не могла унять смех Шушана.
В словах Нины была доля правды. Манана стала побаиваться невестки. Она чувствовала, что отношения Нины с Мераби изменились, что Нина стала по-другому себя вести. Мало того что Мераби и Нина все больше времени проводили наедине, так еще невестка почувствовала себя в доме хозяйкой. Даже соседки считали ее чуть ли не родной. Римма так вообще души в ней не чаяла после того, как Нина отдала деньги за свет.
Чтобы сделать Манане приятное, Нина стала смотреть с ней сериалы. Сначала они пересмотрели все бразильские, которые очень нравились Манане и совсем не нравились Нине, а потом стали смотреть турецкие. Когда начался сериал про турецкого султана Сулеймана, Манана с Ниной даже стали близки – обе приклеивались к телевизору, чтобы посмотреть очередную серию. Манана представляла себя Валиде – султан, а своего ненаглядного Мераби – Сулейманом Великолепным.
– Как он похож! Ну просто вылитый мой Мераби! – восхищалась Манана.
Нина хихикала, но беззлобно. Мераби был так же похож на Сулеймана, как свекровь на… нет, тут Нина должна была признать – Манана могла составить конкуренцию Валиде-султан. С каждой новой серией свекровь все больше перенимала манеры своей обожаемой героини. Однажды Нина застала Манану перед зеркалом – та репетировала наклон головы Валиде и ее манеру вставать с дивана.
Когда Нина хотела задобрить свекровь, она в шутку называла ее Валиде, но та принимала обращение как данность.
– Нет, – говорила Нина, – Мераби совсем не похож на Сулеймана, а вот вы – копия Валиде!
И в тот момент надо было видеть выражение лица свекрови – она так царственно кивала, так склоняла голову, что этим можно было любоваться до бесконечности. Все-таки в Манане погибла великая, без преувеличения, актриса. Свекровь даже временно забыла про свои роскошные чалмы и вернулась к майонезным баночкам – Нина обегала все магазины и нашла замену разбитым – баночки с детским питанием. Манана была довольна и благодарила невестку – тара была разного размера и давала волю фантазии. Правда, пришлось объясняться с соседками, которые решили, что Нина беременна и закупается детским питанием впрок, поскольку сама кормить ребенка не собирается. Но Нина под страшным секретом сказала Римме, что банки предназначены исключительно для Мананиных начесов, и разговоры сразу стихли.
Манана делала пышные прически с помощью шиньонов, которые были помыты, просушены, разложены на туалетном столике и готовы к использованию. Манана даже сшила себе балахон в пол, на манер платья Валиде, и ходила в нем по квартире. Серии, когда Валиде управляла сыном и государством, держа в страхе гарем, Манана пересматривала по нескольку раз – Нина включала компьютер и находила нужные фрагменты. Но перед премьерой новой серии Манана торжественно усаживалась на диване, ни в коем случае не разрешая себе прислониться к спинке, и, замерев, смотрела за тем, как Валиде проявила мудрость, как поставила на место невестку, как дала мудрый совет сыну. Это были счастливые дни. Но они закончились быстрее, чем ожидала Нина. Манана вдруг стала по-другому на нее смотреть и даже не напоминала, что через десять минут начнется сериал. Нина никак не могла понять, что вдруг нашло на свекровь, пока не догадалась – Манана видела в ней Хюррем-султан, любимую наложницу Сулеймана, метившую на место Валиде. Свекровь уже не отделяла реальность от кино. За ужином она ждала, когда Нина первая попробует мясо, и только потом соглашалась съесть маленький кусочек. Она купила себе воды и попросила, чтобы ее бутылки никто не использовал, – видимо, боялась, что Нина ее отравит. Случилось совсем вопиющее событие – Манана не только стала закрывать дверь в свою комнату, но и вызвала слесаря, чтобы тот поставил щеколду.
