Сыряй, как водится, поругал охотников за убитого медведя и обещал поклониться Лесному богу за их вину. Но за собак весёлых охотников срамить не стал, хозяева как-никак, хотя животину ему было жалко. На охоте всякое бывает, иной раз не только собаки гибнут, но и люди.
- Зови своих стряпух, - сказал Ладомир. - Отведаем медвежатины.
- Так и банька готова, - сказал Сыряй. - Пока челядинки парят-жарят, вы успеете обернуться.
За стол садились, как заново народившиеся, с ощущением лёгкости в распаренных телах. Среди суетящихся вокруг стола полонянок Ладомир углядел двух непраздных.
- Смотри, - погрозил он пальцем Сыряю, - чтобы волчье семя не перепуталось с иным прочим. Если уродятся крепкие дети, то мы их в свой род возьмем, и жёнкам будет послабление.
- От тяжёлой работы их освободи, - сказал Ратибор. - Как бы не скинули раньше времени.
Пировали остаток дня и чуть ли не половину ночи. К утру только угомонились, но спали недолго - как только забрезжил рассвет, заторопились в обратный путь. Сыряй уже приготовил возы с ценной поклажей.
Спали вроде мало, а пили много, но никакой усталости Ладомир не чувствовал, наоборот - впору было бежать за санями вприпрыжку подобно Войнегу, в котором не перебродили ещё Сыряевы меды. Да и лошадям, ходко идущим по проторенному пути с гружеными возами, нужен был отдых. Ладомир, пробежав с полверсты вслед за санями, задохнулся и прилёг на возок к Твердиславу и Изяславу. Ставров сын всё ещё обиженно дул губы на плешанского воеводу.
- Ты вчера беспокоился о волчьем семени, а чем моя ятвяжка хуже ваших?
- Нет ничего худого в том, если ты о своём рождённом от полонянки ребёнке позаботишься, - отозвался Ладомир. - Но не ставь его на равную ногу с законными сыновьями, не бесчесть ни собственного, ни Хабарова рода.
- А княж Владимир не от рабыни рождён, что ли? - огрызнулся Изяслав.
Ладомир перестал улыбаться и построжал лицом:
- Выбрось из головы, Изяслав, подобные думы, ничего кроме горя и забот они тебе не принесут. Законным наследником твоим может быть только сын Милавы от тебя рождённый и никто другой. А будешь упорствовать в заблуждении, старшина тебе этого не простит.
Не глуп молодой боярин, потому должен понять, в чём его выгода, а огрызается просто из мальчишеского тщеславия. Ну и обида его гложет за Милавиного первенца Яромира.
- Ведун Гул бывает в твоём доме?
- Заходил раза три, а что? - Изяслав искоса глянул на воеводу.
- Давно не видел старца, хотел словом перемолвиться.
- На той семеднице был. Со мной слова не сказал, а от жены дар принял, разве волхвы поступают?
И к плешанскому воеводе Гул не зашёл - с чего бы это? Ладомир покосился на Твердислава, но тот в ответ только плечами пожал. Выходит, не только с Ладомиром, но и с другими Волками не встречался Гул, иначе Твердислав непременно бы об этом знал. От глаза Гаврана ничего не укроется в округе, другое дело, что попусту болтать он не будет. А Изяслав прав - не было доселе такого, чтобы волхвы общались с женой в обход мужа. Что за странный хоровод затеяли Перунов ведун и новгородская вила?
Ладомир пробежался ещё раз до своего возка и упал рядом с Войнегом. Притомившийся от бега Белый Волк, распахнув кожух, грелся под скудными в эту пору Даджбоговыми лучами. Похоже, Сыряев хмель выдохнулся из него уже окончательно.
- Гул был у Изяслава, но дары принял только от Милавы.
Войнег присвистнул и запахнул кожух:
- Чем же это Ставров сын прогневил волхвов?
- Не нравится мне это, - вздохнул Ладомир. - Прежде женщины не служили Перуну.
Войнег сдвинул бобровую шапку на лоб и почесал затылок:
- Слышал я краем уха о Перуновых Волчицах, но это от богини Макоши к Ударяющему богу след.
О бабьей богине Ладомир знал мало. Знал, что кланяются ей женщины, прося легкого разрешения от бремени, достатка и покоя в доме. Но ходили о Макоше и другие слухи, как о самой старой и гневливой из славянских богов и как о прародительнице всего сущего.
- Поговори с Милавой, - посоветовал Войнег. – Может, она скажет тебе что-нибудь интересное.
- Нет, - покачал головой Ладомир. - Она жёнка хитрая. Наплела твоей Светляне, что у тебя присуха на дальней усадьбе.
- А кабы и завел присуху, то Милаве какой в том убыток?
- Вот и я хочу узнать, зачем она тревожит наших жён.
Глава 8
Весна в Плеши
Весна грянула, когда Гасты водружали над своим новым гонтищем Даждьбогова конька. Блинами угощали всю Плешь уже с нового крыльца. Тем испеченным Даджбоговым ликом помогали миру пробудиться от крепкого сна. А по всей Плеши уже буйствовал народ, показывая свою удаль, дабы Солнечный бог не усомнился - есть ещё на земле люди, способные шевелиться, и без ласк Даждьбоговых им не обойтись.
В новый дом въехали только Ладомир с Войнегом и Ратибором, а Твердислав с женой Зорицей и перебравшейся к ним Бречиславовой Рамоданой остались на Киряевом подворье. Бречислава ждали летом, а девочкой его жена разродилась к самым Даждьбоговым дням. Ладомир только крякнул от огорчения на такую Бречиславову незадачу, а подоспевший Сновид ухмыльнулся - две его малухи уже готовились встать на ноги, а Растрепуха вновь ходила непраздной.
- Не всё же мечники, - важно пояснил Сновид. - Нужны и стряпухи.
- Стряпухи, да не для наших ртов, - безнадёжно махнул рукой Ладомир. - От девок одни убытки.
В новом доме порядка было больше. Жёнщины уже не толклись все вокруг стола, а как добрые сёстры разделили свои заботы. Купава отвечала за стряпню, Светляна - за детей, а Ждана, как старшая в доме, - за подворье. Холопов в новом доме было до десятка, а всё Вельямидовой дочке мало. Одно приметил Ладомир за Жданой - красивых челядинок она не держала в доме, а норовила сплавить подальше - либо на дальнюю усадьбу, либо вообще в чужие руки. Привечала больше рябых коровищ, на коих позаришься разве что спьяну. Хозяйству от таких девок только польза, но для Волчьего глаза услады никакой.
Располневшая Милава, которой до срока оставалось всего ничего, заплыла на новое Ладомирово подворье ленивой утицей. Зыркнула на воеводу бесстыжими глазами и проплыла мимо, перемолвится словом с жёнщинами.
- В Перуновы Волчицы метишь? - шепнул ей Ладомир неожиданно из-за спины и по тому, как вздрогнула Милава, понял, что не ошибся.
- А это не твоего ума дело, боярин Ладомир, - пропела с придыханием Хабарова дочка. - Это забота Перуновых волхвов.
- Моя забота, чтобы ты жёнам нашим головы не дурила, - предостерёг Ладомир. - А если не присмиреешь, то я учиню тебе спрос.
На том и разминулись они с Милавой, которая взошла на крыльцо, покачивая раздавшимися бёдрами. Ладомир полюбовался ею со спины, прикидывая в уме, кого же она носит с такой горделивостью, и по всем приметам выходило, что мальчика, с чем он и поздравил Изяслава.
