- Сеньорита Мария – дочь маркграфа Зигфрида и невеста капитана Геро. Сеньора Гертруда – жена центенария Арнульфа, мажордома маркграфа. Что касается сеньоры Матильды, то она находится под покровительством монсеньора Гильдеберта, с которым вам скоро предстоит встретится.
- Это как – под покровительством? – полюбопытствовал княжич Рогволд.
- Как бы это помягче выразиться… - задумчиво протянул Фридрих.
- Потаскушка, в общем, - пришел ему на помощь Юрий.
- Это слишком резко, юноша, - осудил гостя купец. – Монсеньор Гильдеберт весьма достойный и уважаемый человек.
- Так я ведь не о монсеньоре, - вскинул невинные глаза Юрий. – Я о его содержанке.
- И тем не менее, я считаю необходимым предостеречь вас, сеньоры, от слишком поспешных выводов в отношении доступности тех или иных особ. Чрезмерное внимание к сеньоре Матильде может вызвать гнев монсеньора, с весьма печальными для вас последствиями.
- Мы будем иметь это в виду. – Боярин Юрий прижал правую руку к сердцу, выражая тем самым признательность уважаемому Фридриху за проявленную заботу. Лицемер! Конечно патрикий Аристарх с готовностью присоединился бы к предостережением Фридриха, если бы у него была хотя бы самая малая надежда на то, что молодые люди задумаются и перестанут заглядывать под любой подол, встречающийся на их пути. Добро бы речь шла о простых поселянках, так нет же, этим родовитым негодяем непременно подавай благородных особ. В Волыни боярин Юрий успел крупно насолить первому ближнику тамошнего князя, а ведь пробыл он там всего лишь седмицу. О скандале в Браниборе лучше не вспоминать. Две дочери любезного капитана Эберхарда, опекающего ныне этот славянский город по поручению графа Зигфрида, лишились невинности раньше, чем их отец успел сообразить, кого он приютил под своим кровом. И теперь патрикию Аристарху придется объезжать этот во всех отношениях приятный город стороной, поскольку капитан Эберхард, надо полагать, уже успел узнать горькую правду.
- А кто тот мрачный тип в черном кафтане, который терся у входа? – спросил Рогволд.
- Это князь говолян Тугомир, - со вздохом пояснил Фридрих. – Язычник. Но отец Ингебер позволил ему посещать храм, поскольку душа князя, кажется, приоткрылась для света. Князь Тугомир был захвачен в полон семь лет назад. Поначалу его держали в замке под запором, но потом позволили жить в Мерзебурге простым обывателем.
- За ним присматривают?
- Разумеется. Говоляне очень дерзкое племя, после того как Генрих отобрал у них Бранибор они затаили на саксов обиду.
- А дом центенария Арнульфа расположен через два дома от твоего, уважаемый Фридрих? – спросил Юрий.
- Да. Там чудесный садик. Но сам сеньор Арнульф большую часть времени проводит в замке. Тем более сейчас, когда маркграф Зигфрид тяжко болен.
- Какая жалость, - покачал головой Юрий. – А я так хотел с ним повидаться.
Патрикий Аристарх от возмущения едва не захлебнулся вином. Свет не видел большего негодяя, чем сынок распутной боярыни Татьяны. Вот уж действительно – яблоко от яблони недалеко падает. А жена боярина Жирослава, это такая яблоня, что иных плодов кроме червивых от нее и ждать не приходится.
- Аббат Адальберт уже справлялся о тебе, боярин Аристарх, - сказал расстроенному патрикию Фридрих.
- А кто он такой, этот аббат?
- Правая рука монсеньора Гильдеберта. Архиепископ Майнцский хочет с тобой встретиться завтра днем, боярин.
- А где он остановился? – встрепенулся Аристарх.
- В замке маркграфа Зигфрида.
- Ну что же, я готов.
Глава 7
Крещение князя Тугомира
Увы, патрикию Аристарху так и не удалось встретиться с монсеньором Гильдебертом. Рано по утру пришло печальное известие о кончине маркграфа Зигфрида, и архиепископу Майнцскому сразу стало не до посла. Аристарху ничего другого не оставалось делать, как выразить глубокое соболезнование близким покойного и ждать, пока архиепископ исполнит печальные обязанности по отпеванию и погребению одного из самых доблестных и благородных сеньоров Саксонии. Аббат Адальберт заверил киевского посла, что архиепископ Майнцский его непременно примет, как только позволят обстоятельства.
- У монсеньора на тебя свои виды, - опустил очи долу отец Адальберт. – Ты ведь христианин, благородный Аристарх?
- Вне всякого сомнения, - подтвердил патрикий.
- Тогда, быть может, ты согласишься стать крестным отцом князя Тугомира? – спросил аббат.
- Князь решил креститься?
- Благородный Тугомир колеблется, но твое слово, сеньор, может стать решающим.
- Я сделаю все от меня зависящее, чтобы привести к Богу еще одну заблудшую душу, - с охотою подтвердил Аристарх.
- Я рад, что не ошибся в тебе, сеньор, - отвесил патрикию глубокий поклон Адальберт.
Князь Тугомир оказался человеком средних лет, с угрюмым лицом и печальными серыми глазами. Судя по всему, годы, проведенные в заточении, не прошли для него даром. Тем не менее, на киевского посла Тугомир посмотрел с интересом и жестом пригласил его к накрытому столу. Обстановка в доме, выделенном князю под постой, была более чем скромной. Саксы явно не баловали своего пленника излишней заботой и вниманием.
- Здесь все же лучше, чем в подземелье замка, где я провел первые три года, - усмехнулся Тугомир.
- Свобода всегда лучше неволи, - сказал Аристарх, присаживаясь на лавку.
- Свобода? – вскинул бровь Тугомир.
- Я говорю о духовной свободе от мерзостей язычества, которую получает всякий человек, обретший истинную веру.
- А ты давно стал христианином, боярин? – спросил Тугомир.
- Я был крещен при рождении, - охотно отозвался Аристарх.
- И это не помешало тебе стать ближником князя Ингера?
- Как видишь, - пожал плечами патрикий. – Сила старых богов иссякла, князь, а возможно, ее никогда и не было. Твоя печальная судьба лишнее тому подтверждение.
- Хочешь сказать, что с принятием христианство мое положение измениться? – нахмурился Тугомир.
- Вне всякого сомнения, - подтвердил Аристарх. – Аббат Адальберт заверил меня, что после крещения ты получишь свободу.
- Свободу от мерзостей язычества? – с усмешкой спросил говолянский князь.
- Нет, речь идет о физическом освобождении. Да и зачем саксам держать под запорами князя-христианина. У тебя, благородный Тугомир, появится возможность вернуться в родной город и занять там подобающее место.
- За счет предательства?
- Ты меня оскорбляешь, князь, - обиделся Аристарх. – По-твоему, я предатель? Или может быть ты первый язычник, который принял христианство? Смею тебя уверить, ты ошибаешься. И в Болгарии, и в Моравии крестились не только знатные мужи, но и простолюдины. Немало христиан есть в Киеве и других городах Руси. Принятие истинной веры будет благом для славянских земель, можешь мне поверить, князь. Исчезнет повод для войн с саксами, баварцами и швабами. Мир и благоденствие сойдут на ваши земли.
