В любом случае мысль озвучена, отторжения у объекта не вызвала. Вот пусть он теперь как следует поразмыслит. Надумает что полезное, сам поделится. Знает, что в столь полезном начинании мы ему точно посодействуем. А пока…
– Ты, Доброга, не сидеть сюда пришел, а по делам. Так что давай сначала решим насчет переговоров между царем Самуилом и ромейским базилевсом, – начал я. – В общем, с задумкой насчет переговоров мы согласны, готовы даже место предложить, которое должно устроить как Самуила, так и нас. Ты такой град Переяславец помнишь? Тот самый, что на землях болгар, но близко к порубежью Руси.
– Помню, – незамедлительно отозвался посланник от ромеев. – Удобно для Самуила, совсем хорошо для вас, но с чего базилевсу соглашаться на это место? Может не поверить, что, прибыв туда, уедет обратно живым и невредимым.
– Уедет. У него будет мое слово, собственное сопровождение в пять сотен воинов и близость росских земель, случись что непредвиденное.
– И ты будешь защищать базилевса?..
– Князь Хальфдан ценит свое слово, – холодно процедил Гуннар. – И не какому-то там базилевсу, замешанному во многих клятвопреступлениях и гнусностях, в этом сомневаться. К слову, он и притягивает к себе такую же гнусь, как коровья лепешка – стаи зеленых мух. И самая жирная муха на сей день – князь Владимир. Прекращай вилять, Доброга, вспоминай, кто отдает тебе приказы – Владимир или мы.
Доброга понимал, что его истинные хозяева здесь, во граде Киеве. Вот и не рыпался, зная, что нескольких слов и малой грамотки в нужные руки будет достаточно, чтобы Владимир вкупе со своим дядюшкой долго и затейливо рвали предателя в застенках. А заодно и его близких, по славным ромейским обычаям, которые переняли легко и с наслаждением. Ведь обычаи эти для некоторых очень близки, ибо позволяют отбросить в сторону такие понятия, как честь, гордость, забыть о принципах и многих поколениях предков.
Гуннар снимал с Доброги тонкую, завивающуюся на зимнем солнышке стружку, не обращая внимания на периодически раздающиеся попискивания. А если без метафор, то выбивал наиболее удобные для нас условия. Впрочем, делал это аккуратно, чтобы нашего двойного агента не заподозрили ни в чем этаком. Рогнеда с удовольствием наблюдала за «процедурой», иногда вставляя ядовитые словечки. Ну а мне оставалось лишь парой слов подтверждать принимаемые решения. И лишь после утрясания главного вопроса начать выяснять интересное лично мне. Те нюансы, о которых Бешеный просто не мог догадаться порасспрашивать. Образ мыслей не тот. Время не то.
– Может ли нынешний пока еще соправитель Василия, его младший брат Константин, начать свою игру? К примеру, договориться с Вардой?
– Нет. Он слаб, труслив, в вечном страхе за свою жизнь, – не колеблясь ни мгновения, ответил Добро-га. – Отречется и забьется в нору. Ну скроется в одной из своих вилл, окружив себя наемниками, и будет тоскливо выть на луну, пока не уверится, что его не хотят отравить или зарезать.
– А что, действительно не хотят?
– Никому не нужно. Он слаб, управляем, хоть и жесток от той же слабости. Всем выгоден был такой соправитель. А перестав им быть, он становится просто пустым местом. Его могут убить, но лишь после смерти Василия. Так, на всякий случай. И сделает это скорее всего Анна, жена Владимира.
Забавно. Вот только, несмотря на юмор ситуации, предположение Доброги выглядит до ежиков логично. Это в знакомой мне ветке истории Анна оказалась инструментом в политической игре, а не самостоятельным игроком. Здесь же, с учетом изменившихся нюансов, у нее появился шанс вылезти на первые роли. Ну а наш агент еще и лично с ней знаком, значит, может делать определенные выводы. И сделал, после чего принес нам в клювике. И вот еще что…
– Отношения между Анной и Владимиром, какие они?
– Спокойные. Без тени чувств, оба воспринимают этот союз как необходимый обоим. А сейчас еще и как путь к власти для одной и к восстановлению былого величия для другого.
– Для нас было бы лучше нечто иное, – скривился Гуннар, понимая, что на отсутствии чувств и свары не раздуть. – Но ты все же жди, следи, сообщай.
– Погоди, – внезапно вскинулась Рогнеда. И я уже знал, о чем она спросит. – Мой сын. Что с ним?
Ну все, сейчас ей настроение быстро на ноль помножат. В очередной раз, что характерно. Всем кроме нее было ясно, что Всеволод находится под абсолютным влиянием своего отца и за прошедшее время ничего к лучшему не поменялось. Разве что к худшему. Владимир Святославович вкупе с Добрыней усердно выковывали из того возможное орудие мести. Раздувалась повышенная ненависть к тем, кто являлся причиной лишения власти над обширными и богатыми росскими землями. Да еще и приправлялось наличием среди наставников парочки христианских священников фанатичного образца. В общем, разжигание ненависти к «язычникам и демонопоклонникам» шло полным ходом. Жестко, цинично, но… эффективно. Чего-чего, а ума у Добрыни не отнять. Ну а практически всегда слушающийся его племянник, Владимир Святославович Тмутараканский, лишь закреплял в реальности идеи своего родича и главного советника.
Вскоре Рогнеда, выслушавшая ожидаемую всеми, кроме нее самой, порцию неприятных вестей о сыне, удалилась. Понимаю, такое лучше переваривать в одиночестве или в компании, кхм, одноразового партнера. Скорее всего будет именно последнее, благо Рогнеда женщина красивая, а такой не составляет ни малейшего труда отловить случайного хирдмана по дороге в собственные покои.
А у оставшихся оставались дела. Та самая шлифовка, доведение до ума договоренностей насчет желаемого времени, воинских сил, сопровождающих каждого из участников, приблизительное устройство полнейшего нейтралитета Переяславца и все в этом роде. Долго, нудно, но без этого никуда.
* * *
Мы обсуждали, а пара хирдманов из числа наиболее ловко и быстро пишущих, скребли перьями по бумаге. Потом из этих набросков родится столь нужный документ. Родившись же, отправится на окончательное согласование и подпись к царю Самуилу и базилевсу Василию II. Только после этого место, время и общий ход проведения переговоров будут официально объявлены. Да-а, хлопотная ты наука, дипломатия. Зато полезная. Верно говорят, что порой перо оказывается эффективнее меча.
Дипломатия… Новый Йомсборг, спешно воздвигаемый на землях ливских племен. Да, те самые буйные йомсвикинги, что путем дипломатических интриг начали становиться этаким форпостом на Балтике. Полезным, нужным форпостом. И с этими союзниками еще долгое время придется обращаться максимально бережно, как с хрупкой фарфоровой вазой.
Союз венедских племен. Лютичи, бодричи, ободриты, а также иные, что помельче, но той же веры, того же языка и крови. И с тем же нежеланием склонять головы под меч и крест посланцев Рима в целом, а также германских и польского князей в частности. Не зря они прислали к нам общего от всего племенного союза посланника, который был встречен со всем почетом, ничуть не хуже, чем посол той же Польши или Болгарии. Хотя нет. Не так. Послу венедов показали. Что он ценен и важен, а еще союзен, в отличие от других. И эти самые «другие» тоже все хорошо поняли. Дураков в Киеве держать не принято, иначе вместо истины получат правители иных стран немалое количество отборной лапши на уши. И будут до-олго кушать неизвестное здесь по названию, но понятное по сути блюдо из обмана.
