И вот время разговора пришло. Закончились молитвы, разошлись все лишние люди. Ну а сам Бруно в сопровождении братьев по ордену и одновременно охранников повел аббата Клюнийского в свои комнаты. Там было абсолютно безопасно, никто из случайного народа не мог услышать то, что ему не предназначено.
– Что привело вас в Обуду, брат Майоль? – вежливо, но без особого воодушевления спросил епископ, стоило им оказаться одним. – Все идет хорошо, Геза не делает ничего, что пошло бы во вред нашей вере и Святому Престолу. Венгрия не Польша. Сжигать язычников или даже их идолищ пока рано. Сделаем это, и князь будет вынужден прислушаться к своим воинам. Тогда будет не другом Рима, но врагом. Опасным, который сразу кинется искать себе союзников. А такие найдутся!
Майоль, слыша резкую отповедь епископа, прозвучавшую раньше, чем он сам успел что-либо сказать, тяжко вздохнул. Воздел глаза к небу, но наткнулся на потолок и перевел их на образ девы Марии. Пробормотал краткую молитву, призывавшую Господа вразумить тех неразумных братьев, которые спешат сильнее, чем то потребно. И это относилось вовсе не к епископу венгерскому. Брат Бруно все делал верно. Знал, когда время спешить, а когда затаиться. Зато некоторые другие то и дело пытались подталкивать умного слугу церкви в спину, стремясь получить желаемое как можно быстрее. Но сейчас не стоило занимать мысли теми, кто того не достоин. Требовалось успокоить собрата-бенедиктинца.
– Я верю тебе, брат. Верит и понтифик, приславший меня сюда. Он передал, что всем доволен, что рад присутствию среди венгров такого верного сына нашей матери-церкви. Но нужна помощь…
– Золото? Войско? – встрепенулся Бруно. Правая рука сжала висящий на груди массивный золотой крест, украшенный россыпью рубинов. – Князь Геза первого не даст, считая, что платят лишь побежденные. Второе зависит от того, куда будут направлены воины и какая ему будет с того выгода. Нет выгоды, и войска остаются на местах, а мое положение при дворе может пошатнуться. Мои слова могут быть излишне откровенны, но видит святой Бенедикт, лучше горькая правда, чем успокаивающая ложь. Она хороша лишь для смиренной паствы, но не для тех, кто призван Господом нашим вести ее в жизнь вечную.
– А вы все так же мудры и искушены в делах земных владык, брат Бруно! – одобрительно вымолвил Майоль. – Я успокою вас – Святому Престолу не нужно золото или воины от Гезы. Напротив, это мы можем дать ему золото. Или более того, увеличение силы и власти, которых он так жаждет. Ваше дело, брат Бруно, внушить ему выгоду от предложенного. И главное, чтобы Святой Престол не был упомянут.
Епископ был не то чтобы удивлен, скорее заинтригован. Добиваться желаемого чужими руками – естественный ход событий. Но чтобы непременно скрывать свое присутствие – подобное для Рима было не очень привычным делом. Хотя, зная Папу Иоанна XV, не стоило изумляться. Италийцы из древних родов давно возвели коварство в ранг искусства. Уж сам Бруно это хорошо знал, будучи родом из тех же италийских земель.
– Что мне надо внушить князю? И какое время у меня на это есть?
Лицо Майоля осталось бесстрастным, но глубоко в душе колыхнулось удовлетворение как от прозвучавших слов, так и от тона, коим они были произнесены. Епископ Венгрии склонялся перед волей церкви, но делал это, не роняя собственного положения. Именно такие слуги и нужны Риму. Способные и главное желающие управлять светскими властителями, но делая это из-за спины, ненавязчиво диктуя волю Святого Престола. И лишь потом, когда положение церкви окончательно упрочится, можно будет выйти из тени. Во весь голос заявить о преобладании власти духовной над властью земной, светской.
– Верные рабы Божьи сообщили, что в скором времени состоятся переговоры между царством Болгарским и Византийской империей с целью установления мира и условий, на которых он будет заключен. Посредником на переговорах будет Хальфдан, князь Киевский. Все они встретятся в небольшом городе Переяславце, расположенном в болгарской земле, но близко к границе Руси.
– Внимаю вам, брат Майоль…
– Святому Престолу не нужен мир между Болгарией и Византией. Пусть эти еретики продолжают истощать силы друг друга. Еще опаснее возвышение князя Хальфдана как миротворца. От него и так слишком много проблем.
– Надо сорвать переговоры, – понятливо кивнул епископ. – Только что может сделать князь Геза? Русь и Болгария граничат, византийцы доберутся на кораблях до Руси или Болгарии, а оставшийся путь пройдут по земле. А воевать с болгарами Геза не станет, не видя в этом ощутимой пользы и отсутствия опасности. Царь Самуил силен.
Сорвать переговоры… Майоль был доволен подобным умозаключением епископа. Раз тот, умный и проницательный слуга церкви, подумал именно так, то и другие умные люди пришли бы к схожим выводам. Если бы вообще о чем-то догадались. Но нет, у Папы Иоанна был совсем другой замысел, способный привести к куда более серьезным последствиям, чем простой срыв переговоров. И он заключался в…
– Понтифик желает не срыва переговоров, а уничтожения договаривающихся сторон. Но только сторон – царя Самуила и императора Василия. А вот князя Хальфдана можно оставить в живых.
– Зачем? – воскликнул епископ, пораженный замыслом Папы до глубины души. – Да, у нас серьезные расхождения с «восточной ветвью» веры, но убить христианских владык и пощадить язычника… Я не понимаю!
– Я вначале тоже не понимал, брат мой Бруно. Но викарий Христа мудр, а к тому же не таит открывшихся истин от своих верных слуг. Восточную ветвь веры надо ослабить, чтобы не случилось раскола, чтобы константинопольский патриарх вместе с духовными наставниками помельче прильнули к груди Рима, как того желает Господь наш. Бог простит нам невинных жертв, что необходимо принести на алтарь торжества веры. Ведь Он даже сыну своему позволил взойти на крест. Вспомни еще Авраама, готового сына-первенца, плоть свою и кровь, принести в жертву единому и истинному Богу. Нам ли идти против воли Его?
– Не нам, не нам! – истово перекрестился Бруно, после чего, встав на колени, сотворил молитву во вразумление и для смирения духа. После же, так и не поднимаясь с колен и не отводя взгляда от иконы, спросил: – Пусть жертвы христиан будут не напрасны, приближая торжество Рима. Души невинных, принявших смерть во имя веры Христовой, все равно прямо в райские кущи проследуют. Но этот язычник, к чему оставлять его в живых?
– Я отвечу. Если с Божьей помощью наш замысел удастся, то смерть князя Киевского приведет к тому, что на его месте окажется регентский совет из жены и этих, братьев по крови. Одни их прозвания в дрожь бросают. Бешеный, Петля, Змея… Неизвестно, что от них ожидать. Власть они удержат, но будут мстить за смерть своего князя. А вот кому? Может и Риму, их Тайная Стража хорошо работает, мы это уже заметили. Нет, пусть лучше Хальфдан сумеет уйти. Живой он будет удобнее. На него можно будет переложить некоторую часть вины за случившееся. Пусть восстанавливает свой облик честного и благородного правителя, всегда держащего свое слово. А мы, убрав его с шахматной доски, продолжим разыгрывать партию, ведущую к победе Рима. И это не мои слова, а слова наместника Бога на Земле, викария Христа, Папы Иоанна XV.
