Магнус, всегда обладающий большим запасом терпения, не изменил себе и в этот раз. Вопрос он задал, лишь когда мы оказались в выделенной нам части крепости. Да еще и отгородились от всех закрытой дверью и надежной стражей. И не прямой, что характерно.
– Ратмир зверствует по твоему приказу, это понятно. Ты опасаешься предательства? – Предают союзники, брат. Здесь же можно говорить лишь о интриге правителей недружественной страны.
– Это будет опасно для всех. Для устроителей тоже…
– Но риск того стоит, – вздохнул я, подходя к окну и глядя на заходящее солнце. Оно было кроваво-красным, напоминая о реках пролитой крови. Необходимой крови. – Базилевс – воин, привыкший не просто командовать издалека, но и быть рядом с опасностью. Если он прикончит Самуила, Болгарское царство падет. Нет никого, кто способен перехватить нити, на которых держится все.
– Роман, он крумид.
– Оскопленный… неполноценный. Ромеи знали что делали, пресекая грозную династию. Даже если он сумеет добиться полного подчинения, месяцы смуты перечеркнут многие одержанные Самуилом победы. Если не все.
Жрец Локи задумался. Сидел, сплетя руки в замок и оперевшись на них подбородком. Я не мешал, сам зная, как это неприятно, когда сбивают с мысли. Дождался. Магнус расплел руки и резко поднялся.
– Если это ромейский базилевс, то он должен был позаботиться о пути отступления. Река!
– Я приказал отправить гонцов. Наши люди на драккарах будут готовы ко всему. А Эйрик не даст ромейским дромонам пойти вверх по Дунаю, я верю в его ум и понимание ситуации.
– Не о том я мыслю…
– Тогда о чем?
Жрец Локи и мой побратим вновь сплел руки совсем в уж непонятном варианте и даже закрыл глаза. Стоял так с минуту, а потом резко потянулся за мешочком с рунами. Вынул несколько из них, пробормотал что-то себе под нос… Затем одна руна отправилась обратно, на ее место еще две. Та-ак, кажется, Магнус получил удовлетворяющий его результат. Ну точно. Выражение лица сменилось на более спокойное, все вынутые руны отправились в мешочек, а тот, в свою очередь, занял свое законное место на поясе. Анализ завершен, теперь точно. А эти атрибуты… Не знаю, не знаю. Все же лично мне они напоминают просто инструменты для максимального сосредоточения, транса, в котором мозг выходит на максимальные обороты. Хотя ничего не отметаю… Достаточно вспомнить мое появление в этом времени. М-да…
– Ромейские суда не будут искать боя, они лишь средство удрать. Но это если мы правы и нападение состоится. И если это базилевс Василий. Все одно, Хальфдан, шли еще гонца к реке.
– Цель? Если начнется – надо ударить первыми, сжигая те три судна. Сил хватит.
– Но в случае…
– …невиновности базилевса? Ты сам в это веришь, брат? Только ему выгодно такое. Мы ни при чем, а Самуил пошел бы иным путем, захоти он крови ромея. Ему не нужна ссора с нами, он помнит время Святослава. Болгария уязвима для удара с северного рубежа.
Не поспорить! Новый гонец был послан, Карнаухому было велено держать людей наготове. Я же надеялся, что мои, подтвержденные Магнусом, подозрения – все же плод разыгравшегося воображения. Очень надеялся…
Интерлюдия
Июль (червень), 989 год. Болгария, близ Переяславца
Петр Стоянов, ранее носивший имя Бранивоя, покачивался в седле, закрыв глаза, полностью отрешившись от всего внешнего. Знал, что скоро покою придет конец, начнется то, ради чего он притащился сюда аж из Лужицы, ныне Лаузица. И хотелось бы отказаться от опасного дела, да не было возможности. Совсем не было! Посланцам наместника Бога на Земле, Папы Иоанна, отказывать не принято. Отказ – верная смерть, зачастую незримая, от яда в вине или тонкого кинжала, что вонзит в спину посланец Рима, прикинувшийся нищим или бродячим монахом. Это они умеют, неслышимые, незримые, скользящие по улицам городов и скрывающиеся под тысячей ложных лиц.
Рим умеет искушать, манить к себе, давать то, что обещал и в то же время не до конца. Он это испытал на себе в полной мере. Тогда, еще в юности, когда земли его предков были завоеваны императором Оттоном Великим, перешли под власть его вассалов, многие предпочли смириться. А где смирение, там и готовность служить новым богам, раз уж старые оказались не так сильны, как то казалось.
Новые правители – новые правила, которые следует соблюдать и не пытаться идти против. Это Петр усвоил быстро, равно как и его отец с матерью. Нужно платить подати маркграфу, поставленному императором Оттоном? Значит, будем платить. Помочь или уж хотя бы не мешать появлению храмов нового, христианского бога? Право победителя, покориться и сохранить жизнь и большую часть имущества куда лучше, чем восставать. Ведь при восстании часто теряют вообще все. Нет уж, лучше поступиться частью и молиться всем, кто услышит там, на небесах, чтобы часть оказалась невеликой.
Вот только отец Петра-Бранивоя, Стоян, был похитрее многих иных. Устанавливая хорошие, крепкие связи с новыми владетелями земель лютичей, он старался сохранить и прежние знакомства. Тому помогало и не до конца утраченное во время завоевания богатство. В отличие от других своих соплеменников, решивших покориться новым владыкам, он не старался всеми силами ПОКАЗАТЬ это. Предпочитал дела, но не открытые, а по большей части тайные. Ведь некоторые из быстро переменивших веру и помогающих жрецам распятого бога устанавливать свои правила оказывались то зарезаны, то просто исчезали, но после их уже никто и никогда не видел. Разве что вытаявшее из стены и полуобглоданное дикими зверьми тело найдут, но у него не спросишь, кем оно было при жизни. Лютичи – народ упорный, и их сложно согнуть. То было ведомо многим, даже кое-кто из завоевателей это понимал. А понимая, ценили перешедших на их сторону, помогающих в умиротворении своих же сородичей.
Шли годы, все казалось гладким и ровным, жизнь налаживалась. Отец Петра начинал всерьез задумываться о том, чтобы принять новую веру, тем самым еще сильнее упрочив свое положение в маркграфстве Лаузиц. Ведь с течением времени маркграф Одо все сильнее прижимал лютичей. Не всех без исключения, а лишь тех, которые держались за старых богов и не сильно-то радовались самому владычеству Священной Римской империи.
А потом настал девятьсот восемьдесят третий год… Тот самый год, когда вспыхнуло Венедское восстание. Лютичи и бодричи стали его главной силой. Они очень удачно для себя воспользовались ослаблением гарнизонов, ведь в то время немалая часть имперских войск была вызвана Оттоном II в Италию. К тому же венедским вождям удалось заключить временный союз с Данией, у которой были свои претензии к имперским соседям.
Сразу запылали твердыни епископов в Бранденбурге, бывшем Браниборске и Хафельберге, оказался снесен до основания монастырь-крепость в Кальме. Ну а ретивые в насаждении новой веры огнем и мечом были отправлены прямиком к своему богу. Порой и тем же самым способом, в распятом на ближайшей стене виде. Венеды умели мстить, а еще любили это занятие.
Умелые воины, ведомые опытными полководцами, венеды с ходу взяли Ольденбург, Гамбург, множество иных крепких мест. Имперцам лишь чудом удалось защитить Магдебург, ведь с его падением был бы открыт очень удобный путь к внутренним землям, которые являлись куда более беззащитными, чем порубежные маркграфства.
