– Ну все, мать, иди, небось – дел полно.
Аграфена встала и, покачивая бедрами – неплохими бедрами, между прочим, – вышла.
– Запомнил? Вот дочь такая же, только моложе. Я с утра к Ивану подъеду, обговорю, как тебя освободить на время. Сейчас тебя отвезут домой.
Взяв со стола колокольчик, он позвонил. Явившемуся слуге кивнул на меня:
– Отвезешь человека, куда скажет.
Я испросил согласие купца на разговор с его женой и, получив его, раскланялся с Гаврилой и вышел, попросив слугу провести меня к хозяйке.
Аграфена была одна в своей комнате, вышивала какую-то тряпицу. Она посмотрела на меня удивленно.
– Муж твой меня подрядил дочь искать.
Аграфена всплеснула руками, бросив вышивку.
– Это же надо, паршивка такая!
Я прервал ее справедливые высказывания.
– Можно посмотреть комнату Антонины?
– Конечно, я сейчас покажу.
В комнате – я бы даже назвал ее девичьей светлицей – было чисто и очень уютно.
– А скажи, хозяюшка, у дочки были ценности – ну, серьги, кольца, цепочки, височные кольца, подвески?
– Да как же девице без украшений – конечно, были.
– Покажи.
Хозяюшка подошла к сундуку, раскрыв, достала резную шкатулку.
– Пустая! – Аграфена в доказательство даже перевернула ее.
– А из вещей дочь чего взяла?
Хозяйка открыла шкаф – серьезный такой, наверняка – на века деланный, перебрала вещи.
– Нет, все на месте; в чем была, в том и ушла.
Хозяйка заплакала.
– Расскажи, хозяйка, в чем она была одета.
Аграфена подробно, как и все женщины, когда дело касалось одежды, перечислила. Хоть какая-то картина начала складываться – одежда, внешний вид. Я поблагодарил ее и на возке вернулся домой.
Так, надо обдумать, с чего начинать. В том, что Иван согласится отпустить меня на время, я не сомневался. Но Иван не был бы купцом, если бы не поимел с этого выгоду. Или деньгами возьмет с Гаврилы, или двоих-троих охранников взамен попросит. Ну и ладно, это их дела.
Куда беглецы могли направиться? То, что не вниз по Волге, – это точно. Там Казань, татары, потом – земли башкиров, потом – ногайцы. Нет, там делать нечего. На север, в Великий Устюг? Не исключено, только городок не велик. Во Владимир? Слишком близко, беглецы постараются уйти подальше. Рязань, Москва? Очень вероятно. Могут и дальше убежать – в Тверь, Великий Новгород или Псков, – да только не успеют, не дам я им такой возможности. Придется их догонять. Они ведь явно не пешком ушли – или на конях, или судном, только куда? По Оке или по Волге?
Я вскочил на коня и помчался на причалы. Их было несколько. И до вечера я успел побывать везде. На одном причале сказали, что вчера и сегодня никто не отплывал. На другом – суда были, но все шли вниз по течению и никого на борт не брали. Только на третьем причале сказали, что два судна были, даже пассажиров брали, но куда пошли – сказать не могли. М-да, хорошо, если оба судна ушли в одном направлении, а если в разные стороны! Замучаешься искать. Но уже хоть что-то.
От причалов я направился к городским воротам. Но и стражники ничего путного сказать не смогли.
– Эвон сколько народа туда-сюда шныряет. Мы повозки да груз осматриваем, мыто взимаем, нам пешие да конные не нужны.
Вот незадача!
Вечерело, и я отправился домой. Елена с порога спросила:
– Что случилось? Иван приходил, лицо от удовольствия лоснится, сказал, что освобождает тебя от работы. Он тебя что – выгнал?
– Нет, что ты, милая. – Я обнял жену и поцеловал. – Видела – сегодня днем купец Перминов приходил? Он уговорил меня заняться одним щекотливым делом, вот и попросил Ивана на время освободить меня от работы.
– Чего же тогда Иван довольный такой?
– Не иначе – Гаврила выгодные условия предложил, причем такие, что Крякутной отказаться не смог.
– Вона что, а то я спужалась, подумала плохое.
– Да что со мной плохого произойти может? Если только ты скалкой не побьешь.
– Скажешь тоже.
Жена ткнула меня в бок кулачком.
– Когда уезжаешь?
– Сегодня ночью.
Мне-то что собираться – накинул на рубашку легкую ферязь, опоясался саблей, кистень в рукав – и готов. Главное не в этом. С каждой минутой, с каждым часом беглецы все дальше от Нижнего. И тем сложнее их будет найти.
Откуда начать поиски?.
Я попрощался с Еленой, вышел во двор и вскочил на коня. Верст через пять я увидел костер. Подскакав, спешился, подойдя к костру, поздоровался. Вскочившие было люди уселись снова. Коли здоровается, значит – мирный человек, разбойники нападают гурьбой и без приветствий.
Поговорили о том о сем. Между делом поинтересовался – не видели ли девку с парнем?
– Нет, никого не видели.
Я поблагодарил и вскочил в седло. Вскоре показалась Волга, а у берега – кораблик.
Команда уже отдыхала, у костерка сидели лишь двое дневальных, игравших в кости. Когда я подошел, оба вздрогнули от неожиданности, затем вскочили, схватились за короткие и широкие абордажные сабли.
– Здоровьичка желаю! – Я уселся рядом с костром.
Дневальные тоже присели. Мы разговорились – и вновь неутешительные для меня новости. Пассажиров брали, но никого подходящего под мое описание не было – старик, два монаха, женщина с ребенком. Пожелав спокойной ночи, я снова вскочил в седло и погнал коня.
Скоро рассвет, ночь прошла впустую. Однако отрицательный результат – тоже результат. Теперь надо заниматься дорогами, а допрежь – отдохнуть.
Блеснул огонек. Не иначе – постоялый двор: крестьянские избы ночью темны, ни огонька, а у постоялого двора всегда горят масляные светильники, как маячки для припозднившегося путника.
Я набрался наглости и заехал на коне во двор, хотя обычно полагалось заводить коня в поводу.
Хозяин дремал за стойкой, но, завидев меня, мгновенно сбросил дрему, усадил за стол в пустой трапезной. Самолично принес едва теплую вареную курицу, пряженцы с тыквой и пиво. Для позднего ужина – достаточно.
Насытившись, я расплатился и попросил комнату. Хозяин провел меня на второй этаж, и я, уже и не ожидая удачи, спросил на всякий случай – не видал ли он вчера девицу с парнем на лошадях.
– Как не видал – были, далеко за полдень, поели и дальше поскакали.
– Куда? – Мне даже спать расхотелось.
– Как куда? У нас дорога одна – они от Нижнего на Владимир ехали.
– Вот спасибочко за добрую весть.
