Я даже разглядел палатку мурзы ихнего, или хана. Туда часто забегали начальники рангом поменьше – сотники, десятники, и выходили, пятясь и непрерывно кланяясь. А не захватить ли мне мурзу в плен ночью? Мысль неплохая, если все пойдет нормально – попробую ночью пощекотать ножом мурзу. Пусть расскажет, куда это он собрался, в какую такую сторону?
Начал накрапывать мелкий дождь, стемнело, будто вечером. На дереве становилось неуютно. На стекло подзорной трубы постоянно попадали капли дождя, и ничего не было видно.
Я сложил трубу, обтер ее рукой и сунул в карман. Дождь усиливался, раздались раскаты грома. Надо слезать с дерева – мало того, что дождь поливал меня на дереве со всех сторон, так и ствол дерева стал скользким.
Вдруг громыхнуло так, что заложило уши, и в ствол дерева ударила молния. Меня как парализовало, я онемел и от вспышки ослеп. Так вот почему ствол дерева на верхушке расщеплен! Оно самое высокое, и молния в него уже попадала. «Идиот!» – успела промелькнуть мысль, и я полетел вниз. Что меня спасло – так это то, что я ударялся о ветки, что-то хрустело – то ли ребра, то ли сучки, и я грохнулся на землю. Удар был силен, я лишился чувств…
Когда я пришел в себя, на небе не было ни тучки. Светило солнце, чирикали птички, от мокрой одежды шел парок. Е-мое, значит, я уже давненько лежу. Я посмотрел вверх. Одна из вершин дерева обуглилась и обгорела. Сначала – удар молнии, потом – падение. Как я только жив остался?
Я попробовал пошевелить руками и ногами. Больно, но конечности двигаются. С трудом, рыча от боли сквозь зубы и держась за дерево, я встал, ощупал ребра – кажется, все цело, только болит все тело, как после мясорубки.
Надо сматывать удочки. Татары рядом, я – на их земле. Хоть я и ненавидел татар, но как воинов уважать их было за что.
Дисциплина в войске поддерживается жестко. Струсил в бою один – весь десяток казнят перед строем, побежал десяток – отрубят головы сотне. И любой лагерь всегда патрулируется конными разъездами. Наткнутся на меня – а какой из меня сейчас боец? Надо убираться отсюда как можно скорее. Ешкин кот, блин. Один, в логове врага, их – тысячи, я – один, без еды, воды… Хуже не придумаешь. Надо хотя бы уйти в лес.
Я отошел от опушки, достал компас и выматерился. Стекло лопнуло, стрелка отлетела. С досадой отшвырнул его в заросли. Ну почему так? Когда вещь понадобилась, она оказалась сломанной?! А труба? Лихорадочно достал подзорную трубу. Твою мать! Корпус помят, одно стекло выпало. Я закинул трубу вслед за компасом. Утешило одно – груза меньше, идти будет легче.
Надо осмотреть мушкетон. Слава богу, он цел. Вот только после дождя порох на полке замка замочило. Убрав подмокший порох щепочкой, я подсыпал свежего, прикрыл крышкой. Вытянул из ножен саблю, осмотрел. Цела. Вдвинул саблю в ножны, осмотрел масккостюм. Спереди разорван до пупа, на левой ноге – одни лохмотья. Костюм – ладно, ткань куплю, Лена сошьет. Вот компас и трубу жалко.
Я попробовал идти. Больно, все мышцы ноют, требуя покоя. Мысленно припомнил свою карту. Где-то впереди должна быть небольшая речушка, надо идти к ней, и потом – вниз по течению, она аккурат впадает в Волгу. Там уж не заблужусь.
Помаленьку я разошелся; болело по-прежнему, но я приноровился.
Лес закончился, впереди – открытый луг, метров на триста, потом – снова лес.
Встав на опушке, я огляделся. Никого.
Огибать луг по лесу не хотелось, каждый шаг доставался усилием воли. Я пошел напрямик и только отошел от деревьев метров сто, как сбоку показались татары – человек пять верхами. Откуда они взялись на мою голову?
Я упал в траву – маскировка меня скрыла, но татары видели – только что шел человек. Раз прячется – чужой! Татары рассыпались цепью и стали прочесывать луг.
Стянув с плеча мушкетон, я прицелился. Очень удачно двое верховых оказались рядом. Грянул выстрел. Обоих как ветром сдуло с седел. Зато звук выстрела и дым указали, где я нахожусь. Не приближаясь, татары стали метать стрелы.
Я закатился в небольшую ложбинку по соседству. Стрелы с чавканьем втыкались во влажную после ливня землю. А у меня щита нет, прикрыться нечем.
Лихорадочно, лежа на боку, я перезарядил мушкетон, похвалив свой выбор. Засыпать картечь в широкую воронку ствола было легко, с обычным мушкетом такой фокус в положении лежа не удался бы. Улучив момент, когда самый смелый подскакал поближе, выстрелил. На одного врага стало меньше. Остальные крутились вдалеке, что-то горячо обсуждая. Вот от них отделился верховой и умчался. «За подкреплением», – понял я. Сейчас обойдут лесом и, не приближаясь на картечный выстрел, начнут забрасывать стрелами. Как пить дать! Их излюбленная тактика. И так уж трех потеряли.
Я принялся заряжать мушкетон. Татары стояли, ничего не предпринимая, ожидая подмоги. Пороха и картечи оставалось на три выстрела. Ну сниму я одного – так перезарядить не дадут. Не хватит времени, мешкотное это занятие. Что делать, какой найти выход? Стать бы невидимым – ушел бы спокойно. Я даже ухмыльнулся, представив мысленно эту картину.
Достал саблю, положил рядом с мушкетоном. Коли подберутся поближе – так хоть одного заберу с собой на тот свет. В конце концов, если и умирать, то не в постели, а с оружием в руках, в бою, как мужчина. Теперь мне стали понятны и близки мечты викингов о Валгалле. В этом определенно что-то есть. А вот при быстром беге сабля будет мешать, путаться в ногах. Надо ее оставить, хоть и не хочется, уж больно хороша. Но и дарить татарам в качестве трофея тоже нежелательно. Я подрезал дерн, приподнял кусок почвы с травою и сунул саблю в ножнах в образовавшуюся щель, закрыл дерном. Внимательно осмотрел – ничего не видно. Останусь жив, вернусь и заберу. А еще я снял сапоги, босиком бежать сподручнее и быстрее, на скорости забега строил я план своего спасения.
Я бросил взгляд на татар, на мушкетон. Остался один выстрел. Выждав удобный момент, когда один всадник неосторожно приблизился, я выстрелил и тут же, пока не рассеялся дым, перекатился в ложбинку, ведущую к лесу. Мушкетон пришлось бросить, все равно пороха и картечи больше нет, а вес изрядный. Ползком, почти невидимый в траве, я дополз до леса и, зайдя за деревья, бросился бежать. Теперь вопрос времени, что случится раньше: я доберусь до лодки или татары догонят меня? Так быстро я не бегал давно, а может, и никогда. Успел! Я рухнул в лодку, веслом оттолкнулся от берега и погреб что есть силы. Когда я уже был почти на средине реки, на берегу появились татары. Вероятно, меня спасло то, что они искали меня в лесу.
Вскоре причалил к противоположному берегу.
Сейчас – найти укромное место и спать. Устал ужасно – тело ныло, а про сбитые ноги просто молчу.
Я забился в кусты – хоть ветер не так дует, – свернулся клубком и отрубился.
Проснулся под утро – едва начало сереть – от дикого холода. От реки тянуло сыростью, дул легкий ветерок. Я попробовал согреться, попрыгав на месте, и тут же осел. Вчерашняя ходьба по лесу босиком сразу дала о себе знать. Все, не ходок. Надо или на пару дней дать ногам покой, или искать другой выход. А какой другой? Вот дурень! Река рядом, по ней суда плавают. Надо дождаться любой посудины, идущей по течению вверх, и плыть пассажиром.
