— Это один и тот же пёс, — сердито ответила Софи. — Он заколдован.
— Правда? — И Хоул кинулся к псу с такой скоростью, что сразу стало понятно, как рад он отделаться от Софи. Только человек-пёс, разумеется, этого не потерпел. Он отпрянул. Хоул сделал бросок и ухватил пса за косматую шерсть, не дав ему выйти во двор.
— Попался! — сказал он и встал на колени, чтобы посмотреть в полускрытые шерстью глаза пса. — Софи, — ужаснулся он, — ну почему же вы раньше мне об этом не говорили?! Это же не пёс, это человек, и он в ужасном состоянии! — Хоул развернулся на одном колене, не выпуская пса. Софи встретила стеклянный взгляд Хоула и поняла, что он зол, и зол крепко.
Отлично. Софи почувствовала себя как на войне.
— Сами бы могли заметить, — уронила она, не менее зло глядя на чародея в ответ и вызывая его на то, чтобы он пустил в ход своё самое грозное оружие — зелёную слизь. — Да и пёс не хотел…
Хоул разозлился так, что не стал её слушать. Он вскочил на ноги и потянул пса за собой по плиткам.
— Да, мог бы заметить и сам, если бы не был так занят другими делами, — сказал он. — Идёмте, — вежливо пригласил он пса.-
— Мне надо показать вас Кальциферу. Майкл! — завопил он.
В этом вопле было нечто такое особенное, что Майкл тут же примчался.
— А ты — ты знал, что эта собака — заколдованный человек? — спросил Хоул, вместе с Майклом затаскивая упирающуюся гору шерсти вверх по лестнице.
— Да вы что?! — Майкл был поражён.
— Тогда во всём виновата одна Софи, — прокряхтел Хоул, волоча пса через кладовку. — Такие штучки очень в её духе! Но ты-то об этом знал, правда, Кальцифер?
И они подтащили пса к очагу.
Кальцифер пятился, пока не упёрся в заднюю стенку очага.
— Ты не спрашивал, — промямлил он.
— Я что, должен тебя спрашивать?! — прошипел Хоул. — Ладно, я сам должен был заметить! Ну и гадина ты всё-таки, Кальцифер! Подумал бы лучше, как Ведьма обращается со своим демоном, — по сравнению с этим жизнь у тебя до омерзения сладкая, а всё, чего я у тебя прошу взамен, — это сообщать мне то, что мне нужно. И ты меня подвёл уже дважды! А теперь сделай милость, помоги мне вернуть этому созданию его подлинное обличье! Сию же секунду!
Кальцифер приобрёл неожиданно нездоровый оттенок.
— Хорошо, — сердито ответил он. Человек-пёс отчаянно пытался увернуться, но Хоул упёрся плечом ему в грудь и толкнул его вверх, так что пришлось бедняге волей-неволей подниматься на задние лапы. Хоул с Майклом не давали ему опуститься обратно.
— Чего это глупое создание так упирается? — пропыхтел Хоул. — Кажется, это опять проделки Болотной Ведьмы!
— Да. Многослойное заклятье, — сообщил Кальцифер.
— Долой собачий слой, — велел Хоул. Кальцифер взмыл под трубу ревущей тёмно-синей волной. Софи, благоразумно наблюдавшая за происходящим от двери кладовки, видела, как очертания косматого пса растворяются в силуэте человека. Человек выцвел, превратившись в собаку, снова обернулся человеком, растаял, потом сгустился. И вот' наконец Хоул с Майклом держали за руки рыжеволосого юношу в измятом коричневом костюме. Ничего странного, подумала Софи, что она его не узнавала. Если не считать испуганного взгляда, это лицо было начисто лишено индивидуальности.
— Ну и кто же вы, дружище? — спросил Хоул.
Человек поднял трясущиеся руки и несмело ощупал лицо. Я… Не знаю…
— Последнее имя, на которое он отзывался, было Персиваль, — подал голос Кальцифер.
Человек поглядел на Кальцифера так, словно горько сожалел, что Кальциферу это известно.
— Да? — выдавил он.
— Тогда мы пока что будем звать вас Персивалем, — решил Хоул. Он развернул бывшего пса и усадил его в кресло. — Посидите здесь, отдохните и расскажите нам, что помните. Судя по моим ощущениям, над вами некоторое время властвовала Ведьма.
— Да, — ответил Персиваль и снова потёр лицо. — Она сняла мне голову. Помню… помню, как лежу на полке и гляжу на остального себя…
Майкл был потрясён.
— Но вы же должны были умереть! — запротестовал он.
— Необязательно, — сказал Хоул. — Ты до этой ступени магии ещё не добрался, но я могу отделить от тебя любую часть и сделать так, что остальное твоё тело будет жить, надо только найти правильный подход. — Он озабоченно поглядел на бывшего пса. — Только, по-моему, Ведьма пристроила эту голову куда-то не туда.
Кальцифер, который изо всех сил старался сделать вид, будто в лепёшку расшибается ради Хоула, вставил своё словечко:
— Этот человек неполон, и в нём есть части другого человека…
Персиваль перепугался ещё больше.
— Кальцифер, прекрати его волновать, — рассердился Хоул. — Ему и так уже достаточно худо. Дружище, вы знаете, почему Ведьма сняла вам голову? — спросил он Персиваля.
— Нет, — ответил Персиваль. — Ничего не помню.
Софи понимала, что это явное враньё. Она тихонечко фыркнула.
Тут Майкла осенила блестящая мысль. Он склонился над Персивалем и спросил:
— Скажите, вам случалось отзываться на имя Джастин — или на ваше королевское высочество?
Софи снова фыркнула. Она знала, что это смехотворно, ещё до того, как Персиваль сказал:
— Нет. Ведьма звала меня Гастон, но это не настоящее моё имя.
— Да не наседай ты на него так, Майкл, — поморщился Хоул. — И пожалуйста, не заставляй Софи снова фыркать. В таком настроении она способна весь замок обрушить.
Хотя эти слова ясно показывали, что Хоул больше не злится, Софи обнаружила, что сама она разозлилась пуще прежнего. Она зашаркала в лавку и принялась шумно там возиться, запирая двери и убирая всё на ночь. Потом Софи пошла поглядеть на свои нарциссы. С ними что-то не заладилось. Они превратились в мокрые бурые нити, свисающие из ведра, до краёв полного какой-то жижи, которая пахла настолько пакостно, что подобной вони Софи в жизни не слыхивала.
— А чтоб оно всё!!! — закричала Софи.
— Ну что опять? — устало поинтересовался Хоул, входя в лавку. Он нагнулся над ведром и принюхался. — Кажется, у вас тут отличный гербицид. Не хотите опробовать его на тех сорняках, которые заполонили подъездную аллею к особняку?
Персиваль нервно обернулся. Ему дали гитару, как дают младенцу погремушку, и он сидел в кресле, извлекая из неё ужасный дребезг.
— Сходите с ней, Персиваль, — попросил Хоул. — Она в такой ярости, что как бы все деревья не истребила.
Тогда Персиваль отложил гитару и осторожно взял у Софи ведро. Софи ступила в золотой летний вечер в Долине. Все кругом были так поглощены своими делами, что не обращали внимания на особняк. Он был куда величественнее, чем думала Софи. Она заметила поросшую травой террасу со статуями и лестницу, спускавшуюся на аллею. Когда Софи обернулась, чтобы поторопить Персиваля, она обнаружила, что дом очень большой, со статуями на крыше и рядами окон. Но он давным-давно пустовал. По облезлым стенам под каждым окном ползла зелёная плесень. Окна были перебиты, а ставни, которые должны были аккуратно прилегать к стенам, посерели, покосились и пошли пузырями.
