– Ниэль? – Нахмурившись, полукровка подошёл к девушкам, застывшим на покатой крыше. – Что ты здесь делаешь? Ари…
– Он не знает, – покачала головой эльфийка, обнимая Аэрис, уткнувшуюся ей в плечо и, не удержавшись, тихо всхлипнувшую, но всего лишь раз.
Она продолжала верить. Что бы ни случилось, она будет ждать свою маэре…
Взяв протянутую руку, полуэльф на миг прижал её к своей щеке, прикрыв глаза. Он слишком хорошо помнил чувство, когда эти тонкие пальцы касались тогда ещё неживой кожи. Ласково, нежно, боясь навредить, но не показывая боязни. Она никогда не чуралась кладбищенского упыря, она всегда была с ним, воспринимая его как равного. Как живое, настоящее существо… Она вернула ему жизнь.
Вот только ей самой было жаль, что вернуть ещё одну жизнь она уже не сможет.
Слишком много горя поселилось в замке Сайтаншесса. Её приёмный сын не находил себе места, снедая себя беспокойством за свою невесту, которая предпочитала скрывать свои чувства, тонуть в болезненной пучине воспоминаний, напрасно пытаясь подавить эмоции, пожирающие её изнутри. Аста со временем стала всё больше походить на куклу. Красивую, молчаливую… безучастную. Неживую. Вторая девушка, Ниила, выглядела ничуть не лучше. Ей невозможно было смотреть в глаза без боязни увидеть там то, что лучше бы было никогда не видеть.
Боль. Потеря. Ненависть. Жажда мести.
Но мстить было уже некому.
Корана сама выбрала этот путь. Сколько бы она ни обещала, ей не удалось с него вернуться.
Селениэль отдала бы всё, чтобы повернуть время вспять. Она слишком хорошо знала, что такое боль потери, как и то, что о ней нельзя забыть. Её нельзя заглушить, стереть из памяти, выкинуть из головы, забыть навсегда. Со временем притупляясь и оставляя после себя глухую дыру в сердце, воспоминания начнут тускнеть, но никогда бесследно не исчезнут. И сейчас Повелительница эрханов, наблюдая за горем утраты не чужих ей людей, хотела сделать всё, что от неё зависело, чтобы помочь хоть кому-то из них. Чтобы им хоть на миг, но стало легче.
– Тогда что привело тебя сюда? – отстранившись, нахмурился Рик.
– Где Сеш’ъяр? – спокойно спросила эльфийка, и от неё не укрылось, как девушка в её объятиях едва заметно вздрогнула при звуках этого имени. – Аэрис, он… он что-то сделал тебе? Что он сказал?
– Он, – девчушка вздохнула, отступив на шаг. Взглянув на пустынную дорогу, ведущую в город через врата, она опустила глаза, – он злится. На себя, на неё. За то, что отпустил, за то, что не уберёг. За то, что она не вернулась. Он ненавидит меня, но я понимаю.
– Ненавидит? – шокировано переспросил полуэльф, который раньше не интересовался такими подробностями. – Но за что? Ты же ничего не сделала!
– Он чувствует, что я была с ней связана. – Поёжившись, девушка втянула голову в плечи. – Он злится на то, что я была рядом с ней дольше, чем он…
– Рик… – медленно протянула эльфийка, незаметно сжав кулаки, пряча их в складках плаща, – скажи мне, что этот ящер ведёт себя прилично. Ради всех богов, скажи мне, что он не пропел Песнь…
– Она не закончена, насколько я знаю, – тяжело вздохнул полукровка, отбросив с лица прилипшие пряди волос. – Но он ходит по грани уже давно. Его нет, Ниэль. Сеш’ъяр скоро растворится в боли, и его не остановит даже сын. На Рагдэна страшно смотреть. Если бы не…
– Достаточно, – хрипло отозвалась Повелительница эрханов, опасно прищурившись, – остальное я выясню сама. Хотя что-то в этом духе я и подозревала.
– Но как ты узнала, что здесь всё настолько плохо? – спросил Рик, машинально снова укутывая в плащ Аэрис, которая опять не сводила глаз с высоких ворот внизу.
– Сои’шен приходил, – хмыкнула эльфийка и, потянувшись, легко коснулась губами виска девушки, на что та отреагировала лишь подобием слабой улыбки. – Рик, присмотри за ней. А мне ещё нужно кое-куда наведаться…
Зелёные искры магии смерти заставили Аэрис чуть поёжиться, и она, машинально отступив, неосознанно прижалась спиной к Рику. Подавив вздох, полуэльф нежно коснулся губами макушки потерянной девушки. На мгновение прикрыв глаза, полукровка усадил девушку на край крыши и, приобняв одной рукой, притянул её голову к своему плечу. Аэрис не сопротивлялась. Прижавшись к такому знакомому уже молодому человеку, она вновь устремила взгляд вдаль, на высокие кованые ворота, в которые уже никто не торопился войти. Но она ждала.
Пусть весь мир будет переубеждать её в обратном, но она верила, что Корана, её маэре, обязательно вернётся…
Магия смерти, причиняющая обычным людям столько боли, приятно ласкала кожу, сохраняя в душе эльфийки такой необходимый пока покой. С большой неохотой доставив свою хозяйку на место назначения, зелёные искры растворились в воздухе, оставив Повелительницу эрханов перед массивной, тяжёлой дверью, которая скрывала за собой убежище директора Академии некромантии. И Ниэль прекрасно понимала, что спрятаться за ней Сеш’ъяру не удастся. Не в этот раз.
Конечно же Сои’шен предупреждал, что дракон-некромант уже не такой, как прежде. Селениэль понимала, что потеря его супруги, его Равной, подкосит Сеш’ъяра. Но нет. Всё оказалось далеко не так, как она думала. Смерть Кораны его практически уничтожила! Не на это надеялась эльфийская принцесса, когда без спроса вторгалась в логово дракона…
Покрытый толстым слоем пыли пол с редкими разводами чьих-то следов. Ветхий пергамент, наполовину сгоревший, разбросанный по подпалённому столу с порядком изрезанными острыми когтями ножками. Книжные шкафы, опрокинутые и перевёрнутые, с разбросанным по полу содержимым. Выбитые стёкла витражного окна, сотни мелких осколков, валяющихся повсюду… Тоска. Запустение. Скорбь. Вот то, чем было пропитано это помещение.
И среди этого хаоса, судорожно прижимая к себе маленького дракончика, сидела юная человеческая девушка, не сводящая настороженного взгляда с неожиданной гостьи. Селениэль невольно нахмурилась, заметив стоящие перед девчушкой несколько мисок с жидкой ароматной кашей, водой и соком, явно разбавленным каким-то зельем. Сердце Ниэль судорожно забилось в груди, когда она поняла, что это значит.
– Рагдэн? – неуверенно шагнув вперёд, тихо произнесла эльфийка, присев на корточки неподалёку, чтобы не напугать девчушку, которая не сводила с неё напряжённого взгляда.
Одна её рука продолжала обнимать дракончика, а вторая потянулась к кинжалу в ножнах на бедре. Селениэль поняла: если она сделает хоть один неверный шаг, эта девушка предпримет всё, чтобы защитить сына Сеш’ъяра. И что-то Повелительнице эрханов подсказывало, что более серьёзного противника она вряд ли ещё когда встретит на своём пути.
– Дэни? – не дождавшись ответа, снова позвала Ниэль.
Дракончик слабо дёрнулся, подняв узкую морду, на которой безжизненными бусинами застыли стеклянные, ничего не выражающие глаза.
Некогда прекрасное существо, жизнерадостный дракончик превратился в манекен. Чешуя поблёкла, являя вместо прежних ярких оттенков тусклый серый цвет. Всё маленькое, когда-то гибкое тело покрывала пыль, кое-где стёртая и кусками оставленная на рукавах этой самой девочки. Гребни и наросты были покрыты множеством глубоких царапин, небольшие, некогда острые когти отслаивались, топорщась в разные стороны кривыми уродливыми иглами, а самые мелкие, уже практически бесцветные чешуйки устилали пол, скрываясь в крупных клубах дикой смеси пыли и паутины…
