– Потому что мне осточертел статус «твоей дочки»!
– Тебе не нравится быть моей дочкой?
– Нравится – дома. А на работе я хочу быть собой!
– Мама сына хотела, вот у тебя и характер мужской, – усмехнулся прокурор. – Чем тебе не нравится работа в Питере?
– Она ненастоящая!
– А какая настоящая?
– Ты знаешь! Помнишь, ты говорил: «Прокурор работает с тенями, а следователь – с теми, кто их отбрасывает»? Я не хочу работать с тенями! Не хочу просиживать зад в кресле! Я хочу найти того, кто это сделал с мамой!
– Вот оно что… – протянул прокурор.
– Да! – продолжала наступать Есеня. – Ты же обещал! Ты его нашел?
– Его давно нет в живых!
– Откуда ты знаешь? Ты видел его тело? Знаешь, как его зовут? Ты просто сдался!
– Хватит! – резко ответил прокурор. Разговор стал его раздражать.
– Позвони в Питер! – потребовала дочь. – Скажи «спасибо» и отмени.
После чего резко развернулась и направилась в сторону вуза, где уже толпились ее однокашники: выпускники собрались ехать в ночной клуб, где празднество должно было продолжиться, что называется, на высокой ноте. Прокурор Стеклов проводил дочь печальным взглядом.
Веселье в клубе было в разгаре. Есеня со своей подругой Анюлей вышли в туалет. Есеня курила, а Анюля, полноватая шатенка с чувственным лицом, прихорашивалась у зеркала. Приподняв волосы, она взглянула на свои уши, после чего заявила:
– Уши как у слона. Вот у тебя, я понимаю, сексуальные. Зато мне насчет украшений можно не париться…
– А ты по ним паришься? – поинтересовалась Есеня.
– Я по всему парюсь. Я вообще, знаешь, завистливая, – призналась подруга.
– Да ладно, Анюль…
– Нет, правда. Я тебе всегда завидовала. Не вообще, а насчет ушей. И ног. И украшений.
– Ничего не забыла? – рассмеялась Есеня, которой хотелось обратить разговор в шутку.
Но Анюля не была склонна шутить.
– Вроде все, – серьезно сказала она. – На тебе всегда такие вещи… Неяркие, но видно же, что дорогие. У тебя вкус ест, и возможности. А я из бедной семьи. У меня никогда этого не было.
– Анюль… – умоляюще произнесла Есеня.
И подруга откликнулась на ее интонацию.
– Ничего, я молодая, заработаю, – бодро заявила она. – Я же теперь юрист, а?
– Конечно! – сказала Есеня, обнимая подругу. – И уши у тебя отличные, и глаза самые красивые на курсе. А украшения – опасная вещь. Мужчины с их помощью нас покупают.
– Мне что-то не предлагали, – заметила Анюля. – А тебе?
– Монетизировать мое расположение? – уточнила Есеня. – Обратить его в капитал? Было пару раз.
– А в грязных подробностях? – заинтересовалась Анюля.
– Один колье обещал. Сказал – от бабушки-дворянки осталось, а носить некому. «Не встречал, – говорит, – такой стати, кроме как у вас! И не поехать ли нам с вами в мой загородный домишко и там колье это примерить…»
– Ну, а ты?
– А я говорю: «Стать – это да. А за город не поеду, далеко».
Подруги несколько секунд смотрели друг на друга, а потом крепко обнялись.
– Неужели завтра у нас начнется взрослая жизнь? – воскликнула Анюля. – Какая она будет?
– Полная, – ответила Есеня. – А вот чего – пока не знаю.
Спустя несколько минут Есеня уже была в зале, где гремела музыка и танцевали ее однокашники. К девушке тут же подошел один из них – Саша Тихонов, угловатый, немного неловкий парень. На Есеню он смотрел влюбленными глазами.
– Пойдем, потанцуем! – предложил Саша.
– А ты что, танцор? – улыбнулась Есеня.
– Ну да, диско! – уверенно ответил Саша, пытаясь изобразить быстрые движения «диско», чем рассмешил девушку.
– Уже выпил? – уточнила она.
– Ну, так…
– А я нет. Принеси что-нибудь, – попросила Есеня.
– Не вопрос! Стой тут, ладно?
– Стою! – пообещала девушка.
Саша удалился в сторону бара, а к Есене подошел другой однокурсник – Женя Осмыловский. Он был полной противоположностью Саше и никакой неловкости никогда не испытывал.
– Ну как ты? – приветствовал он Есеню.
– Хорошо. А ты?
– Плохо, – скорчил гримасу Женя. – Скучно тут.
– Да брось! Смотри сколько девочек, в платьицах…
– Ага, – кивнул кавалер. – И в трусиках. А ты?
– Что? – Есеня сперва не поняла вопроса.
– В трусиках?
– Ну, Жень, ты отжигаешь… – покачала головой девушка.
– А что? Видишь Лизу Гнедову? – парень показал на группу девушек. – Она – без.
– Да вы гоните, Евгений! – воскликнула Есеня, пораженная нахальством кавалера.
– Зуб даю! – серьезно заявил Женя. – Проверим?
– Как? – хохотала Есеня.
Женя не успел ответить – в этот момент вернулся Саша с двумя бокалами вина.
– Ну, не буду мешать, – заявил Осмыловский, удаляясь. – Есень, насчет Гнедовой – точно говорю!
Впрочем, ушел он не очень далеко – к Анюле, которая стояла чуть в стороне.
– О чем задумалась? Делись! – потребовал Женя, подходя к девушке.
– Ну, думаю, что дальше будет, – призналась Анюля.
– А что тут думать? Все написано, – уверенно заявил Женя.
– Где?
– На лбу. У каждого человека. Вот, посмотри на мой. Видишь?
И он на полном серьезе наклонил к девушке свой чистый и гладкий лоб. Анюля взглянула и рассмеялась:
– Почерк неразборчивый!
– Нет, – не согласился Женя, – ясно же написано: буду жечь.
– Что: сердца людей глаголом?
– Нет. Глаголы отвечают на вопрос «Что делать?». Ну, работать, потеть. Это не круто. Вот междометия – это круто: «О-о! А-а! О-о! А-а!»
– Ясно… – усмехнулась Анюля. – А у меня что написано?
Осмыловский с видом врача осмотрел ее лоб и заявил:
– Выйдешь замуж. Неудачно: у тебя будет сила воли, у него нет. Разведешься, опять выйдешь. Та же беда. Бросишь это хобби, утешишься в работе. Станешь адвокатом в Ярославле. Станешь много работать, хорошо зарабатывать. Купишь серьги. Всё.
Высказав это «пророчество», Женя рассмеялся. А у Анюли испортилось настроение.
– Ты прав. Так и будет, – сказала она.
После чего достала из сумочки сигарету и направилась к выходу. Оказавшись на улице, закурила и – словно кому-то назло – убрала назад волосы, открыв уши без сережек.
