Есеня, после паузы, решила все же ответить.
– Мне этого говорить нельзя, по идее, – сказала она. – Убил он, но… «Праздничный» был марионеткой. Орудием. За ним стоял другой.
– То есть был еще один? – изумился Саша. – Кто?
– Никто не знает.
– Даже твой Меглин замечательный? – усмехнулся Женя.
– Я и так много сказала, – сухо ответила девушка. – До свидания.
Она направилась к машине. Саша бросился вдогонку.
– Слушай, может, сейчас не время и не место, – горячо заговорил он, – но я давно поговорить хочу, а ты все время исчезаешь.
– Говори, – разрешила Есеня, садясь в машину.
– Я вижу, тебе плохо. Ты другая стала. Может, я могу помочь?
– Ты меня спасти хочешь? – усмехнулась Есеня. – Увезти на белом коне?
– Не говори со мной так, – попросил Саша.
– Как?
– Свысока. Относись ко мне серьезней, ладно?
– Серьезней? О’кей. Саша, ты – хороший, правильный, умный и скучный мальчик. Поэтому у нас с тобой никогда ничего не будет. Пока!
Есеня хотела захлопнуть дверцу, но Саша с неожиданной горячностью схватился за нее.
– Я его сам найду! – выпалил он.
– Кого? – удивилась Есеня.
– Того, кто Аню убил.
– Флаг тебе в руки, – сказала Есеня. – Можно, я поеду?
Она не отнеслась к Сашиным словам всерьез – как вообще не принимала его всерьез, тут Саша был прав. А зря…
В тот вечер прокурор Стеклов напрасно накрывал стол и ждал дочь к ужину – она направилась совершенно в другую сторону. Постучалась в неказистый дом, стоящий у железной дороги. Когда Меглин открыл дверь, спросила:
– Могу я у тебя переночевать?
– А говоришь, не нравлюсь, – ответил сыщик, пропуская ее. – Что случилось?
– Не хочу домой, – объяснила Есеня. – Он опять соврет.
Она прошла в комнату, села в продавленное кресло, спросила:
– Тебя не смущает, что я стала часто у тебя бывать?
– Да, соседи бог знает что подумают, – кивнул Меглин.
Налил себе водки, открыл большую банку с помидорами. Задумался, как достать.
– Вилку надо… – пробормотал задумчиво.
Есеня молча взяла банку, засунула в нее тонкую ладонь и достала помидор.
– Должна же я хоть что-то уметь, чего ты не умеешь, – заметила.
Меглин выпил и вернулся к тому, чем, видимо, занимался до прихода Есени – стал просматривать лежащие на столе материалы дела. Девушка взглянула на них, сказала:
– Он хромает и при этом лазает, как обезьяна. Может, бывший спортсмен, получивший травму?
– Очень проницательно, – заметил Меглин.
Тут же потерял интерес к документам, завалился на диван, накрылся каким-то коротеньким пледом, закрыл глаза.
– Но зачем ему убивать этих людей? – продолжала рассуждать Есеня. – Он их знал? Как-то был с ними связан?
– Я, между прочим, имею право не только на труд, но и на отдых. Хотя бы дома, – заявил сыщик, все так же не открывая глаз.
– Ты это место называешь домом?
– Ну, он, может, и неказист, но это не я к тебе напросился.
Последовала пауза. Потом Есеня тихо заговорила:
– Я после смерти мамы наш дом не люблю. Без нее он стал просто… здание. Я так и думаю: «Мне пора в здание». Нет, вслух я, конечно, говорю «пора домой». Соблюдаю приличия. Ты здесь давно живешь?
Сыщик не ответил. Она поглядела на него: спит. Или делает вид, что спит. Есеня улыбнулась и осторожно легла рядом, не касаясь мужчины…
…Меглин проснулся поздно. Разбудил его телефонный разговор, который вела Есеня. Кажется, она отвечала собеседнику: «Да, поняла, выезжаем». Но не это привлекло внимание сыщика, а то, что он увидел в комнате. Она изменилась до неузнаваемости: одежда была аккуратно развешана на плечиках, книги расставлены на полках, пустые бутылки выставлены у входа.
– Что это? – с ужасом спросил Меглин, оглядывая свое жилище.
– Знакомься, это порядок, – отвечала Есеня. – Нравится?
– Ты что сделала? – воскликнул сыщик.
Вскочив, он нервно прошелся по комнате.
– Между прочим, с шести утра убиралась, пока ты спал, – с упреком сказала девушка.
Она уже поняла, что, кажется, напрасно ждала слов благодарности.
– Кто тебя просил?! – в ярости вскричал Меглин. – Ты думаешь, у меня просто так все?
– Валялось? Нет, конечно! Наверняка по какому-то принципу! – сердито ответила Есеня. – Ну ничего, думаю, дня за два ты все исправишь!
Она в сердцах бросила тряпку. Помолчала немного, потом совсем другим, деловым тоном сообщила:
– Он убил опять, этой ночью. Следователь звонил. Поехали!
– Никуда я не поеду, – сердито ответил сыщик. – Кофе сделай.
– Что?! – изумилась Есеня.
– Кофе! Сделала что не просили, так сделай теперь что просят!
– Нас ждут на месте преступления!
– А чего я там не видел? Нравится смотреть на трупы – езжай. Только кофе сделай сначала.
Потрясенная Есеня направилась, тем не менее, в угол комнаты, где было устроено что-то вроде кухни. Разыскивая кофе, сказала, не оборачиваясь:
– Он положил на грудь убитого…
– Знаю, медаль, – кивнул Меглин, направляясь в душ.
Однако он не угадал. Когда они прибыли в квартиру, где Высотник совершил очередное убийство, то увидели на груди мертвого отца кубок сына; рука трупа лежала сверху, словно он прижимал трофей к себе.
– Время смерти около двух часов ночи, – рассказывал следователь. – Сын – ему двенадцать лет – проснулся от выстрелов, спрятался под кровать…
Тут у Есени зазвонил телефон. Она прослушала чей-то взволнованный голос, потом сообщила Меглину:
– Это Валерий – ну, тот охранник из дома, где было совершено последнее убийство. Ты его прямо приручил…
– Я обаятельный… – усмехнулся сыщик.
Спустя несколько минут они стояли в холле дома, где им уже пришлось побывать.
– Здесь для вас кое-что есть, – сообщил охранник.
На экране появилось изображение с внешнего монитора. Вначале улица была пуста, затем появился человек в толстовке с капюшоном. Он шел быстро, но чуть прихрамывая.
– Час сорок восемь, сразу после убийства, – заметила Есеня, прочитав цифры на экране.
Вдруг человек в толстовке замедлил шаг и остановился возле соседнего дома. Сделал шаг к стене, взглянул наверх…
