Внезапно кто-то отодвинул ее в сторону. Это был парень из прохожих, видимо, врач. Он заглянул в зрачки сыщика, схватился за телефон и начал звонить в «скорую».
…Есеня сидела в больнице, в кабинете врача. Тот заполнял историю болезни.
– Что с ним? – спросила девушка.
– Онейроидный синдром, – последовал ответ.
– Что это?
– Острый психоз. Я оформлю перевод в психиатрическую, там им займутся специалисты.
– Он пришел в себя?
– Относительно.
– Могу я его увидеть?
– Сейчас нет, – покачал головой врач. – Это не только для него может быть опасно, но и для вас. Полный покой и изоляция, хотя бы на несколько дней.
Из больницы она отправилась в морг, к Палычу. Протянула ему шприц, взятый в бардачке у Меглина, и попросила сделать анализ содержимого.
– А почему он сам не пришел? – спросил эксперт.
– Занят, – объяснила Есеня. – У нас в деле момент сейчас напряженный.
Она кивнула на шприц:
– Посмотрите. Он сказал, вам это будет интересно.
Подозрительность у Палыча сразу исчезла, он взял шприц и вышел из кабинета. Минут через двадцать вернулся хмурый.
– Не знаю, что интересного он тут нашел, – пробурчал. – Обычный гидрохлорид морфина.
– Морфий? Так это не лекарство, а наркотик?
– В таком количестве – ни то ни другое, – объяснил Палыч. – Это орудие убийства. Здесь десять смертельных доз.
Вечер Есеня провела в помещении заброшенного завода – том самом, где начиналась ее стажировка у Меглина. Разложив на столе фотографии жертв и другие материалы следствия, она старалась связать все данные воедино.
От этого занятия ее отвлекла эсэмэска. Жени Осмыловского: «Выгляни в окно». Она выглянула и с удивлением увидела во дворе машину однокурсника и его самого, стоящего рядом. Есеня вышла из ангара, подошла ближе, спросила:
– Ты что здесь делаешь?
– Привет! – улыбнулся ей Женя. – Я тоже соскучился.
– Откуда ты знаешь про это место?
– Оттуда, что я вообще-то следак, и не самый плохой, надеюсь.
Тут Женя сделал шаг к девушке и доверительным тоном спросил:
– В управлении сказали, у Меглина инсульт, правда?
– Нет, – ответила Есеня. – Просто… неважно.
– Я подумал, раз так… у тебя вроде выходной, – объяснил Женя свой визит. – Депрессия. Проведем ночь в дыму и пьяном угаре! Я твой дилер счастья на сегодня. Зачем еще нужны друзья? Садись!
Есеня усмехнулась:
– Нет, Жень. Спасибо за дружескую заботу, но мне работать надо.
И, дружески улыбнувшись, ушла в дом. Женя улыбался ей в ответ, пока девушка не скрылась. Затем сел в машину и резко рванул с места…
– Стоп! Значит, с этого момента вы вели расследование самостоятельно? – спросил Худой, нацелив на Есеню карандаш.
– Нет.
– Но как же…
– Вы пазлы собирали когда-нибудь?
– Ну… да.
– И думали, что рисуете картинку? Нет, она уже нарисована. Вам осталось сложить ее из деталей. Он их мне дал.
С утра она снова была в университете, где совершались убийства. Посидела в холле, потом пошла в буфет. Вспомнила, где сидел Меглин, на что смотрел. Повернула голову: за столиком, как и в тот раз, сидел молодой преподаватель Цветков. Тот самый, что обратил внимание сыщиков на подозрительное поведение своего коллеги Жукова. Вновь перед Цветковым был аскетический обед: кофе, яйцо, два кусочка хлеба. И тут Есеня вспомнила: Цветков первым покинул зал, когда Меглин проводил свой эксперимент и на сцене раздевалась Наталья.
Еще не приняв никакого решения, Есеня поднесла к уху отключенный телефон и заговорила:
– Да, мама, покормила я мелких, не переживай! И Никиту, и Лешку. Да, блин, и Катьку, ну куда без нее! Нет, не тошнило, а почему ее тошнить должно? Да нормально все, мам! Пока!
Она «закончила разговор» как раз в тот момент, когда Цветков, завершивший свой завтрак, проходил мимо нее с подносом в руках. Неожиданно он замедлил шаг и сказал девушке:
– Умница!
Есеня глянула на него вопросительно.
– Цветков Леонид Сергеевич, – представился препод. – Преподаю психологию семьи. Практику вы только что сдали. Увидимся на лекции по теории.
И ушел. Есеня в волнении смотрела ему вслед…
На лекцию по теории она не пошла. Вместо этого узнала адрес Цветкова и стала наблюдать за домом. Спустя несколько часов преподаватель вышел, сел в машину и куда-то уехал. Тогда Есеня отправилась за слесарем. Ведь ключа от двери квартиры у нее не было, отмычек тоже – зато была наготове нехитрая легенда о «потерянном ключе». Слесарь с готовностью принял на веру жалостную историю юной красавицы, щедро сдобренную финансовой смазкой, и легко отпер «неоткрываемый» зарубежный замок.
Наконец Есеня переступила порог квартиры Цветкова. И в первую очередь направилась на кухню. Здесь царили идеальная чистота и порядок. Девушка открыла холодильник. Там на отдельной полке стоял торт – явно домашнего изготовления.
Есеня подняла голову, огляделась. На подоконнике в горшке рос фиолетовый цветок – в равной мере великолепный и зловещий…
– Дурман… – раздался за ее спиной знакомый голос.
Есеня резко обернулась, выставила вперед руку. В ней девушка держала нож – перочинный нож Меглина, предусмотрительно заранее раскрытый…
– Чтобы научиться этим хотя бы защищаться, нужны годы, – сказал Меглин, делая шаг в кухню. – У нас меньше времени. Спасибо, что не потеряла.
– Как ты вошел?
– Сколько раз просил – дверь закрывай, – объяснил сыщик.
Он протянул руку, и Есеня с готовностью отдала нож.
– Почему ты не в больнице? – спросила она.
– А что там делать? Полежал, подумал – а вдруг ты поймешь, кто он. К нему придешь. А он тебя тортом угостит, и плакал мой ножик. А у меня с ним столько воспоминаний связано…
Есеня улыбнулась – она только теперь поняла, как рада возвращению Меглина. Хотела что-то сказать, но сыщик ее опередил.
– Ну да, я тоже скучал, – произнес он будничным тоном.
Чтобы скрыть смущение, Есеня отвернулась к подоконнику и сообщила:
– Я прочитала, что в древности этот цветок называли «Труба ангела».
– Какого ангела, не уточняли?
– Ангела смерти.
Меглин наклонился к цветку, сказал:
– Смотри.
Есеня вгляделась. На стебле виднелись темные точки – следы проколов.
