– У меня это навсегда?
– В той или иной степени, – кивает Бергич. – Ты не сможешь выстроить контакты с обычными людьми, но всегда будешь чувствовать НАШИХ. Временами тебя будет сильно тянуть стать таким же. Есть много способов торможения: химия, алкоголь… Но иногда нужно будет отпускать тормоза. Иначе не вернешься…
…Из клиники его везет Григорьев. Везет незнакомой дорогой, которая приводит их на вокзал небольшого провинциального городка.
– Все, выходи, – говорит Григорьев. – Ты не вернешься на базу.
– Почему? – спрашивает Меглин.
– Обучение закончено, – отвечает Григорьев и протягивает ему папку:
– Посмотри внимательно, постарайся запомнить. Здесь фотографии и все материалы по серийному насильнику-педофилу. И фото его жертв. Мы его взяли. Но были вынуждены отпустить. Он не оставил ни одной улики. Нам не с чем было идти в суд. Но мы точно знаем, что это он. Найди его и понаблюдай. Мне нужно твое мнение.
– А если это действительно он?
– Тогда…
Григорьев опускает руку в карман и протягивает Меглину его старый перочинный нож:
– Лучшее оружие – то, в котором ты уверен…
…Все это Меглин пересказал Есене, пока они сидели в машине недалеко от места убийства Григорьева. Когда он закончил, Есеня сказала:
– Кажется, я понимаю, что хотел сказать… этот. Никита убил классного руководителя. Григорьев был твоим начальником. Он убивает…
– Вышестоящих, да, – закончил Меглин. – Логическая ловушка. Он со мной работает.
– Как?
– Как с остальными. Пытается перетянуть. «Это не ты виноват, Меглин. Это тебя сделали таким. Видишь – это же не Никита убил, а я». Подружиться хочет!
И он невесело рассмеялся.
– После того как ушел Григорьев, кто стал твоим начальником? – спросила Есеня. – Он – следующая жертва.
Меглин молчал, глядя на нее, – ждал, пока она сама поймет ответ на собственный вопрос…
…Прокурор Стеклов вначале не мог поверить в то, что они ему рассказали.
– Бред, – заявил он. – Он не посмеет.
– Сам – нет, конечно, – ответил Меглин. – А чужими руками – запросто. Григорьева убил бывший военный. Как знать, может, он сейчас в тебя целится?
Поразмыслив, Стеклов осознал серьезность угрозы.
– Убийцу опознали? – спросил он.
– Александр Рубель, чеченский ветеран, – ответила Есеня. – Два года провел в плену. Посттравматический психоз, два раза лежал у Бергича. Слышит голоса, галлюцинирует.
И заключила:
– Тебе нужно спрятаться на время.
– Нет, зачем? – покачал головой прокурор. – Мне кажется, у нас есть прекрасная возможность взять этого Рубеля – а через него и главного.
– Ты имеешь в виду… – произнесла Есеня, по-новому глядя на отца.
– Да! Сколько у нас времени осталось?
– Полтора часа, – сказал Меглин.
– Значит, не так долго ждать, – заключил прокурор. – Я сейчас не прятаться – наоборот, светиться должен.
И, обращаясь к Меглину, предложил:
– Прогуляемся? Тысячу лет пешком не ходил.
Меглин кивнул и скомандовал:
– Есеня, езжай к Бергичу.
– Зачем?
– Изучи дело Рубеля, может, что полезное найдешь.
– Я поняла. Ты меня отправить хочешь, да?
– Мне плевать, поняла ты или нет, это приказ, – жестко сказал Меглин.
Есеня почувствовала, что проиграла.
…Войдя в кабинет Бергича, она увидела, что врач не один. Кроме него, в кабинете находились конвоир и мальчик Никита – закованный в наручники, он сидел напротив врача.
– Я сейчас занят, видишь, – сказал Бергич, подойдя к Есене. – Иди в архив, тебе все покажут.
– Что он здесь делает? – спросила девушка, кивнув в сторону Никиты.
– Проходит освидетельствование. Мы скоро закончим, я к тебе подойду.
Есеня вышла, а врач вернулся к столу. Сел, произнес спокойно:
– Продолжим. Скажи, а ты сам боишься смерти?
– У нас нет смертной казни, – быстро ответил Никита.
– Я не об этом. Вообще – случайной смерти?
– Если люди исчезнут, будет только лучше. В том числе и я. Вы поймите: для меня убийство было единственным способом обрести себя. Я лучше здесь, у вас буду, чем там всю жизнь притворяться, что я нормальный. Я ненормальный. И я не хочу быть нормальным!
– Насколько ты считаешь это решение своим, – спросил Бергич, – и насколько тебя, скажем, подтолкнули?
– Он не подталкивал, – объяснил мальчик. – Просто научил – как. Я ходил в темноте. А он мне свет зажег. Я сейчас становлюсь тем, кем должен быть.
– Но еще не стал?
– Скоро. Извините, я могу в туалет сходить?
– Да, конечно.
Конвоир завел Никиту в туалет. Осмотрел кабинку – ничего подозрительного. Расстегнул наручники, одно кольцо оставил на руке подростка, второе надел на свою. Затем запустил Никиту в кабину.
…Стеклов и Меглин неторопливо шли по набережной.
– Жалко старика, – сказал прокурор. – Ты его давно видел?
– Лет пять назад, – ответил сыщик. – Жалко. Многому научил.
Стеклов посмотрел на часы:
– Три часа прошло. Всё…
И вдруг Меглин увидел впереди идущего к ним Рубеля.
– Это он! – воскликнул сыщик.
Стеклов выхватил пистолет, скомандовал:
– На колени! Руки за голову!
Рубель с улыбкой поднял руки, завел их за затылок и опустился на колени. Когда Стеклов и Меглин подбежали, он размеренно, будто цитируя, произнес:
– Меглин, ты готов слушать? Думаешь, неплохо устроился? Ты выживаешь за счет убийства братьев. Ты лев, работающий на шакалов. Это не твоя вина. Тебя так научили – жить по их правилам. Это их вина. Они сделали тебя ручным зверьком, но я выпущу тебя на свободу. А их казню. Добро пожаловать в мой мир – мир без правил.
– Кого – «их»? – спросил Стеклов. – Родион, о чем он?
– Об учителях… – бормотал Меглин, быстро размышляя вслух. – Ты… ты ничему не учил меня… Это… это Бергич! Звони Есене!
…Оказавшись в кабине туалета, Никита сдвинул крышку бачка и достал полиэтиленовый пакет с пистолетом.
– Ну ты долго там? – спросил конвоир.
– Уже, – ответил Никита.
Раздался выстрел. Спустя несколько секунд из туалета вышел Никита, на ходу снимая наручники. В коридор выглянули санитары, он выстрелил в их сторону, продолжая быстро идти к кабинету Бергича. Сам Бергич тоже выглянул, и Никита немедленно выстрелил в него, но врач успел захлопнуть и запереть дверь.
