– Люди так говорили.
– А вы не знали? Вы же ее подруга? – спросила Есеня.
– У Ани не было подруг. Ее боялись. Она все время была дома, с младшим братом. Они и уехали вместе, как отца похоронили.
– А куда?
– Они никому не сказали. Да и вряд ли кто-то спрашивал.
– А фотография брата у вас есть?
– Сейчас поищу, – пообещала учительница.
Они покинули школу, унося с собой фотографию Вани, каким он был в выпускном классе…
…За четыре года до выпуска, когда Ване было тринадцать, он стал свидетелем того, как отец избивал семнадцатилетнюю Аню. Это случилось как раз после истории с мальчиком Вадимом.
– Ты меня поняла? – спрашивал отец, раз за разом нанося дочери удары по лицу. – Я спрашиваю, ты поняла?!
– Папа, не надо! – закричал Ваня и бросился на помощь сестре. Однако отец не глядя нанес удар, мальчик отлетел в сторону. А отец схватил дочь за волосы и поднял в воздух.
– Поняла?!
– Я ее убью! – повторяла Аня как заклинание. – Я таких, как она, буду убивать!
Отец снова отвесил ей пощечину.
– Ты же это делаешь! – кричала Аня. – Или за деньги можно, а так – нельзя?
– Аня, ты страшная! – учил отец. – Пойми это. Тебя мужики кидать будут всю жизнь. Не плачь. Но убивать – нельзя. Ты меня поняла? Поняла?
– Да, папа, – послушно ответила Аня, с ненавистью глядя на отца.
…Место для очередной акции они оборудовали на пустой автостоянке под торговым центром. Ваня, как всегда, поставил ширму, наладил свет, установил штатив фотокамеры. Когда закончил, Аня подошла к брату, протянула ему нож. Спросила:
– Готов?
Ваня, бледный до синевы, кивнул.
В это время привезенная «на съемки» девушка раздевалась за ширмой, одновременно разговаривая по телефону:
– Да, мам, все в порядке, в кафе сижу! Ой, да у тебя все время на сердце нехорошо. Все, мам, мне идти надо, я перезвоню…
Ваня заглянул за ширму и севшим от волнения голосом сказал:
– Ну что… идем?..
…В уютном зале ресторана собралась компания бывших однокурсников. Женя говорил тост:
– Ну что можно пожелать человеку, у которого все есть? Это я о себе, если кто не понял…
И, переждав смех, продолжил:
– Нет, серьезно, Есенька среди нас – самая лучшая. Самая талантливая, умная, бескомпромиссная. Я тебе завтра этого уже не скажу, так что слушай! Оставайся всегда такой – с тобой интересно!
Ответом ему был общий одобрительный гул и звон бокалов. Неожиданно лицо Есени изменилось: она увидела в дверях Меглина. И в каком виде! Сыщик был выбрит до блеска, одет в свой лучший костюм и белую сорочку. Таким она не видела его никогда!
– Это что, твой? – шепнула одна из однокурсниц.
– Да. Нравится?
– Харизматичный, – отметила девушка.
Меглин прошел к столу, поставил на него бутылку вина. Сказал:
– Не с пустыми же руками, думаю…
Потом были еще тосты, танцы, во дворе неожиданно завязался разговор Меглина и Саши – тот, бледный от решимости, допытывался: «Кто она для вас? Еще одна девочка, которая на начальника запала?» А после вопроса сыщика: «А ты что, всерьез думаешь, что у тебя с ней сразу получится?» – вспомнил, как Есеня глядела на Меглина, и согласился: «Да, наверное, вы правы…» И вот все это кончилось, и они ехали из ресторана. Все было вроде как всегда, но Есеня чувствовала – возникло что-то новое. Да и маршрут был какой-то непривычный – в ангар Меглина они ездили другой дорогой.
И действительно – они приехали не в ангар, а к подъезду дорогой гостиницы. Стюард распахнул дверцу, помог Есене выйти. Они прошли в бар, Меглин разлил вино.
– За наших? – спросила она.
– За тебя, – сказал он.
– Что мы тут делаем? – спросила Есеня. – Приоткрой завесу.
– Я номер снял, – объяснил Меглин.
Она была поражена:
– Здесь? Зачем?
Вместо ответа он поднял бокал, чокнулся с ней.
– Предлагаешь на него взглянуть? – спросила она.
– Если хочешь, – сказал он. И после паузы добавил:
– Мне сорок четыре. Нет еще полтинника.
Она улыбнулась:
– И что? Пойдем посмотрим.
…И в этом пафосном номере, на чужой кровати, произошло наконец то, чего она так долго ждала, о чем мечтала на больничной койке…
Когда к ней снова вернулся дар речи, она сказала:
– Не хочу говорить пошлую фразу про лучший подарок ко дню рождения, но по факту это он и есть. Ты надолго номер снял?
– До утра, – ответил он. – Тут такие деньги…
– Я продлю.
– Не надо.
– Но… зачем тогда всё?
– Я этого хотел, ты, мне показалось, тоже. Очень скоро я могу превратиться в овощ. Согласись – не самая крутая перспектива для отношений.
Ее лицо стало печальным.
– Ты прав, как всегда. Но до утра ты мой. А потом опять превратишься в крысу. Закажем еще вина?
– Зачем? – возразил он.
Подошел к буфету и достал сразу две бутылки…
…На следующий день машина Меглина остановилась у ворот кладбища. Прежде чем выйти, Есеня поцеловала сыщика. Это не укрылось от глаз прокурора Стеклова, поджидавшего дочь у ворот, и вызвало у него приступ злости. Однако он не стал ничего говорить, копил в себе.
Когда они вдвоем подошли к могиле, Есеня сказала:
– Здравствуй, мам…
Постояли молча, потом Есеня повернулась к отцу и спросила:
– Пап, что-то случилось?
И тут прокурора прорвало.
– Я все пытаюсь понять: ты это назло мне делаешь? – спросил он. – Ты мне что-то доказываешь?
Оба предположения были настолько далеки от реальности, что доказывать что-то, объяснять было бессмысленно. Налицо было тяжелое непонимание. Есеня взглянула на отца и сказала:
– Знаешь, я не сильно ждала твоего понимания. Но ты сам себя превзошел. Ты хоть бы на могиле матери удержался! Знаешь… забудь, что я твоя дочь. Все, нет меня!
Повернувшись к могиле, произнесла:
– Прости, мам.
И ушла.
В тот же день их вызвали на место нового преступления. На парковке торгового центра были обнаружены две убитые девушки. В отличие от прежних эпизодов, на телах жертв было множество ножевых ранений.
– Почему она в этот раз изменила способ? – спросила Есеня, обходя натекшую вокруг тел лужу крови.
