– Он смотрит! – прошептал Меглин ей на ухо. – Прямо сейчас. Он где-то здесь, понимаешь? Но где?
Есеня, будто утешая его, сама пробежала глазами по домам напротив.
– Вон там, – сказала она. – Слуховое окно открыто, видишь?
Они медленно вернулись к своей машине… Выйдя из поля зрения убийцы, со всех ног кинулись к двери нужного дома, там – на чердак… Добежав, Меглин ударил в дверь ногой, задвижка сломалась, и напарники ворвались внутрь. Меглин кинулся к окну. Увидел недокуренную сигарету.
– Он был здесь… – пробормотал он. – Только что…
Внезапно позади, в темном углу, послышался топот: прятавшийся там человек подбежал ко второму люку, прыгнул в него и закрыл за собой крышку. Открытое окно было уловкой, призванной отвлечь внимание сыщиков.
Меглин и Есеня бросились назад. Но когда выбежали на улицу, убийцы уже и след простыл…
…Двое конвоиров вели по тюремному коридору опасного заключенного, который в материалах дела проходил как Стрелок. Провели в допросную камеру, сняли наручники, вышли. Тогда в камеру вошел Стеклов.
– Сядь, – сказал Стрелку.
– Спасибо, постою, – ответил тот. – Насиделся за восемь лет.
– Помнишь, кто тебя сюда засунул?
– Такое разве забудешь? Как он?
– Ну ты же его знаешь… Всю жизнь по краю. Не удивлюсь, если его везение скоро закончится. Уж больно многих задел, кого не следовало.
Прокурор положил на стол папку.
– Это приказ о твоем переводе в психиатрическую лечебницу на плановое обследование. Хорошее питание, отдельная палата, прогулки в парке. Мы друг друга поняли?
Стрелок усмехнулся. Взял из лежавшей на столе пачки сигарету. Прокурор предупредительно щелкнул зажигалкой. Стрелок усмехнулся…
…У Есени зазвонил телефон. Номер абонента не определялся, и она сразу поставила звук на громкую связь.
– Что же ты меня не поймал, Меглин? – раздался в машине голос Ты-Меня-Не-Поймаешь. – Не захотел? В душе ты понимаешь – я прав. Тебя держат моральные предрассудки. Но это одежда с чужого плеча. Сбрось ее. Стань собой!
– Выключи его, – сказал сыщик. – И не бери больше. Мы главное просмотрели, под носом у себя: почему и как он убивал. Зачем ему этот театр? Распятие, удавка… Это не для него и не для нас. А для того, кто был его руками. Кто убивал. Он сказал: «Я говорю правду тем, кому ты врешь». Значит, убийца – тоже из «наших». Но он не мог просто убить. Он казнил преступников. Был палачом для палачей. Ему было их жалко, но он пересиливал себя.
– Нет! – ответила Есеня. – Он их жег живыми!
– Потому что они кричали, – объяснил Меглин. – И заглушали другой крик, у него в голове. Я все думал: как это Глухой его впустил? Он его знал!
Они подъехали к старому загородному дому. Возле него был припаркован такой же старый микроавтобус. Взглянув на него, Есеня поняла свою ошибку: у убийцы был не джип, а микроавтобус, он еще вместительней.
Когда сыщики вышли из машины, Пиночет как раз ставил в багажник автобуса канистры с бензином.
– Привет, Коль. Давно выписали? – спросил Меглин.
– Вчера… – ответил тот.
– Куда-то собрался?
Хозяин не отвечал – так и застыл с канистрой в руках. Он все понял.
– Зачем, Коля? – тихо спросил Меглин.
– Потому что я такой, Миш, – отвечал тот. – И другим меня не сделаешь.
– А почему ко мне не пришел?
– Потому что ты врешь, Миша! Ты говорил, он не будет кричать. А он кричал. Я его током глушил, а он плакал, звал меня. Я его таблетками топил, а он все равно звал меня: «Коля! Коля!» Ну что ты на меня смотришь? Я ведь делал то же, что и ты! Я их убивал, но ведь они убийцы, звери! Кому от этого хуже?
– Они не убивали – они держались!
– Это не удержишь, Миша! Посмотри на меня! Они бы убили, и ты бы их не удержал. Это мы, Миша! Ты знаешь, о чем я. Ты это чуешь в себе! А давай вместе, а? Давай таких, как мы, давить? Я тебе не просто помогаю, я дальше иду! Я – как ты!
Меглин покачал головой:
– Нет. Таких, как ты, я ловлю. Ты невинного убил, Коль.
– Нет! – закричал Пиночет.
– Глухой не был нашим, – сказал Меглин. – Семь лет назад убили его семью – жену и ребенка. Я помог ему найти убийцу. И казнил его. Глухой стал помогать мне. Он тоже хотел чистить землю. Но не так, как ты. Он был хороший человек. А тебя просто развели.
Пиночет выронил канистру. На глазах выступили слезы. Он не мог поверить в сказанное…
– Господи, за что же мне это… – пробормотал он.
– Помоги мне взять его, очистись, – сказал Меглин.
– Нет, Миш, – ответил Пиночет. – Очищает только огонь. Я тебе помогу. Скажу, кто он, но ты мне не мешай.
И он начал откручивать крышку канистры.
– Не надо, одумайся! – повысил голос Меглин.
– Он плачет, Миш. Зовет меня. Я к нему хочу. А к Бергичу я не вернусь. Лучше смерть, чем там.
Меглин повернулся к Есене, сказал:
– Подожди в машине.
Она посмотрела на одного, на другого, сказала:
– Я не дам тебе это сделать! Слышишь, не дам!
Тогда сыщик схватил ее за плечи и грубо затолкал в машину.
– Ты его убьешь, да? – воскликнула она. – Но тогда он выиграл! Он прав! Это убийство!
– Нет, – устало сказал Меглин. – Это милосердие.
…Они сидели рядом с микроавтобусом, и Пиночет рассказывал:
– Я однажды проснулся, а рядом телефон лежит. Он мне каждый вечер звонил. По два, по три часа говорили. Он слушать очень любил. Я ему все-все про себя рассказывал. Меня раньше только ты так понимал. Он мне сказал, что делать, чтобы Ваня замолчал. Сказал: «Хочешь быть, как Меглин? Помочь ему?» Я: «Конечно, он же мне помог». Он мне место называл и имя…
– Ты его видел?
– Он там работает, у Бергича, – объяснил Пиночет. – Он мне ночью двери открывал. А под утро я возвращался, и он закрывал…
Некоторое время они молчали. Николай поднял голову к небу:
– Как думаешь – есть там что? Я думаю, есть. Что-то хорошее.
Меглин обнял его, и они сидели, прижавшись друг к другу. Потом Николай попросил:
– Сделай ты. Я не смогу.
…Сидящая в машине Есеня увидела, как Меглин обливает Николая из канистры, потом делает шаг в сторону – и во дворе вспыхивает живой факел, а потом раздается страшный крик. Тогда она выскочила, бросилась туда. Меглин едва успел перехватить ее.
– Пусти, пусти! – кричала девушка, давясь рыданиями.
Потом затихла…
…На обратном пути у Есени вновь зазвонил телефон.
