– Чикатило был щенок, – сказал Стрелок. – Несчастный и больной.
– А ты здоровый? – спросил Меглин. – Тебя за что из ментовки поперли?
– Я сам ушел, – заявил Стрелок. – У них идеи нет. Все ради бабок. А я границу хотел охранять.
– Какую? – спросила Есеня.
Она заговорила в первый раз с тех пор, как вошла сюда под дулом обреза.
– Между тем, что можно и чего нельзя, – объявил Стрелок.
– Чтоб границу охранять, нужно знать, где она проходит, – сказал Меглин. – А ты не знал.
– Теперь знаю. Нет ее. Выдумали. Людям дали волю – и что? Не вышло. Теперь урок надо дать. Меня сейчас не поймут, потом поймут. Я такое делаю, люди просто не готовы понять! Только ты меня остановил, Меглин. Но уже не остановишь.
– Девчонку отпусти, – попросил Меглин. – Это между нами, она ни при чем. Она прессе расскажет про план твой замечательный. Ты ведь хочешь, чтобы люди узнали?
Стрелок рассмеялся:
– Тебя перехвалили, или раньше лучше был? Что ж ты дешево так… А люди по-любому узнают.
Чуть повернулся к Есене, приказал:
– Выпить еще принеси. За встречу. И прощание.
И вновь она вошла на кухню, и увидела ножи в стойке, и вновь ей в спину смотрел ствол обреза. Что делать? Она взяла новую бутылку вина, штопор, пошла назад… и когда Стрелок чуть ослабил внимание, внезапно швырнула бутылку ему в голову!
Тут же прогремел выстрел, брызнула кровь у нее из руки, и она с криком отлетела к стене. Но Меглин успел воспользоваться той долей секунды, что была у него в распоряжении. В прыжке он вцепился убийце в горло, и оба свалились на пол. Сыщик трижды в полную силу приложил Стрелка по голове, и тот бессильно откинулся. Меглин схватил с пола штопор, занес над головой…
– Нет! Не надо! – закричала Есеня. – Я прошу тебя!
Меглин медленно опустил штопор. Зажав рану ладонью, Есеня прошла на кухню, принесла наручники, бросила их Меглину.
…Прокурор приехал, когда врачи уже заканчивали делать Есене перевязку.
– Как ты? – спросил участливо.
Дочь не ответила. Он повернулся к врачу.
– Ранение поверхностное, но это картечь, много мелких дробинок, – сказал тот. – Придется все-таки с нами проехать.
– Надолго? – спросила она.
– Если все нормально пройдет, завтра выпишем, – пообещал врач.
Стеклов двинулся к дому. Навстречу ему полицейские вывели закованного в наручники Стрелка. На ходу они встретились глазами.
На пороге дома стоял Меглин.
– Я надеялся, ты сумеешь ее защитить, – сказал прокурор.
– Она сама в состоянии, – ответил сыщик.
В этот момент Стрелок, которого заталкивали в машину, обернулся и крикнул:
– Думаешь, ты меня остановил? Ничего не закончилось, Меглин! Все только начинается!
…Ночью он не спал. Поэтому звонок телефона не разбудил его. Брать трубку не хотелось, но в конце концов он пересилил себя и взял. И услышал голос Есени:
– Я уж думала, ты не возьмешь.
– Как ты? – спросил он.
– Ничего, – улыбнулась она. – Все хорошо.
И напомнила:
– Таблетки…
– Ты же знаешь… – устало ответил Меглин.
– Ты от них тупеешь. Знаю. Ничего, невелика потеря для человечества – пара дней без твоего великого ума. Пей. Чтоб я слышала.
Меглин не очень похоже изобразил процесс приема таблеток. Есеня в ответ рассмеялась:
– Бергич сказал, это всего на месяц. А потом мы уедем.
– Куда?
– К морю. Я там сто лет не была. А ты?
– Больше.
– У тебя вообще когда-нибудь был отпуск?
– Нет.
– Так что скажешь?
Наступило долгое молчание, потом сыщик ответил:
– Скажу: хорошо, поехали.
– Тогда таблетки. Ради меня.
Сыщик вздохнул, высыпал на ладонь горсть таблеток, запил водой.
– Теперь довольна?
– Теперь – да, – сказала она. – Спокойной ночи.
Он положил трубку и повернулся, собираясь заснуть. И тут же телефон зазвонил снова. Меглин усмехнулся, взял трубку, спросил:
– Что забыла?
Ему ответил голос прокурора:
– Стрелок сбежал. Задушил конвойного цепью от наручников, а второго конвойного и водителя расстрелял. Я направил наряд к Есене и к тебе. Родион, ты меня слышишь? Родион!
Меглин слышал, но ответить уже не мог: нож Стрелка упирался ему в шею. Стрелок положил трубку, достал из кармана наручники, одно кольцо надел на руку Меглина, второе пристегнул к ножке стола. Потом произнес:
– Я же говорил – вернусь. Я не буду тебя убивать, Родя. Ты уже мертвый. И слабый. Ты не опасен. Я хочу, чтобы ты увидел картину полностью. Я иду туда, где все начиналось. Сорок душ, Родя. В этот раз.
И ушел.
Когда утром Есеня вышла из больницы, она увидела Меглина, сидящего за рулем автомобиля. На ее улыбку он не ответил. Она молча подошла, села, и машина, наращивая скорость, выехала со двора…
…В это время Стрелок сидел за столом в отделении полиции маленького южного городка, рядом с сержантом. Они пили чай, закусывали бубликами, и сержант разговаривал с новичком, который пришел устраиваться на работу:
– Район у нас спокойный, – рассказывал он. – С жильем придумаем что-нибудь. Женатый?
– Развелся, – заявил новичок.
– Я тоже, – вздохнул сержант. – Ничего, подыщем тебе кого-нибудь, у нас баб красивых много.
Тут он увидел в окно сослуживца.
– Серег! – закричал он, высунувшись из окна. – Слышь, тут мужчина пришел на работу устроиться – побеседуешь?
Пока он таким образом беседовал, Стрелок глядел на кобуру с пистолетом, болтавшуюся у него на поясе. Сержант вернулся за стол, сказал:
– Сейчас он с обеда подойдет. Хочешь еще чаю? Ты не стесняйся…
И Стрелок не стал стесняться…
Полицейские, оживленно беседуя, вернулись с обеда, открыли дверь кабинета – и застыли. Сержант лежал на полу в луже крови, а «новичок» был занят тем, что снимал со стены карту России. Оглянулся на вошедших, сказал:
– Смертный час пришел, пацаны.
Один из полицейских соображал быстрее – он бросился прочь. Второй замешкался. Стрелок убил его очередью из «кедра». Выскочил в коридор и застрелил убегавшего. А затем – дежурного, который прибежал на выстрелы. Вышел из отделения и не торопясь пошел прочь…
…Прежде всего они заехали в оружейный магазин, где Меглин приобрел охотничью двустволку и карабин. Когда он сгрузил оружие на заднее сиденье машины, Есеня заметила:
