…Есеня сидела в кафе на центральной улице Таганрога и по скайпу беседовала с Бергичем.
– Как он? – спросил психиатр. – Таблетки принимает?
– Да, – ответила она.
– Ты на него благотворно влияешь, – заметил Бергич. – Слушай… Я никогда не вмешивался в ваши дела, но сейчас не до манер. Я видел новости. Вы закончили?
– Да, – ответила Есеня, чуть замявшись.
– Привези его, – потребовал психиатр. – Шанс на спасение уменьшается с каждой секундой. Плевать на все, просто хватай и привози. Главное – не допустить срыва, иначе будет поздно…
В этот момент Есеня заметила входившего в кафе Меглина и сразу закрыла ноутбук. Спросила:
– Ну что, есть новости?
– Новости где? – сказал Меглин. – В телевизоре…
Подошел к стойке, взял пульт и начал листать каналы, пока не нашел нужный. На экране была та самая улица в Братской. По огороженному полицейскими пространству ходил Стрелок. Показывал, как вошел в калитку, где застрелил первого человека, второго…
Внезапно раздался звук выстрелов, и Стрелок упал, сбитый попаданием заряда в спину. Его тут же закрыли со всех сторон бойцы ОМОН. Послышался голос корреспондента:
– Сегодня утром во время следственных действий на месте преступления в станице Братская два человека открыли огонь из охотничьего оружия по Анатолию Онуфриеву, печально известному Стрелку, арестованному за массовые убийства в нескольких областях страны. Однако возможность мести со стороны родственников была предусмотрена следствием. На Онуфриеве был бронежилет, он не пострадал. Стрелявшие были задержаны, они оказались членами местного казачьего войска.
На экране появились два человека в наручниках. Один из них был в закусочной, где Меглин так резко высказался о казаках…
– Смотрите сегодня на нашем канале специальный репортаж «Стрелок. Нашествие из ада», – продолжал корреспондент. – Анатолий Онуфриев, сознавшийся в убийстве сорока девяти человек, согласился дать эксклюзивное интервью съемочной группе нашего канала.
– Видела? – сказал Меглин. – Защищают его. Можешь выключить…
– Нет, нет, оставьте, я смотрю, – вмешался молодой официант, только что подававший Есене кофе.
Он забрал у Меглина пульт и как зачарованный уставился в экран.
– Прикольный маньячелло! – сказал он, глядя на Стрелка. – Вообще крутой, наглухо! Мортал комбат! Что они с ним сделают? Ничего не сделают!
Есеня внимательно посмотрела на возбужденного официанта. Отметила руки в наколках, тяжелый взгляд… Поняла – «наш». Взглянула на Меглина. Тот кивнул – он был с ней согласен. Однако сказал:
– Не сейчас. Поехали.
– Куда?
– К другу.
…Автомобиль Меглина остановился на окраине Таганрога, у маленького домика, окруженного садом.
– Кто здесь живет? – спросила Есеня.
Сыщик ответил непонятно:
– Резервная копия.
Постучал в дверь. Ему открыла миловидная женщина лет пятидесяти. Сказала:
– Здравствуйте. Виталик ждет, он у себя.
Они прошли через две небольшие комнаты, от пола до потолка набитые книгами. В третьей комнате стояли только диван и кресло. На балконе сидел длинноволосый парень лет тридцати, с дорогими наушниками на голове. Увидев Меглина, улыбнулся:
– Здравствуй…
– Привет, Виталик, – сказал Меглин. – Что слушаешь?
– Тишину, – ответил Виталик и продемонстрировал свисавший на пол штекер наушников.
– Знакомьтесь, – сказал Меглин. – Это Виталик. А это Есеня. Мой друг. Теперь и твой.
– Здравствуйте, – сказал Виталик. И, повернувшись к Меглину, заметил:
– Давно тебя видно не было. Говорят, болел?
– Обошлось, – ответил сыщик. – Ну что, начнем?
И, повернувшись к Есене, объявил:
– Твоя стажировка закончилась. Виталик мне помогает. Видишь ли, я не доверяю компьютерам. Железки могут взломать, заразить вирусом. Люди – другое дело. Я не знаю, как устроены компьютеры, а как устроены люди, я знаю. Ты мой архив видела?
– Да…
– Его дважды пытались выкрасть. Один раз подожгли. Кроме того, иногда уважаемые люди просят отдать страницу-другую. А я не могу отказать.
– Поэтому там многих страниц не было? – кивнула Есеня.
– Там их не было, а здесь есть.
– Здесь – это где?
– У Виталика, – ответил сыщик. – Я сделал резервную копию.
И, видя на ее лице непонимание, объяснил:
– Он эйдетик. Это своего рода мания. У него феноменальная память. Виталик запоминает все, что когда-либо слышал и видел. Каждое слово. Каждую букву. Все, что я узнавал, все, что заносил в архив, я складывал на всякий случай и в него. Он знает все, чем я занимался. У него есть ответы на все твои вопросы. Он знает, что было на пропавших листах. Это самая полная копия.
– Это невозможно…
– Не веришь? Виталик…
И Виталик начал говорить:
– Привет, Виталик. Что слушаешь? Тишину? Знакомьтесь, это Виталик, а это Есеня, мой друг…
На Есеню его монотонный речитатив произвел жуткое впечатление, она воскликнула:
– Хватит! Я поняла, спасибо…
Несколько минут царило молчание. Потом Меглин произнес:
– Ты ведь что-то узнать хотела. Можешь спросить.
Она подавленно смотрела на него.
– Ну, смелее, – подбодрил он. – Ты же для этого и пришла ко мне на стажировку. Ты это хотела узнать.
И, поскольку она продолжала молчать, он сказал:
– Я тебе помогу. Ирина Игнатович.
– Нет! – воскликнула Есеня. – Я не хочу! Не хочу!
Но Виталик уже «включился».
– Ирина Игнатович, – монотонно произнес он. – После – Ольга Берестова.
Замолчал. Тогда Меглин, обращаясь к Есене, сказал:
– Давай.
Она смотрела с отчаянием. Потом переборола себя и произнесла:
– Ольга Берестова…
И Виталик заговорил снова:
– Ольга Берестова. После – Вера Стеклова.
И стал рассказывать. Он говорил, говорил… Кусочки пазла, который по частям демонстрировал Есене Меглин, на глазах стали складываться в целую картину. Она узнала все…
В 1990 году красавица Ольга Берестова, у которой после изнасилования возникла болезненная жажда мести, совершила ряд убийств полицейских. Ее задержали и поместили в клинику Бергича. Там, в клинике, ее впервые увидел тогда еще совсем молодой прокурор Андрей Стеклов. Увидел – и влюбился. Сразу и бесповоротно. И встретил со стороны Оли такую же горячую любовь. Некоторое время прокурор скрывал свои чувства. Потом это стало невозможно. И тогда в кабинете Бергича прошло совещание, в котором, помимо хозяина, принимали участие также Стеклов и Меглин. Было решено изменить имя больной, уже находившейся в клинике. Так Ирина Игнатович стала Ольгой Берестовой. А настоящая Ольга сменила имя и стала называться Верой. После замужества – Верой Стекловой. В 1992 году у них с прокурором родилась дочь, которой мать придумала необычное имя – Есеня…
