Бьяг ехидно хихикнул.
– Я своими глазами видел! – настоял молодой ратник из Уи Дега.
– Так-то оно так, – кивнул Донакка. – Простым воинам против Фьольнира и других колдунов погибель. Только и нам не с простыми воинами сражаться. Думаете, почему ночью через лес идем?
– Потому что из Лейгана к Ат Клиату не можем на крыльях, как крапивники или сипухи, перелететь? – съязвил Бьяг.
– Смейся, смейся. Сам помнишь, сперва к морю нас повели?
– Точно, – вдруг согласился язвительный воин на год постарше Донакки. – Я думал, на корабли посадят.
– Так и должно было быть, только с кораблями вот что вышло. Стояли они в устье Руирфеха. Какие-то из них северяне готовили берег защищать, другие за нами на юг идти, третьи еще за подмогой, только ночью проплыла по воде огромная выдра, а за ней два тюленя, да не простых тюленя, а с руками, как у нас, и со стеклянными мордами. К каждому кораблю подплыли, а только отплывут, корабль начинает снизу, от воды, синим огнем гореть!
– Врешь, не может у тюленя быть стеклянная морда! – возмутился Фаолан.
– Я сам слышал, что гонец Маэлю рассказал, – настоял на своем Донакка сын Аодагана. – Сожгли корабли, волшебством сожгли, морды стеклянные.
Воины вышли из леса на край луга, на дальнем конце которого возвышался холм. На его верхушке стояли два покосившихся камня, в незапамятные времена перекрытые поверху третьим. Звезды поздней осени светили сквозь разверстый проем этих ворот в никуда. Раздался гулкий стук копыт, не такой, как от размеренного шага лошадки Маэля и лосей Дуннала и Нидуда, а громовой, словно огромный конь летел наметом навстречу дружине, но этому звуку не соответствовала никакая видимость движения, пока топот не стих. Одновременно, звезды между камнями заслонила великанская тень всадника. По обе стороны от стоячих камней снаружи проема стояло по здоровенному лохматому волку, с лунным светом, отблескивавшим на оскаленных клыках и красноватым мерцанием игравшим в глазах зверей. Донакка в оцепенении смотрел, как голова в древнем шлеме повернулась прямо к нему, пронзая багровым свечением единственного ока, не освещавшего лица. Гулко, как из-под земли, наваждение сказало ужасающие слова:
– Псицею Фьольнир
Ста йотунам был.
Десять недель
Он их семя носил.
После родил
Девять волчат.
Имя девятого —
Маэль Мурхад!
Всадник с одним светящимся глазом поднял коня на дыбы и исчез, словно провалился, волки за ним. Вновь раздался, затихая, гром копыт. Войско остановилось на лугу в замешательстве.
– Это он и был, – тихо-тихо причитал сын Одагана. – Балар Огненный Глаз.
– Тогда почему волки? И конь о восьми ногах? – Фаолан тоже был основательно напуган. – Перестук копыт слышал? Это Один! Но если он явился и сказал хулу на Фьольнира и Маэля…
– Всем нам стервятников да воронов кормить, – заключил Бьяг из Дейси.
За холмом, дальний от леса склон которого был намного круче, чем ближний, Горм, отъехавший о-двуконь на достаточное расстояние, спрятал раструб в седельную суму, задул привешенную к шлему стеклянную лампадку с серебряным отражателем, и спрыгнул на землю. Хан и Йи Ха тут же бросились к нему лизаться. Потрепав их по шеям, почесав за ушами, и дав каждому псу по кусочку сушеной утятины, конунг разломил яблоко, скормил половинки коням, и принялся обвязывать копыта послушно стоявших перед ним в надежде на повторение угощения Готи и Кольгриммы ветошью. Серый жеребец, в прошлом принадлежавший Йормунреку, заодно воспользовался возможностью, чтобы ласково провести губами по шее вороной кобылы, вообще-то подаренной Хёрдакнутом Тире.
Глава 93
– Таких воинов, как ты, немного в этом свете сыщется, – прогудел Камог из-под клобука.
Ньолл рассмеялся.
– Таких как он, – таинственный исполин в плаще взглянул в сторону Боривоя. – Один. Ты и другие добрые воины сражаетесь, как можете, а он – как захочет.
– А таких, как ты? – спросил лысый.
– А таких, как я, вовсе нет, – загадочно сказал исполин.
Единственной видимой частью его тела были руки, но и на те были надеты боевые рукавицы, с завидным искусством сработанные из цельных ушкуевых лап вместе с когтями, укрепленных стальными пластинами. Все остальное скрывал желтовато-белый лохматый плащ из валянной верблюжьей шерсти. Камог стоял, опираясь на полуторасаженный посох, окованный железом, с края боевого построения венедов, примкнувших к Гормову войску.
С подначки Бушуихи, вече в Альдейгье недолго обсуждало, не нужен ли конунг и городу у озера. Было решено, что земля устричей богата и обильна, порядка же в ней не было, нет, и не надо. Тем не менее, Альдейгья, Наволок, и Зверин прислали отряды в помощь походу на Свартильборг и окрестные земли, включавшие большую часть Лейгана, откуда Фьольнир угрожал набегами не только Энгульсею, но Трегорланду и даже Винланду. На том же вече в Альдейгье, Былята напомнил собранию про Фьольнирово сожжение свитков, а Святогор – про осквернение Сварогова капища, после чего охочих с ним поквитаться набралось столько, что все в ладьи не влезли. К рати с востока примкнули ушкуйники, с которыми увязался Камог, а когда венедские ладьи шли мимо Зверина, Боривой выпросил у Мстивоя несколько кораблей, чтобы тоже принять участие «в веселье.»
Вследствие этого, под началом Горма оказалась, помимо танемаркской дружины и энгульсейских бондов с тисовыми луками, примерно тысяча венедов. Хакон прислал сотню самострельщиков – это было всё, чем могла поделиться разоренная Йормунрековыми злодействами Свитья. Помимо того, на поле на северном берегу реки Руирхеф из леса вышло войско старого Брианна из Туад Хумайна. Правда, судя по их виду, эти ратники опоздали к разборке на несколько сотен лет. Не считая самого конунга и пары дюжин его ярлов (или карлов, кто их разберет?), снаряженных более-менее обычно, «войско» состояло из полуголых дикарей в шкурах, то ли синих от холода, то ли намеренно покрашенных в этот цвет, с дубинами, бронзовыми мечами, и охотничьими луками. Тем не менее, Горм был рад и этому пополнению.
– Боевые хитрости, хорошие гонцы, разведка, – перечислял он внимательно слушавшему Кирко, выезжая из леса на Готи, Хан у левого стремени. – Все это в возрастающем порядке может повлиять на исход боя. Но чаще всего, когда два войска сходятся в поле, тупо побеждает то, в котором больше воинов, они лучше кормлены, и с лучшей справой. Так говорят хроники?
– Если речь идет о войне внутри гегемонии, так. Но и небольшой отряд кливанофоров не раз побеждал во много раз превосходившую силу варваров…
– Как ты можешь заметить, у нас есть некоторые трудности с кливанофорами, хотя…
Горм бросил взгляд в сторону левого крыла, где завтракали у костров двести восемьдесят отборных воинов Хёрдакнута, слегка разбавленных энгульсейскими лендманнами. Из-за нехватки места на кораблях, только восьмидесяти из танов предстояло биться верхом, но каждый был с ног до головы закован в сталь и снаряжен мечом или топором, сработанным по последнему слову оружейного искусства. У некоторых были и сделанные по Святогоровым образцам йеллингские ручницы.
[187]
