Трупы из пиршественного покоя уже были вынесены. У деревянной лестницы наверх на скамье, перегораживавшей проход, расположились Хельги, Кнур, и Йокуль. Еще один бочонок пива из погреба нашел дорогу на стол, стоявший перед скамьей. Перед столом на полу сидел Кривой. Рядом лежали обломки еще одной скамьи – тролль сперва честно пытался сесть не по-троллиному.
– Ну как? Не ушел? – обеспокоился молодой кузнец.
– Не ушел. Весь как был, так и сгнупился. А что ты испуганный такой?
– Да я что-то думал, ты придешь с его головой, например, на копье, а как увидел тебя без головы…
– Я-то как раз с головой…
– Рассказывай, со скольких ударов, пеший, конный? – перебил Хельги.
– Спешились, меньше десяти.
– Отрубил ему что-нибудь?
– Нет. Все усилие ушло, чтоб от него подальше да против ветра держаться…
– Он опять обгадился? – лицо Хельги просияло в улыбке.
– Да, но в общем, если не считать запаха, поединок вышел вполне приемлемый. Вы тут никого в башню не пускаете?
– И никого не выпускаем! Там наверху изрядно народу, судя по возне…
– Ладно, двигайте скамью. Кривой, сиди здесь, а то и эту лестницу сломаешь. Мы пойдем, а за нами не пускай никого, – Горм взял со стола пару наименее устряпанных остатками предыдущих застолий кружек, обтер их валявшимся там же полотенцем, больше похожим на собачью подстилку, только хуже пахнувшим, наклонил бочонок, и наполнил кружки пивом. Он нацедил пива и в третью кружку, двинутую в его сторону Йокулем, протянул первые две не очень чистые и оббитые по краям глиняные посудины Мстивою и Тетере, и наконец сам приложился к третьей. Пивовар сильно переналег на хмель, солод был не ячменный, а просяной, но если вспомнить, где и рядом с чем был найден бочонок, напиток превосходил все ожидания, просто будучи посредственным пивом.
Осушив кружку (он бы осушил и еще несколько, и закусил бы целым гусем…), Горм передал полупустой бочонок Кривому и поднялся по лестнице за Кнуром и Хельги. Кузнец принялся возиться с наружным висячим замком на первой двери, бормоча: «Ну что б вы без меня делали…»
– Петли б срубили? – предположил Хельги. – Что возишься?
– Сейчас! Петли из закаленной стали, и притолока сталью укреплена. За этой дверью что-то стоящее, поди…
– Я у Гнупы на поясе ключи видел, – вспомнил Горм, подумав: «Сколько оказывается незаметных тонкостей в убийстве враждебных ярлов…»
– С ключом каждый может, а ты попробуй… – Кнур так и не объяснил, что надо попробовать, потому что замок, в скважину которого под разными углами было всунуто несколько булавок для плащей, щелкнул и раскрылся. – Сразу в сокровищницу не лезьте, ловушки могут быть.
Кузнец медленно, держась у стены, открыл дверь ручкой уже знакомого Горму колуна, тем же орудием обстучал притолоку и пол за ней, и наконец пустил колун внутрь вдоль каменного настила. За скребущим звуком низкокачественного железа, с замедлением скользящего по грязному и плохо обтесанному плитняку, последовал несколько более приятный слуху звяк. Пылинки кружились в лучиках солнечного света, пробивавшегося в узкие – галке не протиснуться – оконные проемы, и освещавшего три окованных металлом ларя. Вообще-то это были не пылинки, а здоровенные матерые пылинищи, и они скорее переваливались, чем кружились, над ларями, покрытыми паутиной и еще невесть чем.
– Эти-то петли ничем не окованы? – Хельги, первым вошедший в помещение, занес подобранный с пола колун.
– Погоди, ларь тоже чего-то стоит, – Кнур подергал крышку, она открылась. На дне лежали четыре слиточка серебра, каждый марок на десять весом, пара дюжин маленьких золотых этлавагрской чеканки, и несколько узких серебряных наручей. Кузнец распахнул второй ларь – он был пуст. В третьем ларе, дно было едва посеребрено скиллингами.
– И это все? – Йокуль просунулся между Хельги и Тетерей. – Да я купцов грабил, у которых в кошле на поясе больше было!
– Ну, это ты, положим, загнул, – Тетеря сосчитал на пальцах. – Пол-пуда серебра здесь все-таки наберется, кошель тяжеловат выйдет…
– В чем Йокуль прав, так в том, что на три дружины здесь мало, – Горм подбросил один из слитков в руке. – И вот еще что подозрительно. Гнупе нужно было серебро платить йомсам – наемники за доброе слово не воюют. Где оно? И если он все роздал… Йокуль, отряди-ка с полдюжины седобородых обыскать палатки воинов Сильфраскалли. Пусть в постелях пороются, и под очагами. Пошли, посмотрим, что в следующем покое.
Едва Кнур начал возиться со второй дверью, запертой изнутри, из второго покоя раздался плач, и кто-то маленький запищал: «Мама, я боюсь.»
– Не бойся, бедная капелька! – через дверь крикнул Горм. – Слушай, кто там внутри, может, отопрешь?
– А кто там снаружи? – спросил женский голос.
– Я, Горм Хёрдакнутссон, Мстивой Витодрагович Руянский, и товарищи.
– А где Храфн и Торбранд?
– Те двое, кого Гнупа послал?
– Они.
– Мы их изрубили, не взыщи.
За дверью установилось молчание. Потом кто-то маленький снова запищал: «Мама, я пить хочу.» Женский голос продолжил:
– Я открою, если вы обещаете Сиггтригга не убивать. Шесть лет ему.
– Сиггтригг – это кто? – встрял Хельги.
– Сын мой!
– Сварог заступи, это кто ж ребенка назвал именем, что и для собаки б не сгодилось, – возмутился Тетеря. – Не иначе, Гнупина полонянка с его приплодом там заперта.
– Да что ж мы, нитинги, что ль? Мы детей не убиваем! – тоже возмущенно продолжил Горм.
– А женщин насилуете?
– Да, конечно, – начал было Хельги.
– Посмотри только на этого насильника, хоть бы усы отрастил сначала, что ли… – молодой вождь бодричей гордо подкрутил усик. – Вообще, наложницы, кони, и оружие Гнупы – Гормова добыча.
– Я их не усами насилую, я для этого другое что отрастил, в отличие от некоторых, – злобно проканючил Хельги.
– Малыши, не ссорьтесь, – примирительно сказал Горм.
Распря была подавлена на корню – оба «малыша» теперь зловеще уставились на него. Старший сын Хёрдакнута прибавил голос, обратившись в направлении двери:
– Если ты Гнупина пленница, свободу тебе дадим. И твоему сыну.
Раздался скрип, словно по полу что-то двигали. В замке лязгнул ключ, дверь приоткрылась. На воинов смотрела небольшого роста молодая женщина с распущенными волосами. От красоты ее лица несколько отвлекал здоровенный синяк под правым глазом. С головы до ног оглядев братьев Хёрдакнутссонов, Кнура, и Мстивоя, и подозрительно скосив глаза на Тетерю, женщина открыла дверь пошире. Она была босой, щиколотку ее левой ноги оттягивало назад, в глубь покоя, железное кольцо на длинной цепи.
– Вот изверг, подневольную деву держал на цепи, как пещерного медведя, – Кнур просунулся в дверь и встал на одно колено, протянув руку к цепи. Женщина отпрянула. – Что ты дергаешься, расковать тебя хочу!
