– Эх, хорошо бы сулиц побольше – подскакали, метнули. Если каждый конник хоть по одной сулице метнет, татарская конница заметно поредеет, – заметил Денисий.
– А что, предложение дельное. Сколько их у нас в обозе?
– Да десятка три, не более.
– Плохо.
Сулица – короткое легкое копьецо длиной от метра до полутора, предназначенное для метания по боевым порядкам противника. Весит оно немного, древко можно в лесу срубить, а вот где железный наконечник взять?
Я повернулся к Денисию.
– Пока мы с проволокой возиться будем, отправь свой десяток по кузницам сельским да в Коломну. Хоть сколько-то да привезут железных наконечников. Сейчас каждая сулица потребна.
Я снова расстегнул кошель и отсыпал Денисию денег.
Денисий ускакал.
Я же с боярами поехал вдоль лощины и каждому из них показал, где его воины должны ставить проволочный ряд. По моему мнению, ряды проволоки должны отстоять друг от друга не более метра-полутора. Если кто и сможет проскочить над одним рядом, обязательно наткнется на следующий.
Работа закипела. Колья забивали обухом топора, кои были у каждого воина. А уж топором почти каждый русский мужик владел, как ложкой.
Стоп! Я подозвал бояр и показал им, что здесь непорядок – колья вбиты слишком близко к холмам. Надо между рядами проволоки и холмами оставить свободное место, метров по пятьдесят, причем – с обеих сторон. Случись нашей коннице в обхват идти, для окружения – должен быть свободный безопасный проход для маневра.
Колья перенесли, затем стали натягивать проволоку. Высоко натянуть – видна будет, низко – конские копыта над ней пройдут и ее не зацепят. Кстати, надо учесть – с какой стороны солнце лощину освещает? Вроде мелочь, а блеснет проволока на солнце, и – пиши пропало. Фу, с утра солнце слева от лощины, после полудня – справа. Это хорошо, солнечные лучи вдоль проволоки идти будут.
До вечера всю проволоку натянули. Я прошел вдоль проволочных рядов и остался доволен увиденным.
– Воины! Осмотрите сами и запомните, где преграда. Коли случится в обход идти – у холмов место свободное, проходы оставлены. В лоб не рискуйте – кони ноги сломают, а вы шеи свернете!
Ратники засмеялись.
– Коли мы сами делали, боярин, так ужель забудем? Нешто поможет? Во скольких походах были, этакой хитрости не видывали.
– Боярин-воевода, а после сечи железо-то снять можно?
– Живы останетесь – можно. А лучше железо с убитых вами крымчаков снять. Богаче трофей будет.
Ратники засмеялись снова.
Хорошо, когда руки да головы совместной работой заняты, дух это поднимает. Тем более когда рядовые ратники видят, что бояре не вино хлещут, а о деле пекутся. Хуже всего, когда люди бездельем маются – мысли дурные да черные в голову лезут.
Денисий со своим десятком вернулся уже затемно. Они привезли с полсотни готовых сулиц да столько же наконечников. Я распорядился сразу раздать конным доставленные сулицы, а к наконечникам с утра древки делать.
Ко мне подошел Федька-заноза.
– Боярин, ты бы поел. Как утром кулеша отведал, так весь день в седле и провел.
А ведь и верно. За заботами и о еде забыл.
Я подошел к своему десятку. Все сидели у костра и бодро стучали ложками, уплетая кашу из общего котла. Мне отложили в отдельную миску. Приятно – не забыли обо мне.
Рядом с воинами, ничем от них не отличаясь, сидел сын Василий. Надо бы ему внимания побольше уделить, да времени на это за заботами не остается. После прочтения Книги судеб я как-то не беспокоился о своей и его жизни. Ведь писано же было – наследником и княжичем станет. О! До меня только сейчас дошло! Ведь ноне я боярин, а если сын будет княжичем, то, стало быть – и я князем! Писано же было – княжичем! Сыном князя, надо понимать! Хо, повоюем еще!
Я дал указания сотникам выставить боевое охранение и, пожелав всем спокойной ночи, улегся на попону рядом со своим десятком. Долго не мог уснуть, мысленно перебирал варианты боя – все ли предусмотрел, не упустил ли чего? Ведь если ошибся где-то, не предусмотрел чего-либо – те воины, что спят сейчас рядом со мной в воинском стане, жизнями своими за это заплатят. Да и, честно говоря, не хотелось осрамиться с доверенным мне полком в первом же бою. Потом – через года даже, при упоминании фамилии Михайлова все будут спрашивать:
– Это какой Михайлов? Не тот ли, что полк бесславно положил?
Нет, такой славы мне не надобно! С тем я и уснул.
После завтрака конники принялись рубить деревца с прямыми стволами для сулиц, а я повел пешцев на холмы. Разделил их надвое и назначил бояр командирами каждой половины.
– Займите холмы и укройтесь, чтобы вас не было видно из лощины, – дал я указания старшим.
Ратники разбрелись по холмам. Какое там – «укройтесь»! Никто даже за куст спрятаться не смог. Торчали, как три тополя на Плющихе из известного фильма.
Я сделал боярам внушение, и через полчаса картина изменилась. Кто-то за кустики прилег, кто-то нарвал травы и зацепил ее за кольчуги, кто-то – воткнул в шлемы. Уже лучше. С первого взгляда, мельком, не сразу и поймешь – есть ли на склонах ратники и сколько их. Это мне и надобно.
Я собрал ратников в лощине.
– Перед боем постарайтесь укрыться еще лучше, чем сегодня. Чем позже татары вас заметят, тем больше шансов, что они попадут в ловушку, и вы тогда уцелеете.
– Это почему же?
– Стрелы метать не будут, ужель не понятно? Стрелами в цель попадать они мастера. А уж когда татары падать начнут, попав на проволоку, тут вы сигнала дождитесь – и вперед. Татарин страшен, когда он на лошади, да еще когда их много. А как с коня упал – бей его саблей, коли копьем. Убил своего врага – помоги товарищу рядом. Одолеем ворога, я уверен! С такими-то молодцами – да струсить? Не бывать этому! А сейчас есть – и отдыхать.
Я добивался от воинов, чтобы они внимательно следили и понимали в пылу сражения мои сигналы – «ясаки» – звуком трубы, знаменем.
Вечер прошел спокойно. У костров раздавались шутки, смех. Надо поддерживать у ратников боевой дух – унылый и удрученный воин уже проиграл.
А утром примчался посыльный.
– Татары недалеко – в одном дневном переходе. Князь приказал дозоры усилить. Сколько идет их – неведомо, но пыли много: сколько глаз хватает, везде пыль.
Гонец ускакал.
Много пыли – много воинов. Устоять бы. По спине пробежал холодок.
Я собрал бояр, сообщил новости. Огорчились бояре – ведь каждый в душе лелеял надежду, что пронесет – повернут крымчаки на Литву, как уже не раз бывало. Но не пронесло. По нашей земле идут крымчаки, и, знать, не одно селение уже сожжено и малочисленные городки разорены.
– Высылаю конный дозор, пусть уйдут верст на десять, упредят. А в дозор пойдешь ты со своими ратниками, – я показал рукой на молодого боярина, что первым высказывался на совете.
