Бояре согласно закивали головами.
Князь продолжил:
– Одно плохо – Опочка от порубежья совсем рядом, а в Литве король Сигизмунд силы имеет до тридцати тысяч сабель. Коли управимся с гетманом быстро, Сигизмунд помощь послать не рискнет. А если затянем – не миновать войны на два направления. К тому же осаждены ляхами не только Опочка, но и Белья и Воронич. Силы распылять придется. Здесь, у Лук, будем большое войско сбирать, как ратники московские подоспеют: отсюда – дорога на Волгу Верхнюю, и Тверь, и Москву, потому застава крепкой должна оставаться. А у Опочки – на вашу рать полагаюсь. Держаться и со всех сторон неприятеля теснить, пока войско государево подойдет!
Бояре зашумели, переговариваясь между собой.
– Посему решил я – завтра малой ратью выступать следует, тянуть не можно. Построение в походе: впереди ертаул с воеводой Михайловым, – князь Ростовский указал на меня. – Коли бой завяжется, от него гонцы помощь могут попросить, исполнять немедля. Далее Передовой полк идет, с воеводою Иваном Лятцким, за ним – Большой полк под рукою князя Федора Оболенского. Опосля – полки Правой руки и Левой руки, и замыкает колонну Сторожевой полк. Князя Федора Васильевича главным воеводой ставлю. Такая планида. Все ли понятно?
Бояре закивали головами. Ростовский повернулся к Лятцкому:
– Проверь, Иван Васильевич, переправу – ноне разлилась Ловать от дождя, если надо – мастеровых людей из города возьми.
Возвращался в лагерь с Федором, обдумывая ситуацию. До Опочки – несколько десятков верст по худой дороге. Надо тщательно продумать сбор ертаула – подстраховать будет некому, а обоз подтянется не сразу.
В лагере уже вовсю дымили костры, из котлов шел пар.
После завтрака я собрал сотников и Василия, рассказал о плане князя Ростовского. Дел на сегодня немало: снаряжение и оружие проверить, у коней подковы осмотреть, стрелы, порох, свинец – ничего нельзя упустить… Связался с кошевыми людьми князя. Здесь тоже вовсю готовились к походу. То неудивительно – служба на заставе предполагает и такие ситуации.
Я думал о превратностях судьбы: быть может, уже завтра боевые навыки ертаулу в сражении применить придется. Что ж, мы готовы!
Так, в приготовлениях к выступлению летел день. Князь Ростовский поспевал везде, проверяя сбор войска.
Наступила тревожная ночь. Сон не шел. «Как там братья-славяне? Удержатся ли?» – пытался я представить положение гарнизона в Опочке.
Вспомнился сон, как мы с матерью ветхий мост переходили. От чего она меня предостерегала?
Утром лагерь напоминал растревоженный улей. Вели коней, бегали посыльные, ратники, обжигаясь, доедали кашу из котлов. И все говорили, кричали, коротко взревывали трубы. Шум стоял неимоверный. Поскольку мы должны были выступать первыми, я построил всадников.
Первой по дороге пошла сотня Матвея Снегиря из Великих Лук. Они местные, знают все пути-броды – кому, как не им, и вести войско. За их сотней – я со своими двумя десятками и знаменем, дальше уже – остальные сотни, общим числом шестьсот всадников.
Миновали мост через Ловать. Дорога шла вдоль реки и затем свернула в лес. Хорошо хоть подсохла после дождя. Шли резво, значительно опережая главные силы. В середине второго дня ко мне прискакал гонец.
– Лукские на разъезд ляхов наткнулись, всех их посекли. Сотник спрашивает – что делать?
– Только вперед!
Дорога шла по скошенному полю, и я дал сигнал покачиванием знамени влево и вправо, сдублировав его двумя взревами трубы – рассыпаться в лаву.
Псковская сотня стала уходить вправо и выстраиваться в линию, вяземские – влево. Остальные сотни – за ними. Мы начали понемногу разгоняться. В конном бою скорость – это все. Движущаяся масса сминает любого противника, если только он не засел в укреплениях, вроде «гуляйполя».
Впереди раздались крики, звон оружия. Тут же примчался гонец – столкнулись с ляхами!
– Сколько их?
– Сотник сказал – около тысячи.
– Продолжать бой!
Посыльный ускакал.
Сотня Снегиря рубилась отчаянно, мы вступили в схватку тоже. Над полем раздавался звон оружия, конское ржание, русский мат и польская ругань. Движение вперед было остановлено встречным польским ударом. Да и немудрено – поляков вдвое больше, чем нас. К тому же кони у них сытые, застоявшиеся, а наши измотаны переходами.
Наступил момент, когда я должен был принять решение – посылать за подмогой или трубить отвод.
Я направил коня на небольшой холмик, оглядел поле брани. Ешкин кот! Куда ни кинь взгляд, одни поляки в своих шлемах. Надо послать ясаула – доложить воеводе Оболенскому о столкновении и трубить «отвод», иначе без толку полягут все.
Ясаулом послал Федьку-занозу, с наказом – найти князя и все ему рассказать. Бумаги писать было некогда.
Я выждал несколько минут и дал знак трубачу – «Отвод».
Отвод – не беспорядочное бегство, и русские его применяли часто: врага заманить в ловушку – привести его под удар главных сил или под пушки.
Сотни отбивались от наседавших ляхов и отходили. Невдалеке начинался лес, который мы проехали недавно.
Я подскакал к сотне боярских детей.
– Вот что, сотник, мы постараемся ляхов у леса придержать. Дорога в лесу поворот делает, вот с этого поворота и уводи свою сотню в лес. Да затихаритесь там. Мы мимо пройдем, за нами – поляки. Развернуться для атаки им будет негде, лес помешает. Окажешься у них сзади. Как сигнал дам – ударишь им в тыл. Понял?
– Понял! – прокричал сотник.
– Выполняй!
Сотня вырвалась вперед и вытянулась на лесной дороге. Мы же у леса развернулись, организовав оборону. Сотня за сотней рысью втягивались на лесную дорогу. Обойти нас по лесу было нереально.
Я уходил с третьей сотней.
Едва вырвавшись через пару верст из леса, я скомандовал:
– Разворот!
Мы описали полукруг и остановились метрах в двухстах от леса.
– Лучники и пищальники! Товсь!
Лучники доставали из саадаков стрелы и накладывали их на тетивы, пищальники соскочили с коней, положили стволы пищалей и мушкетов поперек седел, проверили порох на полках.
Через пару минут с лесной дороги высыпали ляхи и стали разворачиваться в конную лаву. Пошли в атаку, выставив вперед коротенькие пики.
– Лучники, стрелять! – голос у меня был зычный, стояли сотни кучно и меня услышали. Защелкали тетивы, полетели густо стрелы. Сотня из великолукских вся имела луки, у остальных – через одного. А пищалей и мушкетов, кроме моих двух десятков, набиралось не более полусотни. Не густо!
Стрелы находили свою цель, выбивая у ляхов воинов. Я выжидал.
Вот семьдесят метров осталось, пятьдесят… Сейчас, или будет поздно.
