— Некий ифрит похитил её из ночного сада во дворце Султана Занзибского. — объяснил Абдулла.
— Тогда всё ясно, — сказал джинн. — Я не могу исполнить это желание. На земле её нет.
— Значит, она наверняка в царстве джиннов, — разволновался Абдулла. — А ты, о князь среди джиннов, несомненно, знаешь это царство как свои пять пальцев!
— Твои слова являют меру твоего невежества, — заявил джинн. — Если джинн заключён в бутылку, все духовные уровни для него закрыты. Если твоя барышня где-то там, доставить тебя туда я не могу. Послушай моего совета — верни пробку на место и поспеши своей дорогой. С юга сюда движется довольно большой отряд всадников на верблюдах.
Абдулла так и взлетел на вершину бархана. И правда — к нему плавным танцующим галопом неслась цепочка верблюдов, которых он так боялся. На расстоянии они пока ещё казались серовато-синими тенями, однако уже по контурам этих теней Абдулла различил, что всадники вооружены до зубов.
— Видишь? — спросил джинн, выгнувшись так, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами Абдуллы. — Конечно, они могут тебя и не найти, но я в этом сомневаюсь. — Эта мысль явно доставляла ему удовольствие.
— Тогда исполни другое желание, и побыстрее! — сказал Абдулла.
— Ещё чего, — возразил джинн. — Одно желание в день. Ты уже своё пожелал.
— Разумеется, о великолепнейшее из лиловых испарений, — с отчаянной стремительностью согласился Абдулла, — однако это было желание, удовлетворить которое ты не смог. А твои условия — как я прекрасно усвоил в тот миг, когда ты их огласил, — предполагают, что ты обязан удовлетворять одно желание своего владельца в день. Этого ты не сделал.
— Да хранят меня небеса! — с отвращением воскликнул джинн. — Этот юноша — адвокат-самородок!
— Естественно! — не без горячности ответил Абдулла. — Я — гражданин Занзиба, где каждый ребёнок знает, как защищать свои права, поскольку больше никто их, совершенно точно, защищать не будет! И я заявляю, что сегодняшнее моё желание ты ещё не удовлетворил!
— Это казуистика, — упирался джинн, сложив руки на груди и красиво колыхаясь перед Абдуллой. — Желание было высказано.
— Но не удовлетворено! — не сдавался Абдулла.
— Ты сам виноват, что требовал от меня невыполнимого, — сказал джинн. — Я могу доставить тебя к миллиарду других красавиц. Могу предоставить в твоё распоряжение даже русалку, если ты имеешь слабость к зелёным волосам. Ты хоть плавать-то умеешь?
Стремительная цепочка верблюдов за это время изрядно приблизилась.
— Подумай, о чёрная жемчужина магии, и смягчись в сердце своём, — поспешно сказал Абдулла. — Ведь мчащиеся сюда солдаты, настигнув меня, несомненно отнимут бутылку. А если они отнесут тебя Султану, он заставит тебя ежедневно совершать по подвигу — доставлять ему оружие, войска и покорять врагов — это в высшей степени утомительно. Если же они оставят тебя себе — а они это могут, ведь не все солдаты отличаются честностью, — ты будешь переходить из рук в руки и тебе придётся исполнять каждый день много желаний, по одному на каждого воина в отряде. В обоих случаях трудиться тебе придётся куда более тяжко, чем если ты будешь работать на меня, которому требуется сущий пустяк.
— Какое красноречие! — фыркнул джинн. — Хотя определённая логика в этом есть. А тебе не приходило в голову, что подобная работа на Султана или его воинов предоставляет мне богатейшие возможности сеять смерть и разрушение?
— Смерть и разрушение? — переспросил Абдулла, не отрывая тревожного взгляда от приближающейся цепочки верблюдов.
— Я никогда не говорил, будто мои желания могут послужить кому бы то ни было во благо, — сообщил джинн. — По сути, готов ручаться, что они приносят исключительно всевозможный вред. Вот, например, эти разбойники в данный момент находятся на пути в темницу или ещё куда похуже за то, что похитили предназначенные Султану яства. Вчера вечером солдаты их настигли.
— Мне ты причинишь куда больше смерти и разрушения, если не удовлетворишь моё желание! — воскликнул Абдулла. — А я, в отличие от разбойников, этого не заслуживаю!
— Ну, значит, не повезло тебе, — пожал плечами джинн. — Без меня тебе желания всё равно не исполнить. Я тоже не заслуживаю сидения в бутылке.
Всадники приблизились настолько, что заметили Абдуллу. Он слышал далёкие крики и видел, как обнажаются клинки.
— Ладно, тогда исполни завтрашнее, — поспешно проговорил он.
— Что ж, это выход из положения, — согласился джинн, к некоторому удивлению Абдуллы. — Так чего ты желаешь?
— Перенеси меня к ближайшему человеку, который способен помочь мне найти Цветок-в-Ночи, — попросил Абдулла, съехал с бархана и взял в руки бутылку. — Быстро, — добавил он, подняв глаза на нависавшего над ним джинна.
Джинн несколько удивился.
— Странно, — заметил он. — Как правило, интуиция меня не подводит, но тут я ничего не понимаю.
Песок неподалёку взрыла пуля. Абдулла бросился бежать, держа бутылку с джинном перед собой, словно свечу с огромным лиловым языком пламени.
— Перенеси меня к этому человеку! — закричал он.
— Пожалуй, стоит это сделать, — заметил джинн. — Может быть, хотя бы тогда эта загадка решится.
Песок так и помчался назад из-под ног Абдуллы. Вскоре ему уже казалось, будто он бежит огромными прыжками, а земля разворачивается ему навстречу. Хотя из-за скорости и вращения всё кругом слилось, кроме джинна, который безмятежно парил над горлышком бутылки, Абдулла понимал, что в считаные секунды оставил резвых верблюдов далеко позади. Он улыбнулся и помчался дальше, радуясь свежему ветру и чувствуя себя почти так же безмятежно, как джинн. Мчался он, судя по всему, долго. Потом всё остановилось.
Абдулла стоял, пытаясь отдышаться, посреди какого-то просёлка. На новом месте пришлось некоторое время осваиваться. Было прохладно — не теплее, чем в Занзибе весной, — и свет оказался совсем другой. Хотя с синего неба ярко сияло солнце, воздух был темнее и голубее, чем привык Абдулла. Вероятно, так получалось из-за того, что вдоль дороги выстроилось слишком много пышных деревьев, отбрасывавших на всё кружевную тень. А может быть, из-за зелёной-зелёной травы по обочинам. Абдулла подождал, когда глаза приспособятся к этому свету, и огляделся в поисках того, кто предположительно должен был помочь ему разыскать Цветок-в-Ночи.
Однако взору его предстало нечто вроде придорожной гостиницы, полускрытой среди деревьев. Абдулле подумалось, что это жалкий притон. Домик был деревянный, покрытый белой штукатуркой, словно беднейшие из бедных жилищ в Занзибе, и его владельцы, видимо, не могли позволить себе лучшей крыши, чем туго перевязанные пучки травы. Кто-то постарался украсить пейзаж, высадив вдоль дороги красные и жёлтые цветочки. Гостиничная вывеска, болтавшаяся на вкопанном среди цветов шесте, являла собой отчаянную попытку неумёхи-художника изобразить льва.
