– Могу теперь представить, как ты общалась с Вейдером, – уважительно сказал я.
– Ну, что ты! Совсем не так. Кто я ему, чтобы выслушивать от меня нотации?
– Я, вообще-то, имел в виду твою выдержку и хладнокровие.
– Ах, ты об этом? Разумеется. Трин вдвое старше меня, Риен Шо тоже не школьник. Нельзя же им прямо сказать, что они ошалели от нахлынувшего чувства безопасности и начали вести себя как полные разъ… – тут уже Рийо употребила русское слово, его я знал. – Неприятно вести такие разговоры. А приходится. Хорошо хоть с вами не надо серьёзничать и солидничать, вы мне не подчинённые.
– Как? – слегка обиделся Иан. – А мы-то?
– Вы двое меня никогда в грош не ставили, – отмахнулась панторанка.
– Ну, прямо уж! – ухмыльнулся Базили. – Скажи ещё, и до сих пор так же.
– Нет, сейчас не так, – признала Рийо.
– Есть такая штука, культурный барьер называется, – примирительно сказал Иан. – Через него, бывало, и войны начинались. Чтобы друг друга понимать, надо общаться, а на станции у тебя времени не было.
Транспорт мон-каламари пригнал усатый Джарви Эксойн, бывший пилот транспортной компании, когда-то спасшийся вместе с нами со станции «Румелия», да так и оставшийся на новой фирме. Вторым пилотом у него оказалась Фа’але, заметно посвежевшая и полная энтузиазма. Узнав, что собираются делать механики, она тут же взялась им помогать. Прилетевшая Вентресс зашла на транспорт поздороваться и вернулась в лёгкой степени шока.
– Давно они этим занимаются? – спросила она.
– Часа полтора, – сказала Осока. – А что?
– Эти двое, всё-таки, гении.
– Ага, я знаю.
Вентресс вздохнула. Я понимал её чувства. Примерно так же я в своё время наблюдал, как «эти двое» перебирают покойную ныне «Горгулью». А у Асаж наверняка свежи были в памяти впечатления от встречи в системе Дальны, когда Иан, Базили и Фа’але за несколько часов оставили от великолепно оснащённого имперского курьера «Рапира» пустую скорлупу. Использовать его всё равно было невозможно, слишком приметен. «Горячий, аж дымится», говорят в таких случаях на Западе. Вот ребята, перетащив всё ценное на «Великий консул», и похоронили последний корабль «ятаганового» семейства в пылающей бездне жёлтой звезды Янта. Выпотрошенная «Рапира» заодно стала роскошным саркофагом для тела имперского пилота, вовсе не заслужившего такой чести. Возможно, нехорошо так говорить о мертвеце, но пилот был законченным дураком. Возить Инквизитора, знать его возможности… и выстрелить из бластера в вошедшую на борт женщину со световым мечом в руках? Как его иначе назвать после этого?
В боковых секциях трюма транспорта отлично разместились два стандартных торпедных барабана на четыре трубы каждый. А раз уж корабль всё равно должен был погибнуть, следовало усилить поражающие факторы его взрыва. Базили предложил разместить вдоль продольной оси корабля ёмкости с энергоносителем, а в остальное пространство уложить бочки с петролом – низкооктановой бензиноподобной жидкостью, используемой во всевозможных зажигательных смесях. В атмосфере типа I, то есть, похожей на земную, петрол охотно горел и взрывался, и можно было рассчитывать, что всё, не уничтоженное взрывами торпед, будет качественно дожжено содержимым трюмов транспорта, на этот единственный, последний рейс получившего название «Мёртвый кондор».
Погрузка была в самом разгаре, когда, как гром среди ясного неба, пришло сообщение: с шахты сбежал Диман. Каким-то образом ему удалось завладеть оружием местного вохра, перебить экипаж рудовоза и угнать корабль.
– И вот что он оставил на стене, – произнёс за кадром голос дежурного офицера центральной базы. На голографическом кадре у стены шахтной выработки лежал ещё один труп в дополнение к тем, что нам уже показывали. Очевидно, это был первый, тот самый неосторожный бедняга-охранник, чьё оружие забрал беглец. У него было перерезано горло, и это его кровью Диман написал по-русски на каменной стене:
С ТОБОЙ
БУДЕТ ТО ЖЕ
– Надо было перед отправкой на шахты показать его психиатру, – покачала головой Рийо.
– У вас тоже принято освобождать психопатов от ответственности и лечить? – поинтересовался я.
– По-разному. Не очень опасных – да. А убийц, садистов и сексуальных маньяков по приговору суда усыпляют, как больных животных.
– Эх, у нас бы так! – вздохнул я. – А то потом выходят эти якобы вылеченные, и опять за своё.
– Ну, этот долго на свободе не пробегает, – сказала Падме. – «Агентам Оссуса» я ориентировку скинула, в СТИ тоже, твилекам сообщила. Он думает, это он будет тебя искать и преследовать, а на самом деле первыми найдём его мы.
– И уж тогда пусть пеняет на себя, – хмуро добавила Осока.
Прошло ещё двое суток. Наконец на незаметный почтовый ящик в Голонете пришло сообщение: «Улетаю в командировку на две недели, со всеми вопросами обращайтесь к заместителю». Это означало, что главный разработчик метода вживления имплантов пилотам истребителей доктор Ченс Иолдови находится на фабрике, боевых кораблей в системе нет, и на операцию у нас десять суток. Через три часа сцепка из «Кондора» и «Амидалы» ушла в гиперпространство. Повторив точно те же манёвры, что и в прошлый раз, мы приблизились к планете. Выслушали доклад электронного соглядатая о том, что на орбите и поверхности всё спокойно, новых объектов не появилось, и, погасив орбитальную скорость, нырнули в атмосферу. Оставалось подкрасться к цели на дозвуковой скорости и нанести удар. Получался забавный парадокс: для того, чтобы пролететь в космосе порядка трёхсот миллионов километров, нам потребовалось двенадцать часов. И на час больше – на пятнадцать тысяч километров в атмосфере.
Под нами проплывали выжженные солнцем ландшафты – разительный контраст с оставленной позади планетой-океаном. Кое-где в пределах видимости наблюдались поросшие травой и кустарником руины, проглядывали обрывки покрытия давно неиспользуемых дорог, два или три раза встретились заброшенные трассы магнитопоездов, точь-в-точь таких, какую я впервые увидел на Бреге в прошлом году. По словам Осоки, до Войны Клонов планета была заселена гораздо плотнее и в 978 году в числе многих других присоединилась к Конфедерации Сепаратистов. Хорошо защищённая промышленная зона нагорья работала на сепов не за страх, а за совесть, без больших потерь пережила несколько атак, пока республиканский флот не стянул силы покрупнее и не засыпал промзону ракетами, предназначенными специально для подземных укреплений. Верфи были разрушены. А за ними захирела и сама планета. Из заселённой агломерации жизнь постепенно стянулась к столичному городу и его космопорту, затем были покинуты и они. Лишь немногочисленные фермеры, ведущие натуральное хозяйство, решили остаться на Гвори. Теперь они, возможно, торгуют с обосновавшимися здесь имперцами. А может, и нет. На таких захудалых планетах обычно остаются закоренелые нелюдимы, которым лишь бы своё хозяйство, да никто их не трогал.
Ровно за шесть минут до подлёта к верфям Падме отключила на корабле все лишние потребители, оставив лишь управление, стигиевое ядро и дефлекторы. Погасила оба своих генератора. И усилием двигателей ориентации задрала нос нашей неуклюжей сцепки. Сверху, с синхронной орбиты, различить, сколько тут кораблей, было невозможно, проекции и магнитные поля их накладывались. А вот от сканеров размещённых на поверхности зениток следовало прикрыться днищем транспорта. На секунду отключив синхронно работающие дефлекторы обоих кораблей, Падме отцепилась от спины «Кондора» и тут же снова задействовала маскировку. Двигатели транспорта продолжали работать, поддерживая скорость, и «Амидала» быстро оказалась в полукилометре за его кормой. Теперь можно было снова запустить генераторы.
