– Теперь тебе нужно поспать, – сказала Падме.
– По идее, надо, но желания ноль, – признался я. – Хорошие у вас анестетики, нога не болит абсолютно, и в сон не тянет.
– Это поправимо, – подал голос Герхард.
– Но-но, без рук! – одёрнул я чересчур инициативного эскулапа. – Надо, так надо.
– Всегда знала, что ты человек разумный, – Падме взглянула вверх, и свет в медотсеке плавно померк. – А я здесь посижу. И не болтаем! – строго добавила она, заметив, что я собираюсь что-то сказать. – Иначе не заснёшь.
– Ладно, ладно, как скажешь, – капитулировал я.
Любой, кто хоть раз в жизни полежал на операционном столе, знает: сон после наркоза – это, считай, и не сон вовсе, а какое-то тяжёлое забытьё, наполненное мутными цветными пятнами вместо сновидений. Первый раз я очнулся от слабой пока ещё жгучей боли под повязкой. Дройд Герхард тут же зажёг синие огни фоторецепторов, передвинулся вдоль постели, щёлкнул инъектором, и боль растворилась, словно её не было. Я, казалось, только на секунду прикрыл глаза… и проснулся второй раз с совершенно ясной и лёгкой головой. Полежал немного, слушая тишину. В медотсеке было почти совсем темно, потолок едва-едва теплился рассеянным до предела светом. Слабо светился и изящный силуэт у стены. Наклонённая голова, замысловатое плетение лежащих на плече волос, руки, сцеплённые на колене.
– Ты так здесь и сидела? – тихо сказал я.
– А что, мне ведь больше нечем заняться пока, – улыбнулась Падме. – Как самочувствие, братишка? Болит нога?
– Нет, вроде бы.
– Я попросила Герхарда добавить тебе анестезию, чтобы не будить.
– Который час? – спросил я.
– Начало третьего.
– Это я, что, проспал ночь и половину дня?
– Сон полезен, особенно во время болезни.
– У нас всё в порядке? Ничего не происходит?
– Практически ничего. Вот только Рийо…
– Что?
– Отказалась завтракать, – развела руками Падме. – Так голодная и сидит, сказала – проснёшься ты, вместе с тобой поест.
– Мазохизм какой-то. Зови её сюда, будем сразу обедать.
Панторанка ворвалась в медотсек вихрем энергии и растрёпанных розовых волос. Сегодня она, вопреки обыкновению, не удосужилась не то что уложить причёску, а даже заплести что-нибудь простенькое, как обычно делала, если с утра не требовался официальный вид. Она сразу поправила на мне покрывало, принялась регулировать изголовье, только что поднятое Падме в полусидячее положение.
– Надеюсь, эти двое хорошо за тобой ухаживали? – спросила она, сердито покосившись на Падме.
– Да я дрых без задних ног, чего за мной ухаживать? – успокоил я.
А Падме добавила:
– Чем суетиться, неси из кухни поднос, да садитесь есть.
– А, конечно, сейчас принесу.
Падме вдруг замерла, глядя куда-то в пространство, на лице её сначала появилась улыбка, а затем она расхохоталась в голос. И сообщила:
– Звонила Дэя. Наша красавица, всё-таки, сбежала из лазарета, даже снотворное не помогло. Сейчас придёт домой. Дэя просила уложить её хотя бы до вечера.
– Уложим. А надо – привяжем, – пообещала Рийо, передвигая тарелки по внушительных размеров подносу и снимая с одной из них колпак. – Ешь, Алекс, тебе надо выздоравливать.
– Всем привет! – в дверях стояла Осока. Одеяние её состояло из удлинённых, почти до колен, шорт и недлинного балахона из зеленоватой стерильной ткани, под которым белел её обычный топ и приличных размеров повязка на боку. Она дотронулась до плеча Рийо, Падме, легко поцеловала в губы меня и спросила:
– Как вы тут без меня?
– Мы – нормально, а вот ты зачем встала со сломанными рёбрами? – Рийо глядела на неё строгим директорским взглядом, но на мою подругу это, разумеется, никакого впечатления не произвело.
– Рёбра уже прихватились, – отмахнулась она, – завтра снова драться можно будет. Чего нашим старт задерживать? Поесть дайте, что ли.
– Это для Алекса, – удержала её Падме и сняла крышку ещё с одной тарелки. – Тебе – вот.
– Угум, спасибо. Мы когда улетаем? – поинтересовалась Осока с набитым ртом.
– Не знаю, – пожала плечами Рийо. – У тебя какие-то планы?
– «Планы» громко сказано. Предложение. Хотелось бы посетить одно местечко…
Из её дальнейших объяснений мы узнали, что несколько дней назад Уизо Тен’рони своими огромными ушами уловила в кантине разговор о заброшенной базе запаса республиканского флота в системе под названием Орд Пардрон. По словам источника, там, на астероидах, хранилось больше сотни разнокалиберных боевых кораблей старых республиканских моделей, от разрушителей класса «Зверолов» до корветов.
– Думаешь, мы осилим такие корабли? – покачала головой Рийо. – У нас вся компания меньше, чем экипаж одного «Зверолова». Вот, разве что, корветы, смотря какие там есть.
– Вот и посмотрим! А на разрушителях пошарим по ангарам. Истребители нам годятся любые, кроме «гребней», и запчасти для «нерфов» не помешают.
– Хорошо, летим. Сейчас трофейные корабли отправим и стартуем.
– Призовые команды
[9]
сформировали?
– Ещё вчера. Один корабль Дэя решила себе взять. Неплохая машинка, по удобству работы как наша «Амидала»… почти. Ходовые качества, правда, похуже и с виду калоша калошей.
– Невзрачная внешность друг чекиста, – усмехнулся я.
– Отправила заявку на старт, – сообщила Падме. – Предлагают окно через три минуты, берём?
– Берём. Тобой порулить? – предложила Осока.
– Сама разберусь. И вообще, пока ты не примешь горизонтальное положение, мы никуда не полетим. Я Дэе обещала.
– Да тут некуда лечь.
– Всё есть. Ну-ка… – и кровать-носилки, закреплённая в углу, опустилась в рабочую позицию. Осока, тяжело вздохнув, забралась на неё.
– Картинку хоть дай, а то как слепые тут, – попросила она.
Гладкая торцевая стена медотсека засеребрилась и вдруг словно бы провалилась наружу, в огромное помещение ангара. Я с трудом сдержал изумлённый возглас. Вот, оказывается, для чего мы корячились и переставляли сюда даже стеновые панели с верхнего этажа! Где-то среди оборудования на заднем торце был вмонтирован голопроектор, как в гостиной, он и давал изображение на электрохромную поверхность. В шелест вентиляции вплелось тихое мурлыкание запущенных генераторов. А вот репульсоры включились совершенно незаметно, и лишь дрогнувшее изображение подсказало, что «Амидала» оторвалась от палубы. Спустя несколько секунд короткий дробный стук возвестил, что убраны посадочные опоры, и корабль так же плавно двинулся к воротам ангара, за которыми сияли серебряные поля космической туманности.
