Флек выдержал паузу.
– Я предлагаю послать Ордену ноту протеста. В самых жестких выражениях.
Правитель смотрел на своего ближайшего помощника. Флек сказал:
– Только так с них можно сбить спесь и заставить задуматься.
Правитель кивнул, медленно повернулся к нему спиной. Флек напрягся. Он знал своего господина и понял: Тот скажет ему нечто неприятное.
– Если мальчика не найдут, более того, если его первыми найдут какие-нибудь проходимцы вроде талхов, тебе, Флек, придется взять последствия на себя. Мне будет жаль, если так случится. Поверь, очень жаль.
Флек поморщился. Не позволив себе углубиться в анализ своего нового положения, он поклонился, словно Правитель видел его затылком.
– Я выезжаю в Лакаслию немедленно. Чтобы лично возглавить поиски мальчика. Правитель получит его. Обещаю.
Уд
1
Близился полдень. Драго проваливался в беспокойную дрему, вскидывал голову, убеждался, что ничего не изменилось, позволял своему сознанию унестись прочь.
Минуло более двух суток с того момента, как они с Мороном видели мальчика, вошедшего в деревню. Мальчик мог задержаться в деревне не на один день, в этом не было ничего удивительного, наоборот – сейчас ему лучше никуда не спешить. Драго не беспокоился, что мальчик уйдет другим путем, монах привык к здешнему воздуху и безошибочно улавливал в нем запах болот, непроходимых, обложивших деревеньку с трех сторон. Монаха беспокоило другое. Промедление давало шанс гвардейцам, и, кто знает, кому еще. Воины Правителя не были простаками, даже они могли выйти на это поселение, раз появилась фора во времени. И это было не все.
Драго чувствовал слежку.
Изредка внутри что-то тяжело ворочалось. Дважды Драго ускользал вглубь леса, убедившись, что Морон контролирует выход из деревни, но это ничего не дало. Драго не обнаружил ни единого признака потенциального наблюдателя. Он снова думал о талхах, о лазутчиках Ордена, и теперь это казалось все более реальным.
Драго расходовал силы, не пополняя их. Заснуть по-настоящему он не решался, хотя Морон, иногда дремавший и днем, ночью спал. Он говорил, что мальчик не покинет деревню ночью – он должен знать о болотах и понимать, что в темноте, сойдя с дороги, легко угодить в трясину. Драго соглашался с Мороном, но не мог позволить себе сон не только из боязни пропустить ребенка, но и опасаясь за собственную жизнь.
Драго склонялся к мысли, что лучше действовать, пусть даже этим они рискуют оставить зацепку гвардейцам.
– Тебе не кажется, что мы тут засиделись?
Морон лениво глянул на него.
– Что ты предлагаешь? Войти в деревню и искать мальчишку по домам?
Драго молчал, и Морон сказал:
– Не забудь: они живут уединенно, и если мальчик кому-то помог, благодарны будут все жители.
Прежде чем ты поймешь, в каком он доме, его предупредят, и мальчишка ускользнет от нас.
– Один из нас пойдет в деревню, другой останется здесь.
Морон криво усмехнулся.
– Ненадежно. Лучше позволить ему спокойно выйти по дороге. Сдуру полезет в болота, там и сгинет. Если он – великий лекарь, это не значит, что в голове что-то есть. Мальчишка ведь.
В этом была своя логика, но Драго решил, что дальше ждать нельзя.
– Надо рисковать. Я представлюсь его отцом. Меня направят в нужный дом прежде, чем догадаются спросить об отце самого мальчика.
Морон покачал головой.
– Молод ты для его папаши.
– Это действовало в других местах. Люди не такие наблюдательные, как кажется.
Морон промолчал, и Драго сказал:
– Представлюсь дядей, раздери меня Вепрь. Это тебя устраивает? Ты готов держать выход из деревни и дождаться меня, если мальчик ускользнет этим путем?
Морон некоторое время смотрел на дорогу. Он что-то обдумывал. Затем кивнул, соглашаясь.
2
Дини чувствовал, что уже выспался и восстановился, чтобы пуститься дальше в дорогу, но хотелось полежать еще немножко, понежиться, не гнать от себя такую приятную полудрему.
В эти минуты он так ярко и реально увидел лица родителей, как не случалось даже во сне. Вспомнились слова отца, слова, которые вынудили Дини выйти на свою дорогу и сделать все, что он сделал до сегодняшнего дня.
Никто никогда не умирает. Если сильно захочешь, ты сможешь увидеть нас всегда.
Эти давние слова давали надежду и одновременно рождали тупую, жгучую боль в самом сердце. Дини давно не слышал голос отца. Казалось, тот устал после тяжелого рабочего дня в поле и перестал подсказывать сыну, как поступить в той или иной ситуации.
Мальчика отвлек какой-то звук, и он открыл глаза. В комнату вошла хозяйка. Где-то позади нее, у входной двери, слышались приглушенные голоса. Пожилая женщина, которую он вчера лечил, как-то странно смотрела на него. У нее были вздуты вены по всему телу, что не скоро, но грозило мучительной смертью. Дини посмотрел на ее обнаженные руки и убедился, что помог женщине.
– Дини. Ты, кажется, говорил… что сирота.
Мальчик кивнул.
Хозяйка оглянулась, ее лицо изменилось.
– Там мужчина… говорит, что он – твой отец.
У Дини вырвался тихий всхлип. Он вскочил с кровати, прошептал:
– Мне надо уйти от вас. Меня хотят схватить плохие люди.
Он шагнул к окну. Хозяйка быстро сказала:
– Не бойся. Мы его к тебе не пустим.
Дини повернулся к ней.
– Нет, он убьет вас. Скажите, что я сплю, но сейчас выйду. Я вылезу через окно.
Он распахнул окно, ободрав руки, неловко влез на подоконник. Хозяйка не двигалась, глядя на мальчика, и тот выдохнул:
– Не пытайтесь его остановить.
Дини выпрыгнул в окно, вспомнил о своей котомке, но было поздно. Он повернулся к лесу, побежал прочь от дома. Паника вызвала вереницу образов: мрачный лес, лица родителей, лица хозяев дома, откуда он бежал, лицо странного мужчины, преследовавшего его, тушка летучей мыши, свисающей с дерева. Когда Дини приостановился и осмотрелся, оказалось, что он бежит не в ту сторону, откуда пришел.
Там же болота!
Он споткнулся, словно эта мысль стала камнем под ногой, повалился на землю. Подскочил, снова побежал. Выбора не было. Пойди он к единственному выходу из деревни, тот странный мужчина в длинном дорожном плаще его догонит. Хозяева говорили, что надо пройти две тысячи шагов, чтобы покинуть этот тупик посреди болот, где располагалась деревня. Сверни в сторону раньше, и опять угодишь в болото.
Разницы, в какую сторону идти, не было – всюду его встретит непроходимая топь.
