Дини осознал, что едва не совершил нечто немыслимое, а результатом могло бы стать… освобождение. У него перехватило дыхание. Глядя вверх, он покачал головой, не замечая, как его руки, будто что-то отталкивают. Он не мог в это поверить, хотя отчетливые образы ладоней, погружаемых в стену, утверждали обратное.
И он не мог поверить в то, что сделала летучая мышь.
Тварь все копошилась и копошилась в недоступном полумраке. Дини понял, что именно летучая мышь не позволила ему завершить начатое. Она воспользовалась его состоянием, это и была основная цель ее действий – помешать. Все, что она делала ранее, было для того, чтобы остановить Дини в самый важный момент.
Под потолком шорох стих, уступив место враждебной тишине. Дини поморщился, как от боли. Он понимал: тварь никуда не делась, она там, у потолка, замерла под прикрытием непробиваемого мрака. И ждет. Она ждет, когда снова представится подходящий случай. Когда Дини опять попытается «уйти» отсюда или просто заснет. Оттуда, из сгустка чернильного мрака, исходила смертельная угроза. Летучая мышь нацелена именно на убийство.
Снаружи послышались звуки. Они означали одно – наверху, в доме, что-то происходит. Кто-то пришел, или похититель о чем-то говорит с человеком, лица которого Дини не видел. Скорее всего, они говорят о мальчике в подвале. Времени у Дини почти не осталось.
Ощутив при этой мысли озноб, Дини повернулся к стене, противоположной единственному входу подвала. Мальчик подошел к ней вплотную, коснулся ее ладонями. Прохладный неприветливый камень будто съежился под прикосновением. Будет тяжело, словно прошептал кто-то. Мешают звуки сверху, угрожающие бездной вместо будущего и дороги. Мешает дышащий смертью скользкий сгусток темноты, скрывающий в своем чреве диковинную тварь, так долго делавшую не то, к чему она на самом деле стремилась. Мешал страх, вновь вспыхнувший с новой силой, как затухавший костер, куда подбросили сухих щепок.
Впрочем, выбора не было. Отчасти это и помогало. Оставалось лишь верить, что все получится.
Дини последний раз глянул в чернильную вязь потолка, отвернулся, выбросил из головы присутствие летучей мыши в подвале. Мальчик закрыл глаза, сосредоточился на своем стремлении выйти отсюда.
Участки стены под ладонями потеплели, нагрелись, но Дини не осознавал этого. Он не видел перед собой стены, не замечал ни звуков, ни подвала. Он смотрел вдаль, где в сером тумане ширилось пятно света. Оно приближалось, становилось ярче, и, чтобы достичь его, нужно было идти навстречу. Что Дини и делал. Шагал к пятну света, просто шагал, словно лесной тропинке.
Никто не мог видеть, как руки мальчика до локтей погрузились в стену, проникая все глубже и глубже, как будто это был не камень, а дым, застывший в виде неподвижной стены.
Никто, кроме твари, свисающей вниз головой миниатюрной тушкой.
Существо вышло из оцепенения, оторвалось от потолка, падая бесформенным комком вниз, у самого пола расправило крылья, чтобы вспорхнуть и опуститься человеку на плечо. Летучая мышь припала тупой, уродливой мордочкой к шее мальчика, но проделать ранку и присосаться к ней тварь не успела. Мальчик сделал еще один шаг, полностью погрузившись в стену, и летучую мышь сбросило, словно и не было никакого человеческого плеча, на котором она только что сидела.
Тварь спикировала к полу, взлетела, разрезая черноту подвала немыслимыми пируэтами. Хотя никаких звуков она не издавала, все ее существо источало немые вопли злобы и страха.
4
Драго почувствовал Старха прежде, чем увидел.
На улице, где прохожих было немного, что-то изменилось. Вечерело. Горожане, прежде появлявшиеся здесь, исчезли вовсе. Время шло, и Драго несколько раз спрашивал себя, не ошибся ли он, оставшись. Дом, за которым он следил, не подавал признаков жизни. Дом казался покинутым. И Драго не удавалось его «прощупать».
Монах поймал себя на абсурдной, недопустимой мысли. Недопустимой для талха его уровня. Уд по какой-то причине, возможно, по указу сверху, уничтожил Гела. И вернулся туда, где оставлял мальчика. Этому не противоречило и то, что Уд так быстро покинул дом связного. Драго сидит у пустого дома, скрывающего мертвеца, дома, в который заглянут еще не скоро. Тем временем Уд, быть может, покинул город.
Драго осознал, что подобные мысли прогрессируют, и взялся за них, пока не стало поздно. Мысли исчезли, но тупая тревога, так до конца и не раздавленная, распласталась на дне подсознания, пытаясь возродиться вновь. Монах убеждал себя, что с этим домом еще будут связаны важные события, и он, Драго, находится в нужном месте в нужное время.
Так и случилось.
Две неприглядные тени, одна за другой, как близнецы, так и не научившиеся ходить отдельно, скользнули по улице. Вроде бы мимо дома связного, но Драго, словно пес, заждавшийся, оголодавший, учуял в них не просто прохожих. Так передвигаться по опустевшей улице, будто и нет никакого движения, могли лишь талхи. Они не вернулись, но Драго понял, что не ошибся. Он ждал. Спустя считанные минуты в промежуток между домами плавно вкатилась еще одна тень. На расстоянии от нее следовала другая. Первая тень, более быстрая, скользнула к дому Гела, задержалась у фасада и, как дым, растворилась за углом. Похоже, человек обходил дом.
Драго знал, что вторая тень, идущая к дому, и есть Старх.
Глава Ордена приблизился к входной двери. Драго не мог сказать, стучал ли Старх или же он просто ждал. Долго ничего не происходило. Драго ждал вместе со Стархом. И с теми, кого он сейчас не видел, но кто, несомненно, присутствовал в подступавшей тьме. Дверь приоткрылась, и Старх медленно, словно все происходило в далеком монастыре, спокойно вошел в дом. Пауза – и дверь затворили.
Драго почувствовал, каким горячим стало тело. Ощущения, порожденные неудобством позы и долгим сидением на дереве, обрушились на него москитами, с опозданием нашедшими жертву. Он не надеялся, что обнаружит так быстро и в одном месте тех, кому хотелось бы задать вопросы. С другой стороны, возникло чувство, что он опоздал. Промедлил, гадая, как больше выжать из ситуации. Мальчика в доме заберут те талхи, у которых отбить его немыслимо.
Что ему предпринять? Взять кого-нибудь живым и потребовать ответы на вопросы? Вырвать мальчика из рук Ордена, предавшего Драго? Нужно ли ему сейчас думать о мальчике, если сам Старх пожаловал в гости?
Монаха отвлекла тень, скользнувшая к дому связного. Наверное, один из тех монахов, что вдвоем прошли в одну сторону. Силуэт напомнил Уинара. Они здесь все. И Уинар, и Луж. Занл давно в доме, сомнений быть не может.
Почему-то образ мальчика заслонял собой все остальное. То, что мальчик не позволил Драго погрузиться в темные воды небытия, не имело значения. Обычная благодарность – не для талхов. Как и любой другой человек, Драго был благодарен мальчику, но это чувство – не повод для каких-то действий. Подобное – проявление слабости, основанное на ложном чувстве воздаяния. Как и абсурд древних: око за око. Причины, толкавшие монаха на то, чтобы вырвать мальчика из рук членов Совета Ордена, были иными.
