Карл Великий, император Запада. А. Ласт, XVI в.
Итак, вот книга, содержащая воспоминания о славнейшем и величайшем муже, в которой, за исключением его деяний, нет ничего, чему можно удивляться, не считая разве того, [что] я, не будучи римлянином [barbarus], неискусный в римском наречии, вообразил, что могу написать что-то достойное или подобающее на латинском, а также [что] я мог впасть в такое бесстыдство, что решил пренебречь словами Цицерона из первой книги Тускуланских бесед, где говорится о латинских писателях. Там мы читаем такие слова: Когда тот, кто не способен ни снискать благосклонность читателя, ни связать, ни изложить свои мысли, берется за письмо, он, не зная меры, злоупотребляет и досугом [своим], и сочинительством.
Конечно, это изречение выдающегося оратора могло бы удержать меня от писательства, если бы я, заранее все обдумав, не счел нужным скорее испытать осуждение людей и, написав все это, подвергнуть опасности [осуждения] свои скромные способности, чем, пощадив себя, не оставить воспоминаний о столь выдающемся муже.
(1) Считается, что род Меровингов, от которого обыкновенно производили себя франкские короли, существовал вплоть до царствования Хильдерика, который по приказу римского папы Стефана был низложен [751], пострижен и препровожден в монастырь. Может показаться, что род [Меровингов] пришел к своему концу во время правления Хильдерика, однако уже давно в роду том не было никакой жизненной силы, и ничего замечательного, кроме пустого царского звания. Дело в том, что и богатство, и могущество короля держались в руках дворцовых управляющих, которых называли майордомами; им и принадлежала вся высшая власть.
Ничего иного не оставалось королю, как, довольствуясь царским именем, сидеть на троне с длинными волосами, ниспадающей бородой и, приняв вид правящего, выслушивать приходящих отовсюду послов; когда же послы собирались уходить – давать им ответы, которые ему советовали или даже приказывали дать, словно по собственной воле. Ведь кроме бесполезного царского имени и содержания, выдаваемого ему из милости на проживание, очевидно, дворцовым управляющим, король не имел из собственности ничего, за исключением единственного поместья и крошечного дохода от него; там у него был дом и оттуда он [получал] для себя немногочисленных слуг, обеспечивающих необходимое и выказывающих покорность. Куда бы король ни отправлялся, он ехал в двуколке, которую влекли запряженные быки, управляемой по сельскому обычаю пастухом. Так он имел обыкновение приезжать ко дворцу, на публичные собрания своего народа, куда ежегодно для пользы государства стекалось множество людей, и так же он возвращался домой. А руководство царством и всем, что надо было провести или устроить дома или вне его, осуществлял майордом.
(2) Пипин [Короткий] отец короля Карла [Великого], уже исполнял эти дела словно наследственные в то время, когда Хильдерик сложил с себя полномочия. Ибо отец его Карл [Мартелл], изгнавший тиранов, присвоивших себе господство над всей Франкией, [и] подавивший после двух больших битв атаковавших Галлию сарацинов (одна была в Аквитании, около города Пиктавия [732], другая возле Нарбонны, у реки Бирры [737]) одержал такую бесспорную победу, что принудил их отойти назад, в Испанию. Карл блестяще исполнял ту же обязанность майордома, оставленную ему отцом Пипином.
Честь [назначения майордомом] народ имел обыкновение оказывать не каждому, а лишь тем, кто отличался от других и славой рода, и силой величия. Вот и Пипин, отец короля Карла, уже много лет держал в своей власти [наследственное правление], оставленное ему дедом [Пипином] и отцом [Карлом Мартеллом] и, при полном согласии, разделенное с братом Карломаном.
Брат его Карломан, неизвестно по какой причине, но, как кажется, воспламененный любовью к монашеской жизни, оставил обременительное управление преходящим царством; сам же удалился на покой в Рим [747], где, изменив внешность, стал монахом и со своими братьями, с ним туда пришедшими, построил монастырь на горе Соракт, возле церкви блаженного Сильвестра, в которой в течение ряда лет наслаждался желанным покоем.
Но когда из Франкии многие из знатнейших [людей] приходили для исполнения торжественных обетов в Рим, [то] они не хотели обойти его, некогда своего господина. Мешая ему частыми посещениями, они прогнали столь желанный покой [и заставили] его изменить место. Поскольку он видел, что такого рода многолюдство является помехой его планам, он, покинув гору, удалился в провинцию Самний, к монастырю святого Бенедикта, расположенному в замке Кассино, и там завершил в религиозном служении оставшуюся [часть] временной жизни [755].
(3) Пипин же [Короткий] по воле римского папы из управляющего дворца был назначен королем [751], поскольку уже в течение пятнадцати или более лет один правил Франкией. Он умер [24 сентября 768 г.] в племени парисиев [apud Parisios] от водянки, после того как окончилась девятилетняя [760–768] аквитанская война, что велась против начавшего ее герцога Вайфария, оставив детей Карла и Карломана, к которым, по божественной воле, перешло наследование царством. Франки же, по своему обычаю, созвав генеральный конвент, поставили себе королями и того и другого, предпослав такое условие, чтобы царство было разделено ими поровну; чтобы Карл принял для правления ту часть, которой обладал его отец Пипин, а Карломан – ту, которую возглавлял его дядя Карломан. Той и другой стороной эти требования были приняты, и каждый получил часть разделенного королевства в соответствии с предложенным. Это согласие сохранялось, хотя и с большим трудом, поскольку многие из сторонников Карломана замышляли разорвать союз. Дошло до того, что некоторые даже было намеревались свести братьев в войне.
Но исход событий показал, что в этом отношении подозрений было больше, чем реальной опасности, ибо после смерти Карломана [декабрь, 771], его жена с сыновьями и с первейшими из числа его знати бежала в Италию; непонятно по каким причинам, отвергнув [гостеприимство] мужнего брата, она отправилась со своими детьми под покровительство короля лангобардов Десидерия.
Итак, Карломан после совместного двухлетнего правления королевством умер от болезни, а Карл, похоронив брата, при общем согласии, был избран королем Франкии.
(4) Полагая, что о рождении, а также детстве и отрочестве [Карла] писать смысла нет (поскольку в анналах ничего нигде не сказано, да и в живых не осталось никого, кто бы мог сказать, что имеет знания о [тех событиях], я решил, опустив неизвестное, перейти к изложению и показу деяний, нравов и других сторон его жизни, однако так, чтобы вначале рассказать о его свершениях и дома и вне его; затем о его нраве и занятиях, а после об управлении королевством и его смерти, не пропустив ничего достойного и необходимого для знания.
(5) Из всех войн, которые он вел, первой он предпринял аквитанскую [769], начатую его отцом, но не оконченную. Казалось, что [Карл] может завершить эту войну быстро, еще при жизни своего брата [Карломана], поскольку запросил у него о помощи. И хотя брат, пообещав помочь, обманул его, [Карл] очень решительно провел предпринятый поход [в Аквитанию]. И не раньше желал он прекратить начатое и оставить однажды взятое на себя бремя, чем завершит благодаря выдержке и постоянству превосходным концом то, что замыслил сделать. Ведь и Гунольда, который, после смерти Вайфария, попробовал занять Аквитанию и возобновить уже почти закончившуюся войну, он принудил покинуть Аквитанию и уйти в Басконию. Однако не стерпев, что тот занял там позиции, [Карл], переправившись через реку Гаронну, передал с послами Лупу, герцогу Басконии, чтобы тот выдал отступника; если же Луп не исполнит [приказ] быстро, сам [Карл] возьмет требуемое войною. Но Луп, последовав здравому смыслу, не только возвратил Гунольда, но даже себя самого с провинциями, которыми управлял, вверил власти Карла.
