«Возможно, эти парни не местные, – размышлял Илья, смоля сигарету за сигаретой. – Прибыли, осмотрели с ночи объект, сходили на дело – и сразу выгорело. Счастливчики. Но машину уничтожили, значит, возвращаться на ней не собирались. Но где-то хранили ее больше суток и сами отсиживались. Значит, имеется сообщник в Краснодоле. Хотя и не факт, что в Краснодоле, вокруг поселка городского типа разбросано немало сел. Следы диверсантов уводили в Краснодол, но это мог быть обманный маневр».
Вечером уставшие ополченцы собрались в штабе. Пыхтел чайник, Фещенко здоровым мясницким ножом кромсал колбасу. Позволили себе немного выпить – никем не доказано, что алкоголь в умеренных количествах отрицательно влияет на работу.
– Менты, по ходу, сделали все, что могли, – занюхав шкуркой от колбасы, констатировал Фещенко. – У них ни людей, ни желания доводить следствие до конца. Кречет и Лещенко старые уже, у остальных мало опыта. Напрягли агентуру – на базаре, в забегаловках, в прочих «злачниках», но как-то сомнительно, что там появлялись наши диверсанты.
– За последний месяц в город, по официальным данным, прибыли сорок два человека, – уныло информировал Латышевич. – Из них семеро уже уехали. Трое умерли. Из оставшихся двадцать один человек – вернувшиеся из России беженцы. Сами они местные. В основном семьи – женщины, дети, старики. Трое – тоже семья – прибыли из Сум, где отсиживались год у родственников. Решили, что война закончилась и можно возвращаться. Дочь, жена и муж-инвалид. На террористов не похожи. Еще шесть – вот. – Беженцев выложил на стол список, начертанный убористым почерком. – Двое служили в ополчении в Луганской области. Списаны по ранению. Остальные – перебежчики. Всех проверили. Но что такое наша проверка – сам знаешь. Это именно то, чего ждет от нас украинская разведка, засылая к нам диверсантов. Но учти, Илья, это данные за последний месяц. Предыдущие месяцы не учитывались. И это только официальные данные. Кто сюда проник еще, нам неизвестно. Проводить тотальную облаву глупо и бессмысленно. Умные люди прекрасно знают, как можно ее избежать. И вообще, ты уверен, что работали местные? История с «Жигулями» говорит как раз об обратном.
– Я считаю, что у террористов может быть сообщник из местных жителей, – пробормотал Илья.
– Сиреневую «четверку» с нашими номерами никто не видел, – добавил Фещенко, – во всяком случае, из тех, кого менты успели опросить. Возможно, она въехала в город по темноте или вообще в город не въезжала.
– У меня тоже есть список, – не без гордости сообщил Беженцев, доставая свернутый листок. – Он в чем-то перекликается со списком Романа. Здесь четырнадцать персон. Местные жители, агитировавшие за киевскую хунту и временно примолкшие, отсидевшие на украинских зонах. Двое отслужили саперами в украинской армии, значит, теоретически знакомы со взрывным делом…
– Бабы есть? – мрачно спросил Фещенко.
– А? – не понял Беженцев.
– Бэ, блин, – огрызнулся Фещенко. – Почему сообщником террористов не может быть баба? – Он перехватил раздраженный взгляд Ильи и стушевался: – Ну, я так, чисто в теории. Бабы – они ведь всякие бывают…
Илья расправил листок Беженцева, бегло пробежался по нему. Отбросил, забрал шпаргалку Латышевича, принялся вдумчиво ее изучать.
– В списке имеется твой знакомый Калаченко, дезертировавший от хохлов полторы недели назад, – сказал Рома. – До кучи оказался. Ты не допускаешь, что он может быть причастен? Кстати, забавный факт: один из объектов повышенной опасности, способный вызвать интерес диверсантов, – центральная ГРС, – расположена на той же улице Связистов, где он проживает, только в другом конце.
– Не убеждает, – проворчал Илья. – Городок небольшой, здесь все рядом. Парень кажется нормальным. Не скажу, что он мне нравится, но выглядит адекватным. Он действительно похож на человека, которого задолбала война. Я заходил к нему, разговаривал, проверял, даже выпили – не заметил ничего подозрительного. Он выдержан и невозмутим – по крайней мере, другим я его не видел. Выпивший он тоже вменяем – я следил, он бы выдал себя. Не то, – решительно помотал он головой. – Лучше искать в другом месте. Но зайти к этому парню еще стоит – он может подсказать что-нибудь дельное. Ну что ж, товарищи анонимные трудоголики, подведем неутешительные итоги первого дня работы…
Ткач выполнил обещанное – завернул к наступлению темноты на улицу Связистов. Постоял возле дома, скрытого за забором, позвонил. Николай открыл сразу – он находился здесь же, во дворе, возился в двигателе «Нивы».
– Проблемы? – сунул нос во двор Илья.
– Проходи, старлей, – посторонился Николай. – Бензина много потребляет, зараза. Не понимаю, в чем проблема. Придется, видимо, гнать на СТО.
– Что неизбежно влечет расходы и несколько голодных дней, – улыбнулся Илья, входя на большой двор. Он умел подмечать вроде бы несущественные мелочи. Двор подметен, беспорядочная груда дров у сарая превратилась в аккуратный штабель, стекла в окнах отмыты и поблескивают. Не походило, что Николай собрался здесь пожить временно.
– Ты мимо шел или надо чего? – без обиняков поинтересовался Николай. – Еще одно заманчивое предложение? Выпить могу, старлей, если нальешь, но, извини, в меру – с утра за руль.
– Слышал, что случилось вчера ночью?
– Вчера ночью? – нахмурился Николай. – А, постой… Ты про взрывы на газораспределительной станции? Народ шептался на автовокзале, патрули шныряли по городу и всех останавливали… Мне мужик один посоветовал – мы с ним скорешились, он тоже таксист, Семен Максимович Удовенко, – мол, ты, Николай, сегодня не мозоль глаза по городу, езжай домой, от греха подальше, не стоит нарываться с твоей биографией. А я вроде не делал ничего криминального. Но мужика послушал, сделал ходку в Белореченку и домой вернулся…
– Хорошо иметь ненормированный график, – заметил Илья. – Сам себе режиссер, можешь вообще на работу не выходить.
– Подожди, старлей… – начал соображать Николай. – Ты не прессуешь меня по поводу этого события? Думаешь, это я устроил? Ну, извини… – явно расстроившись, развел он руками. – Ты что, реально так думаешь?
– Расслабься, всех проверяем, – поморщился Илья. – Не делаю я тебе, приятель, никаких преференций. Ладно, давай по-честному. Ты сбежал из украинской армии. Имеешь подготовку, виртуозно водишь, стреляешь, дерешься, имеешь какой-никакой боевой опыт. Поставь себя на мое место – должен я тебя проверять?
– Да проверяй, мне-то что? – вздохнул Николай. – Прости, но алиби на прошлую ночь не придумал. Спал один – всегда так делаю. Ничего не видел, не слышал. Пошли в дом. – Он вытер руки грязной ветошью, швырнул ее под колеса. – Напою тебя жидким чаем, заодно дом осмотришь на предмет наличия посторонних…
Илья покинул владения семьи Калаченко минут через пятнадцать. Николай водил его по комнатам, затем вывел в сад, устроил экскурсию по прилегающей территории – второй гараж, баня, сараи, которые он собирается разобрать по причине их полной бесполезности. В дальнем углу сада трава была присыпана землей, валялись куски дерна – такое ощущение, что здесь недавно что-то рыли. Он вопросительно посмотрел на Николая. Тот отмахнулся, не меняясь в лице:
