— Спасибо на добром слове, Петр Михайлович! Ведь я, честно говоря, несколько побаивался услышать от вас несколько иную оценку моего, как вы выразились, «приобретения».
Между ними были восстановлены отношения, которые сложились десять лет тому назад. Тем более что разница в их возрасте в шесть лет уже не имела сколь-нибудь существенного значения.
— От всей души поздравляю вас, Петр Михайлович, с орлами на погонах! — капитан 1-го ранга с уважением посмотрел на адмиральский погон с золотым плетением, украшенный черным двуглавым орлом, олицетворявшим герб Российской империи.
— Спасибо за поздравление, Степан Осипович! Но ведь и вам осталось сделать только один шаг до этих орлов.
— Вы оптимист, Петр Михайлович! «Оптимист в квадрате», как любил говорить один из преподавателей мореходного училища, — пояснил он. — Вы же знаете, что для этого нужен не просто шаг, а целый прыжок. Ведь это переход офицера в совершенно новое состояние.
— Зная ваши способности, я ничуть не сомневаюсь в том, что вы непременно перейдете в это новое состояние, Степан Осипович, — улыбнулся контр-адмирал. — Ведь за время нашей совместной службы вы должны были убедиться в том, что я редко ошибаюсь в своих предположениях. Не так ли?
— Мне остается только надеяться на вашу проницательность, Петр Михайлович. А посему разрешите полюбопытствовать: как давно вы обосновались в этом кабинете? — и он провел рукой по довольно просторному, производящему впечатление помещению.
— Только в прошлом году, — пояснил контр-адмирал. — Василий Митрофанович Дементьев, мой тесть, которого вы, конечно, помните, — Макаров утвердительно кивнул головой, — уходя в отставку по возрасту, предложил председателю Комитета представить морскому министру для утверждения на его должность мою кандидатуру. Что тот и сделал.
— Отдаю должное его мудрости.
— Не могу не согласиться с вашим мнением, Степан Осипович.
— Кстати, Петр Михайлович, как поживают ваша супруга Александра Васильевна и сын Андрей?
Контр-адмирал улыбнулся, отметив учтивость собеседника.
— Слава богу, в полном здравии, Степан Осипович. Только за это время Александра Васильевна успела подарить мне и второго сына — Степана.
Макаров помолчал, а затем нерешительно спросил:
— Я, конечно, понимаю, что придаю слишком большое значение своей особе, но все-таки хотелось бы узнать у вас, Петр Михайлович, не связано ли имя вашего второго сына с моей скромной персоной?
— Частично, Степан Осипович, — улыбнулся Чуркин, — потому как родился он накануне Русско-турецкой войны, в 1876 году. А вы в это время были назначены командиром военного парохода «Великий князь Константин» на Черном море, оснащенном минными катерами. И в соответствии с этим ожидали успешного применения минного оружия, над созданием которого мы с вами вместе работали в отделе нашего Комитета, где я тогда был руководителем. И посему при выборе имени новорожденному сыну мы с Александрой Васильевной не могли не учесть тех довольно близких отношений, которые сложились между нами.
— Я весьма признателен вам, Петр Михайлович, за столь теплое отношение.
— Это дань нашей дружбе, Степан Осипович. А вот мой старший сын Андрей, о котором вы упомянули, только недавно произведен в гардемарины, — не удержался контр-адмирал, чтобы не поделиться радостью с бывшим сослуживцем. — А сейчас он находится в практическом плавании по Финскому заливу на учебном судне Морского корпуса.
Макаров сразу же оживился:
— Так в чем же дело, Петр Михайлович? Давайте я зачислю его в состав своей экспедиции. Благо, что вакантная должность гардемарина пока имеется.
Контр-адмирал несколько растерянно посмотрел на капитана 1-го ранга, пытаясь оценить его столь неожиданное предложение. А затем с оттенком сомнения в голосе произнес:
— Но ведь ваша экспедиция, Степан Осипович, продлится никак не менее трех лет? — Тот утвердительно кивнул. — В то время как уже через два года с учетом стажировки на кораблях Балтийского флота Андрей должен быть произведен в мичманы, — заметил он. — Вот и получится, что его однокашники будут в течение года щеголять с офицерскими погонами на плечах со всеми вытекающими отсюда привилегиями, а мой сын в это время так и будет оставаться гардемарином.
— Это не так, Петр Михайлович! — воскликнул Макаров. — Этот «потерянный», по вашему мнению, год окупится сторицей! Вы же прекрасно знаете, что в наше время для производства мичмана в лейтенанты необходимо его участие в кругосветном плавании. — Контр-адмирал утвердительно кивнул головой. — Кроме того, Андрей приобретет бесценный опыт участия не просто в кругосветном плавании, а участия в научных наблюдениях, о которых мы с вами уже говорили. А это высоко ценится. К тому же он будет, как вы сказали, «оставаться гардемарином», находясь в дальнем плавании, и тем самым не будет испытывать дискомфорта при виде своих однокашников с мичманскими погонами на плечах.
— Да еще под руководством столь опытного командира, близко знакомого с его отцом.
Макаров улыбнулся:
— Не вы ли, Петр Михайлович, предполагали в свое время, что когда-нибудь наши пути с вашим сыном могут пересечься при несении флотской службы? — Тот утвердительно кивнул головой. — Так вот этому самому пересечению, как мне представляется, и пришло время, — убежденно заключил он.
— Прошу извинить меня, Степан Осипович, за некоторые колебания, — признался контр-адмирал, — просто ваше предложение было для меня, признаюсь, очень неожиданным.
И задумался, вспоминая о своем плавании на фрегатах «Аскольд» и «Александр Невский» и о своем неизменном спутнике и друге Илье Долгорукове, трагически погибшем впоследствии на броненосной канонерской лодке «Русалка», будучи старшим офицером, во время попытки снять ее с подводных камней в шхерах Финского залива. А виной тому был бушевавший в них жестокий шторм. Он вздохнул, а затем, как бы отбрасывая эти тяжкие воспоминания, внимательно посмотрел на Макарова.
— Однако в связи с вашим предложением у меня будет к вам одна просьба. В виде дополнения, — уточнил он.
— Я весь внимание, Петр Михайлович.
— Не могли бы вы, Степан Осипович, в этом случае взять на «Витязь» еще одного гардемарина, друга Андрея? Исходя из собственного опыта, я полагаю, что в дальнем плавании весьма важно, чтобы рядом был человек с родственной душой, с которым можно было бы поделиться впечатлениями обо всем увиденном и доверить ему свои сокровенные мысли. Лично мне в этом плане повезло. Однако юному гардемарину, как мне представляется, трудно будет завести не то, что дружбу, но даже более или менее близкие товарищеские отношения с кем-либо из офицеров ввиду как разницы в возрасте, так и в служебном положении.
— Целиком и полностью разделяю ваши опасения, Петр Михайлович. Мне самому в этом плане было очень тяжело. Во время девятимесячного плавания в Сан-Франциско на корвете «Богатырь» в составе Тихоокеанской эскадры контр-адмирала Попова
[15]
я исполнял должность даже не гардемарина, а лишь кадета. Но, к великому сожалению, на «Витязе» второй штатной должности гардемарина не предусмотрено.
