— У каждого, Евгений Аркадьевич, свой путь в жизни. Тем не менее то, о чем я сообщил вам, — свершившийся факт.
Бестужев все еще не мог поверить, как ему казалось, в невозможное. И это на самом деле было именно так. В двадцать шесть лет — и командир миноносца! Что-то действительно невероятное…
Затем его глаза выдали догадку, осенившую его:
— Не может быть, Андрей Петрович, чтобы вы не приложили свою руку к этому решению командующего, если оно, конечно, будет осуществлено на самом деле?
Тот усмехнулся:
— Не буду разочаровывать вас, а лишь приведу, разумеется, по секрету, следующие слова адмирала: «Считайте, что лейтенант уже поставил вам ящик шампанского!»
Бестужев вроде бы и недоверчиво, но в то же время понимая, что не верить своему командиру он не имеет никакого права, смотрел на него. А затем, когда до его сознания наконец-то дошли слова адмирала, он горячо воскликнул:
— Да хоть три ящика, Андрей Петрович!
Тот откровенно рассмеялся:
— Я, когда предлагал вашу кандидатуру командующему, только и думал о том, сколько бы сорвать с вас ящиков шампанского. И не стыдно вам, Евгений Аркадьевич?! Ведь адмирал высказал свою мысль, так сказать, аллегорически, и не более того.
Лейтенант стушевался: командир, как всегда, оказался прав. И все-таки убежденно сказал:
— Тем не менее банкет за мной, Андрей Петрович!
— Вот это слова уже не юноши, но мужа!
* * *
Вечером того же дня до всех командиров кораблей эскадры был доведен приказ командующего о назначении капитана 2-го ранга Чуркина старшим офицером крейсера «Новик», вызвавший его широкое обсуждение в среде офицеров. Все сошлись на том мнении, что командующий флотом усиливает влияние офицеров с миноносцев, что и неудивительно, учитывая его боевой опыт Русско-турецкой войны. Тем более что и командир «Новика» лишь совсем недавно тоже был командиром миноносца. А перевод Чуркина не был, с их точки зрения, повышением его по службе. Тем не менее все прекрасно понимали — приказ есть приказ!
— Рад видеть вас, Андрей Петрович, на вверенном мне корабле! — капитан 2-го ранга Шульц пожал ему руку.
— Соответственно, Михаил Федорович! — с несколько меньшим энтузиазмом ответил тот.
— Мы с вами, — продолжил командир «Новика», — оба командовали миноносцами, так что я очень надеюсь на то, что найдем с вами полное взаимопонимание.
— В этом я ничуть не сомневаюсь.
Андрей Петрович присматривался к Шульцу, которого, конечно, знал, но не очень близко — они командовали миноносцами из разных отрядов. Как тот поведет себя с ним: как барин, облеченный властью, или как единомышленник? У него были все основания полагать, что наиболее приемлемым для Шульца будет второй вариант. Во-первых, он прекрасно знал, что Андрей был на приеме у командующего перед подписанием приказа о его назначении на «Новик». А это, само собой, говорило о многом. Во-вторых, Шульц должен быть рад, что избавляется от строптивого старшего офицера, служившего на «Новике» в этой должности и при бывшем командире, которого, как он знал, боготворили и матросы, и офицеры крейсера.
Эти же мысли волновали и нового командира.
— Мне очень трудно заменить Эссена, — признался Шульц, — имевшего непререкаемый авторитет как у офицеров, так и у матросов «Новика», — подтвердив тем самым догадки нового старшего офицера. — Ведь «Новик» при Эссене был самым активным и удачливым крейсером на эскадре. Будет ли он таким же и при новом командире, то есть при мне, — это еще вопрос. Во всяком случае, я чувствую настороженное отношение ко мне не только команды, но и офицеров. И вы, Андрей Петрович, с вашим опытом командования двумя миноносцами, безусловно, знаете, что это такое.
Андрей был поражен откровенностью командира. «Видимо, младший брат “просветил” его о наших отношениях с Макаровым, так как мы все втроем служили на “Витязе”, и адмирал, стало быть, доверяет мне, — решил он. — Следовательно, мы с ним неизбежно должны стать единомышленниками», — с облегчением решил он.
— То, каким будет «Новик», в первую очередь будет зависеть от вас, Михаил Федорович, — столь же откровенно заметил Андрей Петрович. — Что же касается меня, то я буду стараться всеми средствами, которые будут в моем распоряжении как старшего офицера, поддерживать у команды ваш авторитет как командира.
— Большое спасибо, Андрей Петрович, за понимание моих проблем! — облегченно выдохнул Шульц. — Обещаю, что я обязательно постараюсь стать достойным преемником Эссена…
* * *
Вот уже несколько дней эскадра адмирала Того не показывалась у мрачных берегов Квантуна. Только по ночам японские миноносцы сновали по внешнему рейду Порт-Артура, забрасывая его минами. По городу ползли упорные слухи о скорой высадке японцев в Маньчжурии, которые подтверждались и агентурными сведениями. Наконец в штаб Макарова поступила телеграмма нашего консула из китайского порта Чифу, в которой говорилось о скоплении японских транспортов с войсками в портах Кореи вдоль побережья Желтого моря.
Командующий флотом понимал, что, несмотря на урон, который понесла русская эскадра, высадку японцев допустить нельзя. Поэтому в ночь на 31 марта он решил произвести в направлении островов Эллиот ночной поиск миноносцами для неожиданной атаки и уничтожения неприятельских транспортов. И если поиск даст благоприятные результаты, тогда вся эскадра выйдет в море и навяжет японцам бой.
И восемь наших миноносцев, среди которых был и «Страшный», под брейд-вымпелами капитанов 2-го ранга Елисеева и Бубнова в сгущающихся сумерках вытянулись в две кильватерные колонны и взяли курс на острова Эллиот. Прикрывать возвращение миноносцев утром 31 марта был назначен крейсер «Баян», который нельзя было перепутать с японскими крейсерами, так как он в отличие от них имел четыре дымовых трубы.
Погода стояла тихая, ночь обещала быть темной. Но к двадцати двум часам небо стало заволакивать тучами, пошел моросящий дождь, перешедший затем в ливень. К полуночи отряд вошел в группу островов. Мгла настолько сгустилась, а непрерывно ливший дождь образовал столь плотную завесу, что миноносцы едва различали друг друга.
В начале первого часа ночи видимость окончательно испортилась. Возникла реальная опасность заблудиться в островах. Поэтому, посоветовавшись со штурманом, командир «Страшного» капитан 2-го ранга Юрасовский решил повернуть обратно и взял курс на Порт-Артур.
Около двух часов ночи сигнальщики со «Страшного» заметили в море отличительные огни и силуэты шести судов. Юрасовский, посоветовавшись со старшим офицером, принял их за свои корабли и пристроил свой миноносец за ними в кильватер к концевому кораблю.
Едва забрезжил рассвет, на «Страшном» подняли позывные, и тотчас с кораблей, обрисовавшихся в редеющем тумане, на него внезапно обрушился шквал огня. Четыре японских миноносца и два двухтрубных крейсера, развернувшись веером, начали осыпать «Страшный» градом снарядов.
