— Вольно! — продублировал его команду дежурный офицер.
— Представляю вам нового командира крейсера «Богатырь» капитана второго ранга Чуркина! — несколько торжественно представил адмирал офицера, сделавшего шаг вперед из-за его спины.
— Андрей Петрович, — представился тот, пожимая руку Белобородову.
— Владимир Иванович, — представился и капитан 2-го ранга.
Тот не был удивлен или расстроен назначением нового командира после неудачной июньской попытки снятия крейсера с каменного рифа. И лишь с естественным интересом вглядывался в его лицо. «Молод, — отметил он. — Но чувствуется волевой характер. А это как раз то, чего не хватало мне в последнее время. Дай бог, чтобы хоть ему удалось стащить корабль с этих осточертевших камней…»
— Ну что же, Андрей Петрович, приступайте к исполнению своих служебных обязанностей! Надеюсь, что «Богатырь» под вашим командованием наконец-то будет снят с камней.
— Есть приступить к исполнению своих служебных обязанностей! Разрешите, ваше превосходительство, начать с ознакомления со своей каютой?
— Вы — командир корабля, и вам решать, с чего начинать, — улыбнулся адмирал. — Но сдается мне, что вы стараетесь как можно быстрее избавиться от моей опеки. Не так ли, Андрей Петрович?
— Вы чрезвычайно прозорливы, ваше превосходительство! — сдержанно улыбнулся и тот.
— Добро! Ожидаю вас со старшим офицером в адмиральской каюте.
— Андрюша! — Степан повис у него на шее. — Жив, здоров! Я волновался в неведении. Ведь мы получили лишь краткое сообщение из Петербурга о гибели «Новика» у Сахалина. И сидим тут у осточертевшего мыса Брюса вдали от Владивостока практически без какой-либо информации. Извините, Владимир Иванович, за столь бурное выражение мной эмоций! — обратился он к старшему офицеру.
— Отчего же, Степан Петрович! Теперь ваш старший брат — командир «Богатыря».
— Как так? — опешил тот, недоверчиво глянув на брата.
— Еще вчера главнокомандующий подписал приказ о моем назначении, — подтвердил тот.
— Ну что же, теперь мне остается лишь подать прошение с просьбой о списании меня с «Богатыря»…
— Это что еще за новости?! — опешил уже старший офицер.
— Понимаете, Владимир Иванович, Андрей Петрович еще дома на правах старшего брата задергал меня своими нравоучениями, а теперь, уже на правах командира корабля, вообще сживет меня со света! — и задорно рассмеялся, с обожанием глянув на брата.
Белобородов вытер платком вспотевшую шею:
— Ну и шутки у вас, лейтенант!
У дверей командирской каюты, вытянувшись в струнку, стоял матрос.
— А это ваш вестовой, Андрей Петрович! — представил того старший офицер.
Матрос сделал шаг вперед:
— Матрос первой статьи Крылов! — представился он.
— Многообещающая фамилия! — улыбнулся Андрей Петрович. — А как тебя зовут, мо́лодец?
— Федором, ваше высокоблагородие!
— Ну что же, Федор, показывай свои апартаменты.
— Да такие апартаменты мне и не снились, ваше высокоблагородие! — широко улыбнулся вестовой, открывая дверь в каюту. — А вот для вас они будут в самый раз!
— Пожалуй, ты прав, Федор, — сдержанно улыбнулся Андрей Петрович, заметив боковым зрением, как старший офицер опять вытирает платком шею, озадаченный, с его точки зрения, дерзостью матроса. — Но отвечать за образцовый порядок в них будешь ты, причем по полной программе! — уже строго сказал он командирским тоном.
— Есть отвечать за образцовый порядок в вашей каюте по полной программе, ваше высокоблагородие! — с готовностью воскликнул вестовой.
«А апартаменты действительно неплохие! Это тебе не каюта старшего офицера на “Новике”, не говоря уж о каюте командира миноносца, — отметил Андрей Петрович, войдя в капитанскую каюту. — Ну что же, будем обживать…»
— Сбегай-ка, Федор, на миноносец, на котором мы прибыли с адмиралом, и принеси с него мои вещи. Да прихвати с собой в помощь кого-нибудь из матросов!
— Есть! — коротко ответил тот и выбежал из каюты.
— Не слишком ли ты, Андрюша, либеральничаешь с вестовым? Ведь он, в сущности, всего лишь слуга, и, с моей точки зрения, вполне достоин, чтобы схлопотать за свою выходку, как минимум, по шее.
— И откуда у тебя, Степан, эти барские замашки?! — удивился Андрей Петрович. — Ведь в нашей семье они были не в почете. Ну да ладно: успел уже, как вижу, освоиться со своим офицерским положением. Что же касается вестового, то я отдаю предпочтение «дерзкому», разумеется, в меру, чем слишком услужливому. Первый, с моей точки зрения, будет предан своему господину, в то время как от услужливого при определенных обстоятельствах можно ожидать всего, чего угодно.
— Вот видите, Владимир Иванович! — воскликнул Степан. — У брата всегда на все и обо всем свое мнение!
— А как же, Степа, иначе? Тем более что я его никому не навязываю. А вот задуматься над ним бывает очень даже не вредно.
— Это он, конечно, обо мне, — расплылся в улыбке тот.
— Не только, — заметил Андрей Петрович, вспомнив о командире «Новика».
Когда Федор с матросом принесли его вещи, Андрей Петрович, покопавшись в одном из чемоданов, достал фотографию в рамке и любовно поставил ее на стол.
— Да это же, Андрюша, фотография «Богатыря», которую я подарил тебе еще в Петербурге перед уходом на Дальний Восток! — радостно воскликнул Степан. — Но у нее же в уголке отколото стекло! — растерянно посмотрел он на брата. — Ты этого разве не заметил?
— Как не заметить, Степа, когда под твоей каютой разрывается шестидюймовый снаряд… — Но, заметив ужас, мелькнувший в глазах брата, пояснил: — Ты должен знать, что во время боя старший офицер в соответствии с Морским уставом сам выбирает место, где ему находиться, но только не рядом с командиром. — А почему, господин лейтенант? — строго спросил он.
Тот принял положение «смирно»:
— Чтобы они не могли погибнуть вместе, господин капитан второго ранга, оставив корабль без управления!
— Именно поэтому я и выбрал ходовой мостик, а не свою каюту, — усмехнулся Андрей Петрович, — в то время как командир находился в боевой рубке, руководя оттуда боем крейсера.
Степан облегченно вздохнул, а старший офицер опять вытер платком шею. «Стало быть, новый командир — боевой офицер, а не какой-то там паркетный шаркун!» — сделал он соответствующий вывод для себя.
— Так что этот скол стекла на фотографии — память о последнем бое «Новика» с «Цусимой», японским крейсером первого ранга.
И лейтенант, не стесняясь присутствия старшего офицера, крепко обнял старшего брата.
— Слава богу, Андрюша, что ты остался жив и здоров! — горячо прошептал он ему на ухо, и тот благодарно похлопал его по спине.
