Но около полудня об унынии пришлось забыть. На террасу влетела Эльда, а следом за ней — Красавчик. Эльда вопила:
— Дракон! Дракон летит!
Никто — кроме Дерка — драконов еще не видал. Тут же поднялась великая суматоха. Кит и Калетта мигом повыскакивали из своих берлог. Лидда с Шоной столкнулись в дверях гостиной — каждая пыталась пройти первой. Дон, вскакивая на лапы, посшибал все стулья в столовой. Блейд стремглав слетел с деревянно-мраморной главной лестницы. Даже Дерк выскочил из своего кабинета. Все кинулись к воротам, в которых уже торчали Эльда и Красавчик — и стадо свиней в полном составе. Собаки и гуси требовали, чтобы их выпустили из загонов и дали посмотреть на диковинку, но на них никто не обращал внимания. Дружелюбные коровы и Большая Клуша тоже подняли шум — просто так, за компанию.
Дракон уже одолел половину долины; казалось, будто его распахнутые крылья перекрывают долину от края до края. Блейд с благоговейным трепетом пробормотал:
— Я и не знал, что они такие большие!
— На самом деле она средней величины, — сказал Дерк.
— Они летают совсем не так, как мы, — заметил Дон.
— Да, скорее как чайки, — согласилась Лидда.
Драконица вскинула крылья и изящным скользящим движением опустилась на зеленый склон холма у ворот. Она вообще была очень изящная и стройная, бледно-сиреневая сверху, а живот — цвета топленого молока. Когда драконица сложила крылья, она сделалась похожа на громадную ящерицу.
Свиньи принялись обеспокоенно принюхиваться и пятиться. Красавчик задрожал. Когда драконица приблизилась к воротам — она была выше всех, не считая Кита, — и, остановившись, выпустила из ноздрей тоненькие струйки дыма, Красавчик не выдержал. Он пронзительно заржал и поскакал прочь, лихорадочно размахивая своими еще не до конца отросшими крыльями. Свиньи, вереща, припустили следом и вскоре для скорости перешли в полет. Красавчик был так испуган, что вслед за ними тоже поднялся в воздух. Но никто не заметил его первого полета. Все любовались фиолетовыми и зелеными прожилками кровеносных сосудов на крыльях драконицы, ее чешуей, сверкающей на солнце подобно драгоценным камням, и пурпурными глазами. Тем временем в загонах и загородках за домом поднялся жуткий гомон — животные учуяли драконий запах. Драконица вежливо сделала вид, будто ничего не замечает.
— Полагаю, мне надлежит забрать некоторое количество предметов, — сказала она.
Голос ее напоминал пение виолончелей и кларнетов. Шона вздохнула.
— Сейчас принесу! — крикнула Калетта и со всех ног рванула к своему сараю.
Драконица ждала, глядя куда-то поверх голов, и во взгляде ее светилась такая мудрость, что никто не решился произнести ни слова. Наконец Калетта вернулась, волоча увязанные в простыню штуковины.
— Вот! — сказала она, осторожно положив тючок в трех ярдах от морды драконицы.
Узел звякнул.
Заслышав этот звук, драконица резко повернула голову.
— Могу я на них взглянуть? — спросила она.
— Конечно! — ответила Калетта. Драконица осторожно подцепила тюк огромной когтистой лапой и, действуя с еще большей осторожностью, развязала его. Блейду показалось, что представшее ее глазам зрелище разочаровало драконицу. Но она явно отличалась отменной вежливостью.
— Но это же сокровища! — воскликнула она своим певучим голосом. — О, как они блестят! Какая изумительная работа! Просто чудо!
Калетта, никогда прежде не страдавшая застенчивостью, смутилась и закрыла лицо крылом.
— Их сделала Калетта, — объяснил Дерк. — Здесь должно быть сто двадцать шесть предметов. Не желаете ли проверить?
— Я вполне вам доверяю, — отозвалась драконица. — Они весьма соблазнительны, и я охотно буду их охранять. Какая жалость, что обычаи меняются. Сто лет назад все это сделали бы из золота. Но все равно я с трудом удерживаюсь, чтобы не оставить их себе. Быть может...
Тоскующий взгляд фиолетовых глаз обратился на Блейда.
— Быть может, кто-нибудь завернет их, чтобы я их не видела? Они вводят меня в искушение.
У Блейда возникло смутное ощущение, что драконица говорит одно, а имеет в виду нечто другое. Но все-таки он подошел вплотную к драконице и осторожно принялся завязывать тюк. Горячее, влажное дыхание дракона сопровождалось неописуемым запахом: нечто вроде аромата роз, смешанного с запахом тухлых яиц. Блейду стоило немалого труда не пуститься прочь, подобно Красавчику. Слишком уж сильно рядом с ней ощущалась опасность.
Не желаете ли перекусить? — вежливо спросил Дерк.
По мнению Блейда, это было по меньшей мере бестактно.
— Нет, спасибо. Я только вчера поела, — отозвалась гостья.
Блейд вздохнул с облегчением. Он затянул узел на тюке и проворно отступил.
— Я, пожалуй, не стану задерживаться, — сказала драконица. — До назначенного места на севере довольно далеко. Удачи вам в период туров.
Она подхватила позвякивающий тючок и развернулась одним плавным, текучим движением — лишь сверкнула самоцветами бледно-сиреневая чешуя. Оказавшись мордой к выходу из долины, драконица легко, почти невесомо пробежала пару шагов и распахнула крылья — и так же легко взмыла в воздух, словно подхваченный ветром лист. И отнюдь не одна лишь Лидда проводила ее завистливым взглядом.
Они смотрели вслед драконице, пока та не превратилась в крохотное пятнышко на горизонте.
— А знаете, — сказала вдруг Шона, — мне она не очень понравилась. Такая кривляка...
— Уж кто бы говорил! — воскликнул Кит.
— Но она и вправду кривляка, — неожиданно поддержала Шону Калетта. — Мне она вовсе не понравилась.
Все, кроме Блейда, поспешили громко оспорить мнение Шоны и Калетты.
— Тихо! — закричал Дерк. — Никаких споров! Первого же, кто вздумает спорить, превращу в статую, увитую виноградом! Драконы — странный народ. Но они себя считают весьма добродетельными. И я так подозреваю, что этой драконице глубоко противно притворяться злой и сторожить сокровища. Я слыхал, будто они отказывались от этого изо всех сил — просто-таки устроили форменное сражение.
— Тогда почему же они все-таки этим занимаются? — спросила Эльда.
— Понятия не имею. Видимо, мистер Чесни сумел их убедить, — сказал Дерк. — А обед у нас сегодня будет?
Воцарилось длительное молчание.
— Ладно, я приготовлю, — сказал в конце концов Блейд.
Вскорости он пожалел о своих словах — больно уж тяжелой и нудной оказалась работа на кухне. И сложной к тому же. Кит хотел сырую отбивную с чесноком, Калетта — сырую утку с пряными травами, Дон — чего-нибудь сырого, а Эльда, для разнообразия, — чего-нибудь жареного. Жарить Блейд умел только хлеб и бекон. Эльде нужно было порций пять. Блейд со вздохом потянулся за самой большой сковородкой — но тут собаки и гуси снова подняли шум, а Большая Клуша закудахтала во всю глотку. Вскоре к этой какофонии присоединились дружелюбные коровы и лошади. Да и свиньи завизжали как резаные. «Ну, что там еще стряслось?» — подумал Блейд.