— Как прокомментируете, Владимир Аркадьевич, это столь неожиданное известие? — обратился он к старшему офицеру «Гневного».
Тот внимательно посмотрел на командира:
— Думаю, что Дмитрий Николаевич просто перестал верить в какое-либо будущее Русской эскадры.
— Похоже на то, — согласился Степан Петрович, решив не ставить в известность старшего офицера о разговоре, состоявшемся между ним и Погорецким. — Во всяком случае, он не так уж и далек от истины. К сожалению… — вздохнув, добавил командир.
* * *
— Мама! Мама! Папа идет! — радостно воскликнула Ксения, заслышав приближающиеся к каюте шаги.
— Ты так думаешь, Ксюша? — с сомнением спросила та, зная, что Степан Петрович был вызван к командующему на совещание, которое, по ее опыту, должно было бы длиться довольно длительное время. — Уж вроде бы как-то быстро.
Ксения с укоризной посмотрела на мать:
— Да я же, мама, узнаю шаги папы из сотен других…
Но тут дверь в каюту открылась, и в нее вошел улыбающийся ее хозяин. К нему тут же кинулась Ксения:
— Папа! Папочка!
Степан Петрович подхватил ее под мышки и притянул к себе, а та обвила его шею руками.
— Как же я рад видеть тебя, моя родная!
Ольга Павловна смахнула набежавшую слезу: «Какое же счастье, что рядом со мной Степа! Права все-таки была Мария: я же за ним действительно как за каменной стеной… Ведь именно на его плечи легли все заботы о нашей семье… Да еще на какие плечи!..» — тут же лукаво улыбнулась она своим чисто женским интимным мыслям. Она решила не спрашивать о причине его улыбки, зная, что тот и так все расскажет сам.
Степан Петрович опустил дочь на пол.
— Ну что же, дорогие мои, будем снова собираться в путь-дорогу…
— Это куда же еще, Степа?! — спросила Ольга Павловна с явной тревогой в голосе, смешанной с надеждой.
— В Бизерту, Оля.
Та непонимающе посмотрела на него:
— А это далеко?
— В Тунисе, на севере Африки, который сейчас находится под протекторатом Франции. Пожалуй, будет раза в четыре дальше, чем от Севастополя до Босфора. Одним словом, где-то около двух тысяч миль, — пояснил Степан Петрович.
Ольга Павловна озадаченно покачала головой, в то время как Ксения беззаботно заметила:
— Ну и что, папочка! Ведь нам было так уютно здесь в твоей каюте, даже и во время шторма. Так что преспокойно доплывем на «Гневном» и до этой самой Бизерты.
— Не радуйся так, Ксюша. — Та удивленно, с немым вопросом в глазах, посмотрела на отца. — Добираться до Бизерты вы с мамой будете вместе с семьями офицеров эскадры на пассажирском пароходе «Великий князь Константин».
— Почему, Степа? — охнула Ольга Павловна, страшась расставания с супругом.
— Это решение командующего, — коротко ответил тот голосом, исключающим какие-либо возражения по этому поводу. — А вот семьи офицеров дивизиона подводных лодок ввиду нехватки мест на «Константине» будут размещены на базе подводных лодок «Добыча».
Затем обратился к дочери и наставительным тоном произнес:
— И имей в виду, Ксюша, что моряки не плавают на кораблях, а ходят на них.
— Это как, папа, ходят? Ногами по воде, что ли? — искренне удивилась та.
Степан Петрович даже улыбнулся ее наивности.
— Все очень просто, Ксюша. Как принято говорить, корабли, на которых находятся моряки, не плавают по морю, а ходят. Только и всего. Но не вздумай сказать Павлику о том, что моряки, мол, плавают, — он-то уж, как мне представляется, более «доходчиво» объяснит тебе это совсем по-другому, — предупредил отец.
— Ты же ведь прекрасно знаешь, папа, что девочек не бьют, — обиделась на него Ксения.
— Почему же обязательно бить? Можно, к примеру, и дернуть за косичку.
— Вот это Павлик уж действительно сможет, — согласно вздохнула Ксения.
Ольга Павловна всплеснула руками:
— И он это уже делал?!
— А как же, мама, — ответила та, как о само собой разумеющемся, но, увидев ее расстроенное лицо, успокоила: — Не переживай так, ведь все-таки Павлик как-никак мой старший брат и вообще это же наши обыкновенные детские дела…
— Да какой же это Павлик-то ребенок?! Ведь он же кадет Морского корпуса!
— Вот и посмотрим, что он придумает на этот раз, — лукаво улыбнулась Ксения.
Ольга Павловна беспомощно посмотрела на супруга:
— Что же это происходит, Степа?! Ты-то хоть вразуми дочь!
— Зачем, Оля? — рассудил тот. — Могу лишь подтвердить, что Павлик уже действительно не ребенок. — Ксения озорно блеснула глазами. — Ведь в его годы Юрий Федорович Лисянский* уже был мичманом и вахтенным офицером, в то время как матросы вахтенных смен, которыми он командовал, были гораздо старше его, но им и в голову не приходило усомниться в его умении управлять многомачтовым парусным судном. Вот так-то, Ксюша!
Ксения завороженно слушала отца. Но она, как ни старалась, никак не могла представить брата в офицерском мундире.
— А когда, папа, Павлик тоже станет офицером? — с замиранием сердца спросила она.
Лицо Степана Петровича помрачнело. «Как объяснить этой девочке, моей любимой дочери, что уже нет того государства, которому беззаветно служил как я, так и мои предки? Поймет ли она, что этот ее невинный вопрос уже потерял смысл, так как у Русской эскадры, этого последнего остатка некогда могучего Императорского флота Российской империи, уже нет будущего? И что сейчас получение офицерского флотского чина — не самое главное в жизни Павла? И как это сделать так, чтобы, не дай Бог, не нанести душевную травму еще не окрепшему детскому мировоззрению ребенка, свято верящего в существование того мира, в котором он жил до сих пор?» Он посмотрел на Ольгу Павловну, которая, прикусив губу, тревожно смотрела на него, свято веря в то, что он, опора их семьи, примет единственно правильное решение.
— Я, Ксюша, к сожалению, не могу сейчас дать тебе определенного ответа на твой вроде бы и такой простой вопрос. — Та с нескрываемым удивлением посмотрела на отца. — Дело в том, что Морской корпус в настоящее время практически не существует.
— Как же так, папа? Гардемарины и кадеты, находящиеся сейчас на линкоре «Генерал Алексеев», есть, а корпуса нет?
— Как бы сказал твой дядя Андрей — убедительный аргумент, — улыбнулся Степан Петрович и, прикинув что-то в уме, решил сменить тему разговора, добавив: — Да ты его, пожалуй, и не помнишь?
— Ты что, папа! Ведь перед тем, когда мы собирались уезжать в Севастополь, дядя Андрей был у нас в гостях в Ревеле* и подарил нам с Павликом по целой плитке шоколада.
— Какое знаменательное событие! — рассмеялась Ольга Павловна.
