«Жаркий» покинул Ла-Валлетту в праздничный день нового, 1921 года, и вслед ему долетали на плохом русском языке пожелания новогоднего счастья, и даже несколько букетиков фиалок, брошенных с мальтийских гондол, крутились в струе воды за его кормой.
А через непродолжительное время он уже был в Бизерте, несмотря на то, что ввиду его запаздывания командующий Русской эскадрой вице-адмирал Кедров считал вполне возможным и даже вероятным неподчинение молодого и увлекающегося, по его мнению, командира, который мог зайти в Грецию или в один из портов Италии и остаться там. Не мог же знать адмирал о том, что на «Жарком» просто-напросто вышел из строя радиопередатчик…
А вот конвоировавший отряд русских кораблей французский сторожевой корабль «Бар ле Дюк» в жестокий шторм затонул в ночь с 14 на 15 декабря 1920 года у мыса Доро греческого острова Эвбея.
* * *
Казалось чудом, что все корабли и вспомогательные суда Русской эскадры, вышедшие из Константинополя, смогли все-таки без потерь дойти до Туниса. И тем не менее это так.
Несмотря на все трудности, к середине февраля 1921 года в Бизерту все-таки прибыли все корабли и суда Русской эскадры — 33 корабля, включая линкоры «Генерал Алексеев» и «Георгий Победоносец», крейсера «Генерал Корнилов» и «Алмаз», 10 эскадренных миноносцев, 4 подводные лодки и 15 вспомогательных судов и транспортов. К тому же на судах помимо матросов и офицеров флота находилось около 5400 беженцев, включая и значительное количество раненых.
Рано утром 23 декабря 1920 года «Великий князь Константин» первым из всех русских кораблей и судов, вышедших из Константинополя, благополучно миновав волнорез, поврежденный германской торпедой, вошел в Бизертский порт.
Особенно торжественно был отмечен приход флагманского трехтрубного крейсера «Генерал Корнилов», бывшего «Кагула», а еще раньше «Очакова», с которого в уже далеком 1905 году лейтенант Шмидт руководил Севастопольским восстанием. Ведь «Корнилов», как и положено флагману, покинул Константинополь последним. Командующий эскадрой вице-адмирал Кедров со своим штабом стоял на мостике крейсера и приветствовал каждый русский корабль и каждое судно, уже стоявшие в порту.
Таким образом, тысячи русских людей оказались вдали от своей Родины, уже на африканской земле. Одни из них вместе со своими семьями спасались от грозившей им смертельной опасности, а попросту от гибели в условиях тотального красного террора. Другие же потому, что не могли принять власть большевиков, несовместимую с их представлениями о справедливом устройстве общества, несмотря на то что и существовавшая до октябрьского переворота система государственного устройства также устраивала их не в полной мере.
Но как бы то ни было, какие бы причины ни заставили их стать беженцами, изгоями на чужбине, все эти люди, без исключения, свято верили в то, что их многострадальная Россия все-таки возродится, скинув ненавистное им большевистское иго, и они непременно вернутся на свою ставшую такой далекой родину. И эта святая вера в справедливость объединяла их здесь, за многие тысячи километров от своего горячо любимого Отечества, и помогала пронести светлую память о родной земле через остаток полной лишений жизни.
Ведь они, несмотря на неопределенность их положения и лишения, которые им еще только предстояло пережить, по-прежнему оставались русскими людьми, жившими с непоколебимой надеждой вернуться в свободную и возрожденную Россию.
Глава IV
Последний причал
Вне всякого сомнения, появление целой эскадры, где на военных кораблях женщины и дети чувствовали себя как у себя дома, стало необычным событием для жителей маленького городка, которые смотрели на это зрелище с интересом и даже с симпатией. Для беженцев же после всего пережитого этот последний причал казался залогом более спокойного, хотя и неизвестного будущего. Они с интересом разглядывали пляжи и пальмы, новенькие дома и минареты мечетей, и красочную толпу вдоль оживленной набережной — много красных фесок и белых широких восточных одеяний среди строгих костюмов европейцев и военных мундиров.
* * *
Плиний Старший, знаменитый римский ученый и историк, назвал Бизерту «безмятежным городком», ревностно берегущим свой покой, привлекающим многочисленных римских вельмож свежестью климата и ласковым летом. Этому описанию около двух тысяч лет.
Бизерта была основана финикийцами почти одновременно с Карфагеном в начале IX века до нашей эры и сыграла важную роль в истории благодаря своему уникальному географическому положению. Белый мыс — самая северная точка Африки в центре Средиземноморья, колыбели западной цивилизации. И все суда, пересекая Средиземное море с запада на восток или с востока на запад, не могли, да и не стремились миновать ее гостеприимную гавань. Старый порт, являясь природной гаванью и сообщаясь каналами с внутренними озерами, служил надежным убежищем для всех мореплавателей.
Находясь на перекрестке главных морских дорог, Бизерта представляла собой своеобразный водоворот, в который попадало и неизбежно перемешивалось множество народов, образуя за тысячелетия бесконечный людской поток, который оставил след в ее культуре, образе жизни и даже в цвете кожи ее коренных жителей. И каждый народ давал городу свое название — Гиппон, Акра, Диарритус, Бензерт, Бизерт и, наконец, Бизерта. Во всяком случае, след, оставленный основателями города — финикийцами, — сохранился надолго. Эти отважные мореходы, отправляясь в неизведанные края, преследовали только мирные цели, устанавливая торговые ряды по всему побережью Средиземного моря, что способствовало и взаимному культурному обогащению народов, его населяющих.
Начиная с XVI века Бизерта — настоящая пиратская база Средиземноморья, разгульная, богатая, разбойная и бесшабашная. Считают, однако, что корсары того времени только добавили перца в бизертскую кровь, обогатили город, снискали ему славу, но тем не менее не сделали его жителей жестокими.
Изгнав в XIX веке пиратов и разбойников, город зажил степенной и размеренной жизнью рыболовов и земледельцев. Так, эрцгерцог Луис Сальвадор писал: «Маленький белый городок грациозно отражается в кристаллах вод уснувших к вечеру каналов… Каналы начинают мерцать в мягком свете звезд, огнях базаров, кафе, загадочных жилищ… Бизерта осталась в моей памяти одновременно как сказка Востока, воплотившаяся на юге Средиземноморья, и как прелестная и пленяющая новая Венеция…»
Но в 1881–1883 годах Франция взяла Тунис под свое покровительство и установила так называемый протекторат, втянув его в состав своей колониальной империи.
Все каналы, которыми любовался австрийский эрцгерцог, засы́пали в начале 90-х годов XIX века. На громадной искусственной насыпи площадью более 750 гектаров был построен новый современный город. В 1895 году открылся и новый порт для международной торговли, ставший одной из военно-морских баз французского флота.
И символично, что первый иностранный визит в новый порт совершил русский крейсер «Вестник» в 1897 году. А еще через три года контр-адмирал Бирилев (будущий морской министр России), прибывший на эскадренном броненосце «Александр II» в сопровождении миноносца «Абрек», нанес визит французскому губернатору и по его предложению посетил недавно построенный на возвышении форт Джебель-Кебир в окрестностях города. Мог ли он на пороге XX века предполагать, что всего лишь через двадцать лет этот рейд станет последней якорной стоянкой последней эскадры когда-то могучего Российского Императорского флота. Интересна и такая деталь: корабли 3-й Тихоокеанской эскадры под командованием контр-адмирала Небогатова бросали здесь якоря, делая остановку на пути через Суэцкий канал из Балтики в Японское море, к Цусиме, в то время как многочисленная 2-я Тихоокеанская эскадра под командованием вице-адмирала Рожественского шла на Дальний Восток вокруг Африки.
