18 мая 1922 года умерла Глафира Яковлевна Герасимова, жена директора Морского корпуса. Все ее любили и очень жалели, так как она очень долго страдала. В их маленькой, бедной комнатке в Сфаяте на коленях у ее кровати горько рыдал вице-адмирал, обыкновенно такой молчаливый и сдержанный.
Корпусные столяры сколотили гроб, и генерал-майор Завалишин собственноручно обил его глазетом* и кружевами. Офицеры на плечах несли его на высокую гору Кебир в церковь, где покойница так любила молиться. Гардемарины стояли шпалерами по всей горе, и вся дорога была усыпана цветами, собранными маленькими кадетами. Флотские и сухопутные французские офицеры и их дамы, представители Русской эскадры запрудили церковь, коридоры и дворы крепости. Корпусной хор пел заупокойную Литургию медленно и торжественно. Затем длинное погребальное шествие двинулось на далекое бизертское кладбище, где в его глубине вдоль левой стены было уже несколько русских могил.
В том же году в июле умерла и Ольга Александровна, жена контр-адмирала Николя́, соседка Ольги Павловны по палубе. А ведь ей было не более пятидесяти лет. Сам адмирал, хрупкий, очень скромный, после кончины супруги очень редко выходил из каюты, и то лишь для того, чтобы посидеть под тентом на скамейке. Он тихо скончался менее чем через год после смерти своей супруги.
В два дня скончалась от гриппа Анна Петровна Маркова, жена доктора из лагеря Сфаята. Ее похоронили дождливым ноябрьским днем все в том же углу кладбища. Возвращаясь с ее похорон, молодой гардемарин Николай фон Плато простудился. Он умер 5 декабря, а 17-го ему должно было бы исполниться двадцать лет! В бреду, борясь со смертью, он умолял товарищей убрать от него мрамор, цветы и венки…
Под звуки траурного марша оркестр проводил до мусульманского кладбища верного вестового адмирала Герасимова татарина-джигита Хаджи-Меда. Его хоронили с воинскими почестями как георгиевского кавалера, и мусульманское население было удивлено и тронуто тем, что русские офицеры хоронят с таким почетом матроса-иноверца.
Надо отметить, что христианское население Бизерты тоже заметило духовой оркестр Морского корпуса. Ежегодно в день Успения, 28 августа, большая процессия, главным образом итальянцы, носила статую Мадонны по улицам Бизерты. Оркестр был приглашен принять участие в церемонии, и мелодия «Коль славен» сопровождала в эти годы торжественные шествия.
Однако были события и иного свойства. Всю эскадру облетела весть о бесстрашном поступке лейтенанта Улазовского. Как следовало из рапорта коменданта города, 29 августа 1922 года, заметив с ремельского пляжа двух французских военных, которые тонули в море, этот офицер без колебания бросился им на помощь, и ему удалось их спасти, несмотря на неспокойное состояние моря и расстояние, на которое их отнесло течением от берега.
Французский генерал, начальник полудивизии, довел до сведения всех войск гарнизона Бизерты о храбрости и самопожертвовании, которое проявил лейтенант русского флота, и принес ему свои поздравления и благодарность.
Глава VII
Сокращение эскадры
Степан Петрович оказался прав, огласив свой прогноз о будущем Русской эскадры перед командирами миноносцев, — французское командование под давлением своего правительства приступило к сокращению затрат на ее содержание. И в первую очередь это коснулось численности личного состава эскадры.
Командующий эскадрой контр-адмирал Беренс окинул долгим изучающим взглядом адмиралов и офицеров, собравшихся по его приказу в адмиральской каюте флагманского крейсера. Ведь ему предстояло сообщить им далеко не радостную весть.
Наконец он, вздохнув, глухо произнес:
— Господа! Морской префект Бизерты сообщил мне о том, что получил приказание своего командования сократить личный состав Русской эскадры до двухсот человек.
По каюте прокатился возмущенный ропот. Адмирал поднял руку, требуя тишины.
— Да, да, господа, к сожалению, это именно так. Вы ведь прекрасно знаете, что к началу двадцать второго года численность эскадры составляла тысячу пятьсот, а к настоящему времени — не более семисот человек. Теперь же от нас требуют сократить ее еще почти в три раза… — он горько вздохнул. — Не мне объяснять вам, что это практически означает ликвидацию эскадры как боевой единицы.
В каюте повисла гробовая тишина.
— Тем не менее, — продолжил командующий, — в результате переговоров, длившихся несколько дней, нам было разрешено оставить на эскадре триста сорок восемь человек, то есть сокращение эскадры коснется лишь половины численности ее личного состава.
Присутствующие приободренно переглянулись. Они, конечно, прекрасно понимали, что и этого количества личного состава для эскадры явно недостаточно даже для поддержания ее кораблей в технически исправном состоянии, однако стало ясно, что французы побаиваются действовать слишком откровенно и напористо. Ведь они, высший командный состав эскадры, как, впрочем, и все ее моряки, еще надеялись на чудо — а вдруг что-то изменится, и Русскую эскадру все-таки, несмотря ни на что, удастся сохранить. Утопающий, как известно, хватается и за соломинку… А тут и мятежный Кронштадт, и мощное крестьянское восстание в Тамбовской губернии. Пусть и подавленные большевиками, но тем не менее оставляющие хоть какую-то надежду на крах их господства в горячо любимом ими Отечестве. Потому-то они интуитивно и считали, что каждый выигрыш во времени — благо во имя спасения эскадры, без которой жизнь для них теряла всякий смысл.
— Кроме того, — продолжил командующий, — я тут же передал по телеграфу мою просьбу вице-адмиралу Кедрову, находящемуся в Париже, о пересмотре требования французского командования в сторону увеличения численности личного состава, остающегося на эскадре. Хотя, честно говоря, — усмехнулся он, — и не очень надеюсь на какой-либо положительный результат переговоров с французским правительством по этому вопросу. И все-таки это даст нам выигрыш в несколько дней для подготовки к списанию личного состава на берег, так как морской префект настаивает на скорейшем проведении этой меры.
Таким образом, очередное требование французского командования о значительном сокращении личного состава эскадры является логическим следствием намерения французского правительства ликвидировать Русскую эскадру как таковую. И это касается не только ее личного состава, но также и корабельного. Как вам, конечно, известно, чтобы восполнить недавние потери своего флота в мировой войне, они еще в июле прошлого года увели из Бизерты в Тулон самое современное судно эскадры — плавучую мастерскую «Кронштадт», дав ему свое название «Вулкан». А ведь во время войны он конкурировал в ремонте кораблей с севастопольским портом, а в Бизерте давал работу сотням квалифицированных матросов. Ледокол «Илья Муромец» стал французским минным заградителем «Поллукс». Морское министерство приобрело и недостроенный танкер «Баку». На двенадцать единиц пополнился флот министерства торгового мореплавания Франции за счет транспортов, находившихся как в Бизерте, так и в Константинополе. Итальянским судовладельцам достались транспорт «Дон» и база подводных лодок «Добыча», на которой, кстати, была оборудована операционная, так необходимая для эскадры. Мальтийцам же продано посыльное судно «Якут». Сейчас на очереди и другие небольшие вспомогательные суда.
