Эта корреспонденция, естественно, не сохранилась, и содержание ее неизвестно, но среди документов ближайшей подруги Александры Федоровны и «другини» Распутина бывшей фрейлины А. Вырубовой имеются четыре недатированных записки на французском языке, свидетельствующие о том, что монархисты, близкие к отрекшемуся царю, вынашивали какие-то тайные планы. В одной из записок Николаю говорилось: «Сейчас надо все забыть и думать только о спасении тебя и твоей семьи. Буквально спасти жизнь. Все остальное потом. Дай нам знать, получил ли ты полную съемку плана. Думаешь ли ты воспользоваться им?»
[337]
«Я посылаю разведчика, – сообщалось в другой записке, – чтобы узнать, все ли готово»
[338]
. В третьей записке Романовы призывались сохранять присутствие духа и не терять надежды: «Настоящая задача – помочь вам уехать, а после бог укажет нам путь, не надо думать ни о чем другом. Будьте тверды, у Б. все готово»
[339]
. Трудно сказать, что в действительности скрывалось за этими записками. Нельзя не учитывать, что с именем Вырубовой было связано немало мистификаций и фальшивок…
Отражением какой-то монархической интриги, завязывавшейся вокруг арестованных Романовых уже весной и в начале лета 1917 г., по-видимому, стало устранение коменданта Александровского дворца ротмистра Коцебу. Как следует из дневника обер-гофмейстрины Нарышкиной, он вел секретные переговоры с еще находившейся во дворце Вырубовой (она переселилась сюда после убийства Распутина). «Аня Вырубова, – записала Нарышкина, – привлекает к себе Коцебу и хочет склонить его к своим интересам»
[340]
. Как впоследствии показывал Е. С. Кобылинский, о длительных беседах коменданта дворца с арестованной Вырубовой узнали солдаты охраны. Слухи были проверены и подтвердились, о чем было доложено непосредственно командующему Петроградским военным округом генералу Л. Г. Корнилову. Чтобы замять дело и прекратить тревожные слухи, в конце марта Коцебу был уволен и заменен полковником (бывшим присяжным поверенным) Коровиченко, состоявшим в давних дружеских отношениях с Керенским
[341]
.
Между тем тайная заговорщическая работа монархистов продолжалась. Постепенно в нее стали втягиваться офицеры, ранее служившие в «собственных полках их величеств» или лечившиеся в роскошных царскосельских госпиталях (их тут было более 60), патронировавшихся императрицей, ее дочерьми и другими аристократками. Было вполне естественным, что они «зацепились» прежде всего, за проживавшую теперь на даче в Финляндии Л. Ден, являвшуюся, как мы знаем, доверенной подругой императрицы.
Проторили сюда тропинку и члены бывших монархических организаций, разгромленных Февральской революцией, в том числе Н. Марков-2-й. Надменное, круглое лицо, торчком стоявшие усы, черные кудрявые волосы придавали Маркову-2-му некоторое сходство с Петром I. Наглый и прямолинейный, но не лишенный своеобразного ораторского искусства, Марков-2-й уверовал в то, что именно он является той личностью, которая призвана восстановить в России монархию.
К концу июня 1917 г. Марков-2-й под именем «тетушки Иветты» наладил через Л. Ден контакт с Николаем Романовым. По рассказу самого Маркова-2-го, в коробку папирос, переданную в Александровский дворец, была вложена папироса со спрятанной под табак запиской. «Мы, – писал Марков-2-й, – спрашивали государя, разрешит ли он начать дело восстановления империи. Если разрешает, пусть благословит дело святой иконой. В ответ была прислана икона святого Николая Мирликийского Чудотворца с инициалами государя и государыни»
[342]
.
Мы не знаем точно от имени кого Марков-2-й обращался к Николаю за «благословением». Лишь в мемуарах бывшего корнета Крымского конного полка (его «шефом» была императрица Александра Федоровна) Сергея Маркова (однофамильца Маркова-2-го) содержатся некоторые сведения о «марковской организации», к сожалению неподдающиеся проверке. Но то, что оба Маркова летом 1917 г. были тесно связаны, подтверждает их острая полемика (порой переходившая в перебранку) уже в годы эмиграции. Один Марков обвинял другого в том, что именно он помешал делу освобождения Романовых летом 1917 г. и позднее. С. Марков («Марков-маленький», как звала его Александра Федоровна) уверял, что только пассивность Маркова-2-го и его организации обрекала на неудачу дело «спасения Романовых»
[343]
. Марков-2-й клеймил своего младшего однофамильца как авантюриста, способного только погубить «дело», требовавшее терпения и подготовки
[344]
.
По рассказу С. Маркова, основную часть строго законспирированной организации Маркова-2-го составлял военный отдел, занимавшийся вербовкой офицеров. Конечная цель организации, если верить С. Маркову, заключалась в освобождении Романовых и восстановлении на престоле либо Николая II, либо (в случае его отказа) его сына Алексея
[345]
. Но прикрывалась эта организация участием в уже известных нам легальных «Республиканском центре» и связанных с ним военных организациях («Военная лига» и др.). К «Республиканскому центру», по указанию Маркова-2-го, «приписался» и С. Марков. По его словам, один из руководителей «центра» при знакомстве с ним ободряюще сказал: «Подождите, корнет, скоро и на нашей улице будет праздник, скоро, скоро запоем мы «Боже, царя храни»»
[346]
. Пока, однако, монархическое знамя держалось зачехленным: организация Маркова-2-го шла пока «в ногу» с «Республиканским центром», но на попытку освобождения Романовых из Александровского дворца ее авантюризма, вероятно, хватило бы. Воспитатель наследника П. Жильяр, находившийся с Романовыми в Царском Селе, впоследствии сетовал: «Мы были всего только в нескольких часах езды от финляндской границы, и Петроград был единственным серьезным препятствием, а потому казалось, что, действуя решительно и тайно, можно было бы без большого труда достичь одного из финляндских портов и вывезти затем царскую семью за границу»
[347]
.
Так или иначе, но Романовы, по-видимому, были осведомлены о каких-то замыслах заговорщиков. В дневнике Е. А. Нарышкиной имеется следующая запись от 4 (17) июля: «Только что ушла княгиня Палей (жена великого князя Павла Александровича. – Г.И.). Сообщила по секрету, что партия молодых офицеров составила безумный проект: увезти их (царскую семью. – Г.И.) ночью на автомобиле в один из портов, где их будет ждать английский пароход… Нахожусь в несказанной тревоге»
[348]
.
