— А что это за магические несчастные случаи, о которых вы упомянули?
Лукин тяжело вздохнул:
— Самые разные. Но самое худшее — когда речь идет о всякого рода дырах и ямах.
Коркоран понятия не имел, как можно справиться с подобным несчастьем. Может, Мирна знает? Он сделал еще одну пометку — не забыть спросить v Мирны. И ободряющим тоном сказал:
— Что ж, Лукин, вы обратились как раз туда, куда нужно. Спасибо вам. Ну а теперь ваша очередь.
И он указал на высокую и крепкую девушку, сидевшую за спиной у гнома. Девушка была одета в элегантный костюм из темной замши, ее длинные светлые волосы были уложены в замысловатую прическу, стянутую весьма дорогим на вид шарфом, так, чтобы подчеркнуть ослепительно красивое, немного хищное лицо. Судя по надменному взору и шикарному меховому плащу, небрежно брошенному на стул позади нее, это была не кто иная, как сестра императора.
Девушка смерила Коркорана пронзительным взглядом льдисто-серых глаз.
— Меня зовут Ольга, — сообщила она.
— А дальше?
— Просто Ольга, — отрезала девушка. — Я не хочу рассказывать о себе. Мне хочется, чтобы здесь меня принимали такой, какая я есть, и оценивали исключительно по моим способностям к магии. Я с детства умею вызывать бури и создавать чудовищ.
И она откинулась на спинку стула, явно твердо решив больше ничего не сообщать.
«Значит, сестра императора желает остаться неузнанной, — подумал Коркоран. — Что ж, это ее право. В конце концов, это может осложнить ее отношения с другими студентами». Он понимающе кивнул и указал на высокого, стройного, смуглолицего юношу, которого было почти не видно за спиной Ольги и левым крылом грифонши.
— А вы?
— Фелим бен Фелим, — представился юноша, кланяясь на манер жителей Востока. — Мне тоже не хотелось бы слишком распространяться о себе. Если эмиру станет известно, что я здесь учусь, он, вероятнее всего, пришлет ассасинов, чтобы расправиться со мной. По крайней мере он обещал, что сделает это.
— Ох ты! — сказал Коркоран. — А что, велика вероятность, что эмир вас обнаружит?
— Я рассчитываю, что нет, — спокойно ответил Фелим. — Моя наставница, волшебница Фатима, создала множество заклятий, чтобы помешать эмиру заметить мой отъезд; кроме того, она заверила меня, что обереги университета послужат мне достаточной защитой. Однако, конечно, наша жизнь — в руках богов...
— Воистину так! — ответил Коркоран и поставил напротив имени Фелима особенно жирную пометку.
Он не был знаком с волшебницей Фатимой и не разделял ее уверенности в том, что университет способен любого защитить от ассасинов. Нет-нет, надо сказать Мирне, чтобы родственникам Фелима письма не отправляла! Если те пришлют вспомоществование ассасинами, жарко придется всему университету. А жаль. Очень жаль. В Эмиратах народ богатый...
Волшебник тяжело вздохнул и указал своим пером еще на одну девушку, которая тихонько сидела за спиной у Лукина. Коркоран с самого начала решил, что это и есть дочь волшебника Дерка. Он неоднократно встречался с Дерком и каждый раз поражался, насколько неприметно тот выглядит. Просто удивительно, что человек, которому боги доверили столь ответственную миссию — привести мир в порядок после всего, что натворил тут мистер Чесни, — выглядит столь скромно. Вот и у девушки был такой же смиренный, даже, пожалуй, чуточку запуганный вид. Она была довольно смуглая, очень тощая и куталась в нечто вроде шали. На плечи ей падали змеистые локоны черных, словно бы мокрых волос. Разговаривая, девушка теребила шаль своими длинными пальцами. Коркоран готов был поклясться, что черные пряди ее волос шевелятся сами по себе. Когда волшебник обратился к ней, она тревожно взглянула на него огромными бледно-зелеными глазами.
— Меня зовут Клавдия, — хрипло сказала она. — Я сводная сестра императора Юга. Из-за меня Тит оказался в чрезвычайно сложном положении. Дело в том, что моя мать — из народа Болот, и сенат не желает признавать меня гражданкой Империи. Понимаете, моей матери было так плохо там, в Империи, что она в конце концов вернулась на Болота. И сенат считает, что я должна отказаться от гражданства, как это сделала моя мать. Но Тит этого совершенно не хочет. А когда оказалось, что магический дар, которым обладают все жители Болот, совершенно не стыкуется с магией Империи, стало еще хуже. Боюсь, что я уродилась неудачливой. В конце концов Тит тайно отправил меня сюда, ради моей безопасности. Он надеется, что здесь я узнаю, как мне избавиться от своего невезения.
Коркоран постарался не выказывать удивления. Он украдкой взглянул на Ольгу. Быть может, это она — дочь волшебника Дерка? Потом заставил себя перевести взгляд на Клавдию. Теперь он и сам видел, что в ней есть кровь болотных жителей. Эта оливковая кожа, эта худоба, которые всегда напоминали ему о лягушках... Он подумал, что, пожалуй, понимает сенат. Может, они согласятся заплатить университету за то, чтобы девушка оставалась здесь?
— А в чем проявляется ваше невезение? — осведомился он.
Худое лицо Клавдии залилось слегка зеленоватым румянцем.
— Да во всем, — вздохнула она. — Например, я даже сюда добралась с большим трудом.
«Ужас какой! — подумал Коркоран. — Настолько серьезные проблемы почти наверняка неисцелимы». Вот ведь не везет, так не везет! Королевский сын без гроша в кармане, явно богатая девушка, которая не желает признаваться, кто она такая, молодой человек, за которым явятся ассасины, если его родственникам станет известно, что он здесь, а теперь еще и императорская сестрица, которая Империи совершенно не нужна! Коркоран взглянул на гнома. Ну, тут-то подвоха ждать не приходится. У гномов сокровищ в избытке, и к тому же у них , есть кланы, которые всегда готовы поддержать родича.
— Ваш черед, — сказал волшебник.
Гном уставился на Коркорана. Точнее, он уставился на его галстук, слегка хмурясь при этом. Коркоран не возражал. Он предпочитал, чтобы студенты смотрели на галстук, а не ему в глаза. Он затем и носил эти галстуки, чтобы отвлекать на них страстные взоры студенток, а самому иметь возможность втихую наблюдать за учащимися. Однако гном смотрел и хмурился так долго, что Коркорану в конце концов сделалось как-то не по себе. Рыжеватые волосы и борода этого гнома были по гномьему обычаю заплетены во множество тоненьких косиц, в каждую из которых были вплетены косточки и полоски красной материи. Косицы бороды были довольно жидкие и коротенькие, а физиономия, которая хмурилась на волшебника из-под стального шлема, выглядела розовой и круглощекой — одним словом, почти мальчишеской.
— Рёскин, — представился наконец гном своим странным голосом, похожим на хриплый рев боевой трубы. Коркоран про себя подумал, что у него такой голос, должно быть, оттого, что звук резонирует в широкой, квадратной гномьей груди. — Гном, клан ремонтников, из пещер Центральных пиков, явился сюда на основе освобождения по факту, снабженный апостольской силой для обучения в интересах низших сословий.
— Что вы имеете в виду? — удивился Коркоран.
