Впрочем, эмигранты между собой нашли общий язык. Разработали план. Их сторонники на Руси соберут отряд в Угличе, «некой хитростью» освободят Василия Ярославича. Новгород предоставит ему убежище, тем самым будет поднято знамя войны. Можайский и Боровский Иваны получат предлог выступить на помощь родственнику. Конечно, государь без особого труда раздавил бы их, но… Темного заведомо сбрасывали со счетов! Все проекты строились таким образом, будто государь и его наследники в нужный момент исчезнут. Для этого должно было сработать еще одно звено заговора, в Москве.
Сообщники закрепили письменным договором взаимные обязательства. Престол великого князя предназначался Ивану Можайскому. Спасенному Василию Боровскому возвращались прежние владения, к ним добавлялись Бежецк, Звенигород и Суходол. Для Ивана Боровского создавался новый удел, Суздаль и Дмитров. Расписали все до мелочей, как поделить великокняжескую казну, села, даже пленников, которые будут взяты в предстоящей усобице. Оговорили и грядущую политическую систему: отныне уделы должны были стать неприкосновенными, великий князь лишался права отбирать их и вмешиваться в дела удельных князей. Не оставались в накладе и покровители. Казимиру доставались Новгород и ряд приграничных городов. А Русская Церковь переходила к митрополиту Григорию…
Но большинство русских людей успели по достоинству оценить правление Василия II. Нашлись верные подданные, узнав о зреющей крамоле, сразу доложили о ней. Нескольких соучастников взяли. На допросах открылось, что гнездо измены существует в Новгороде. Темный обеспокоился, в январе 1462 г. отправил туда бояр Челядню, Белеутова и дьяка Степана Бородатого. Уличал новгородцев: они преступили крестное целование. Требовал объясниться, наказать виновных и подтвердить договор с Москвой.
Однако в Новгороде литовская партия уже ожидала скорого мятежа. Приезд государевых уполномоченных подтолкнул ее к открытому выступлению. «Золотые пояса» принялись подпаивать и поднимать горожан на бунт. Шумели, что Василий II покушается на их «вольности». В столкновениях пошли в ход камни и колья, смутьяны взяли верх. Постановили на вече: послать в Москву архиепископа Иону и предъявить ультиматум – если Темный желает, чтобы Новгород удержался под его властью, пусть возвратит «древние» права. Не берет дань, не вмешивается во внешние и внутренние дела. Архиепископ отказался от неблагодарной миссии, но и Новгород разорвал отношения с государем.
А тем временем в Москве всплыла на следствии страшная улика. Свой договор о разделе Руси эмигранты вздумали согласовать со ссыльным Василием Ярославичем. Отправили копию в Углич, но слуги великого князя уже были настороже и документ перехватили. Перед Василием II открылась полная картина предательства. Заговорщики кромсали страну на куски, жертвовали Православием! Нет, Темный не считал себя вправе прощать столь страшное преступление. Наоборот, решил показательно покарать злоумышленников. В феврале грянули казни. Крамольников били кнутом, отрубали руки и ноги, волокли по льду, привязав с лошадям, а потом обезглавливали. Священникам не велено было исповедовать и причащать их, ведь они предавали Отечество и веру. Князя Василия Ярославича перевели из Углича подальше, в Вологду, ужесточили режим заключения…
Но переловили не всех. У изменников имелись сообщники во дворце. Сразу после расправы великий князь свалился больным. Судя по всему, его отравили. Василий II не догадывался об этом. Вместе с придворными лекарями он поставил себе диагноз «сухотная болезнь», а для лечения применил одно из средств тогдашней медицины – прижигание спины горящим трутом. Вышло еще хуже, ожоги загноились. Очевидно, и яд делал свое дело. Вскоре государь почувствовал: ему не выздороветь. Он многое успел в своей жизни. Спас Православную Церковь. Спас страну, вытащил ее из хаоса.
27 марта 1462 г. нелегкая жизнь Василия Темного оборвалась. Государем стал Иван III. Он не устраивал никаких торжеств. Отец провозгласил его великим князем еще в 1448 г., и Иван рассудил, что давней церемонии достаточно. Был великим князем и остался великим князем, только уже без отца, один. В общем-то, было и не до торжеств. Он принял власть в очень напряженной обстановке, почти как в бою. Отец погиб, и сын брал командование на себя.
Грандиозный заговор еще не был раскрыт до конца, соучастники таились где-то рядом. Сохранились свидетельства этого, в богослужебной книге подмосковного Воскресенского монастыря возле записи о кончине Василия II какой-то злопыхатель приписал: «Июда душегубец, рок твой пришел». А для новгородских изменников смерть Темного послужила сигналом к действию. Их послы помчались к Казимиру, к Ивану Можайскому, Ивану Боровскому и Ивану Шемячичу, «золотые пояса» звали их «побороться» за Новгород. Эмигранты заверили, что готовы побороться.
Казалось, что страна разваливается. Взбунтовалась Вятка, ринулась грабить земли Устюга. Взбунтовался Псков, выгнал за злоупотребления наместника Владимира Ростовского. Оживились и татары, хлынули на Русь. А с запада полезли ливонские рыцари. Причем полезли на тот же Псков! Он позвал на помощь новгородцев, но куда там! В это же время Новгород сговаривался с Ливонским Орденом воевать против Москвы! Псковичам пришлось обращаться к великому князю, а новгородцы даже не пропускали посольство к нему. Однако вестники все-таки добрались к нему, били челом, каялись.
Иван III повел себя мудро. Попенял за бунт, но наместника сменил – назначил такого, какого просили сами псковичи. А на помощь к ним выслал свои полки. Немцы приняли к сведению: нет, Русь не развалилась. Поскорее убрались и возобновили мирный договор. Это остудило и новгородцев. В Москве переворота не случилось, новый государь был не слабее старого, и армия, колотившая их, никуда не делась. Прогнав немцев, стояла рядышком. «Золотые пояса» покряхтели и тоже отправили посольство к Ивану Васильевичу. Просить прощения, мириться.
Что ж, отец не напрасно готовил Ивана к роли государя. Те из бояр, кто понадеялся вольготно разойтись при нем, а то и прибрать его под контроль, крепко ошиблись. Он никому не позволил перехватить власть или отбиться от рук. Следствие о заговоре он возобновил, выявил еще нескольких крамольников. Самым заметным из них оказался Федор Басенок, один из лучших воевод отца. Увы, в те времена талантливые далеко не всегда были верными. Басенок был дружен с боровскими князьями, вот и соблазнился. Приговор был суровым. Воеводу ослепили и постригли в монахи. А тем самым Иван III недвусмысленно предупредил остальных бояр: щадить изменников он не собирается.
Клубок семнадцатый
Марфа Борецкая и иже с ней
Борецкие были самой могущественной и богатой из боярских семей Новгорода. От нее зависели многие купцы, общины ремесленников. Ей принадлежали обширные вотчины. Угодья Борецких на Севере могли вместить несколько европейских государств. Кстати, им принадлежали и Соловецкие острова. Монахи-подвижники, строившие монастырь, приезжали в Новгород договариваться с землевладельцами. Но самих Борецких духовные подвиги не слишком интересовали, они были заняты земной политикой. Глава семейства, Исаак Борецкий, выступал главным сторонником перехода республики в состав Литвы. А когда он умер, пролитовскую партию возглавила его вдова Марфа с сыновьями Борисом и Федором.
