— Да, но это просто его манера, — ответил Киалан. — На самом же деле Морил замечает раз в шесть больше, чем другие люди. Я готов спорить, что он слышал каждое наше слово. Правда, Морил?
— Наверное, да, — отозвался Морил, немного удивившись.
— Можно теперь я буду править? — спросил Киалан.
Брат и сестра не возражали. Им показалось, что, разрешая Киалану править Олобом, они ясно покажут ему, что теперь он полноправный член их труппы, а не пассажир. Так что Киалан держал вожжи, а Олоб рысил вперед по пустынным предгорьям. Морил сидел рядом с Киаланом, продолжая наигрывать на квиддере, и мечтательно смотрел на холмы, стада овец и изредка появлявшихся в отдалении пастухов.
Они подъехали к крутому подъему, который вел на третью и последнюю террасу предгорий. Дорога здесь была самой живописной, потому что до самого верха шла через рощи. Солнечный свет яркими пятнами пробивался сквозь весеннюю листву. Все трое смотрели вперед и улыбались тому, как лица спутников становятся то зеленоватыми, то усеянными мелкими крапинками света.
Однако Олоб, недовольный то ли тем, что вожжи держит Киалан, то ли тем, что ему за день приходится преодолевать уже второй подъем, становился все более беспокойным. Поначалу он только мотал головой и останавливался. Киалан уговаривал его идти дальше, но каждый раз это давалось все труднее. Спустя какое-то время Олоб принялся шарахаться то в одну сторону, ту в другую, так что колеса повозки цеплялись за кусты боярышника, который рос у обочин. Киалан начал элиться. Когда Олоб сделал это в четвертый раз, Киалан вышел из себя и обругал конька. Олоб немедленно свернул направо и, казалось, готов был вскарабкаться по крутому подъему и уйти в лес, только бы не оставаться на дороге. Морил даже испугался, что повозка перевернется. Винная бутыль завалилась набок и сшибла Брид, заставив квиддеры страшно забренчать.
— Давай вожжи мне, — предложил Морил.
Киалан сердито передал ему вожжи. Морил пристроил квиддеру себе на колени и, натягивая вожжи обеими руками и покрикивая на Олоба, попытался вернуть его на дорогу. Однако Олоб отказался выходить из кустов.
— Что на него нашло? — вопросил Киалан.
— Понятия не имею, — ответил Морил.
Однако едва он это сказал, как вдруг вспомнил сразу два случая. Во-первых, почти такой же разговор однажды случился между ним и Линайной — как раз перед тем, как Толиан вышел из леса и убил Кленнена. Во-вторых — это как Олоб стал по-жеребячьи непослушным в Нитдэйле перед тем, как арестовали Дагнера.
— Быстро! — сказал он Киалану. — Враги совсем близко, и Олоб это знает. Слезай и иди через лес, пока мы не проедем мимо них.
— Откуда ему знать? — проговорил Киалан с недовольно-высокомерным видом.
— Не знаю, но это так. Отец всегда говорил, что не променяет Олоба даже на графство, и, думаю, дело как раз в этом. Вылезай же, говорю!
— Делай, что сказано, Киалан! — поддержала брата Брид со дна косо стоящей повозки.
Совершенно не убежденный, Киалан неохотно вылез и исчез среди деревьев, которые росли выше по склону. Морил слышал, как его сердитые шаги стихают вдали.
— Не шуми! — крикнул он вслед, но понял, что Киалан не намерен обращать на него внимания.
Морил пристроил квиддеру в задравшуюся боком повозку и подошел к голове Олоба. Олобу страшно не хотелось выходить из куста.
— Знаю, старина, но нам нужно ехать дальше и выглядеть совсем невинно, — сказал ему Морил. — Ну, пошли же!
Олоба не сразу удалось вернуть на дорогу. Когда конь наконец соизволил начать движение, Брид пришлось вылезти и придерживать повозку, чтобы она не завалилась набок. Потом Брид залезла внутрь и попыталась поставить бутыль ровно. Олоб неохотно зашагал дальше. Над ними, в лесу, Киалан шел вдоль дороги, судя по шуршанию и треску веток. Морил досадовал на него за то, что тот так шумит.
Олоб уже прошел три поворота, а Брид продолжала возиться внутри повозки.
— Что ты там делаешь? — спросил Морил.
— Обуваюсь, — ответила Брид. — Если поблизости действительно есть враги, я хочу выглядеть респектабельно. И я спрячу в правый сапожок нож.
Вскоре сестра залезла на козлы, обутая, раскрасневшаяся и решительная.
— Я буду править, — заявила она.
Морил передал ей вожжи и повесил квиддеру себе на шею, решив, что это — его способ выглядеть респектабельно. Его собственная обувь к этому времени уже не казалась такой новой и нарядной, как у Брид. И к тому же Брид управлялась с Олобом лучше. Конек весьма правдоподобно изображал, что ему в жизни не приходилось преодолевать более крутых подъемов, и делал все возможное, чтобы убедить их повернуть обратно, но Брид заставляла его идти дальше. За топотом копыт Морил прислушивался к Киалану, но уже не мог уловить его шагов. К этому времени они уже приближались к концу подъема. Они завернули за последний поворот дороги, и Олоб прянул в сторону.
— Умница наш Олоб, — заметила Брид.
Поперек дороги стояли крепкие деревянные козлы. Они не перекрывали дорогу целиком, но были расположены так, что повозка мимо них проехать не могла. Рядом оказалось несколько мужчин, а один из них сидел прямо на козлах. К ужасу Морила, все они были в полном боевом снаряжении. На каждом был стальной шлем и стальная кираса с заостренным передом, отчего грудь каждого стала как у голубя. Под доспехом были куртки и штаны из прочной кожи. На поясах висели длинные мечи в черных кожаных ножнах.
Брид остановила встревоженного Олоба.
— Вы не уберете ваши козлы? Нам нужно проехать, — высокомерно сказала она.
На самом деле она испугалась и оробела, однако солдат было так много, что она почувствовала, будто у нее есть зрители.
Трое мужчин неспешно двинулись вперед.
— По какому делу вы едете? — спросил один из них.
Остальные двое подошли и заглянули в повозку, словно проверяли, что в ней везут.
— Пьяницы, судя по бутыли, — сказал один из них, и оба издевательски засмеялись.
— Мы музыканты, — объявила Брид. — Вы разве не видите?
— В этом случае показывай вашу лицензию, — сказал первый мужчина и протянул за ней руку.
Брид секунду поколебалась, но потом достала лицензию из ящичка под козлами и протянула бумагу. Стражник бросил на нее небрежный взгляд.
— Кто из вас Кленнен?
— Это мой отец, ответила Брид. — Его убили четыре дня тому назад.
— Тогда у тебя нет лицензии, — заявил мужчина. — Так ведь?
— Нет, есть! — возразила Брид. — Мы имеем право выступать по этой лицензии в течение шести месяцев. Таков закон, и не говорите мне, будто это не так.
— В других графствах может закон и таков, но только не в Южном Дейле, — ухмыльнулся мужчина. — Ты не прочла то, что написано мелким шрифтом. — Он развернул свисток и неопределенно ткнул пальцем в нижнюю его часть. Когда Брид наклонилась, чтобы посмотреть на текст, он быстро отдернул руку и дал бумаге скрутиться обратно. — Очень жаль, — сказал он. — Придется вам ехать и давать объяснения.
