Настораживал образ жизни кандидата — настоящий аскет, никаких излишеств, никаких страстишек. Это всегда вызывало у Ворона подозрения — люди подобного склада часто выкидывают такие фортели в самый неожиданный момент, что и подумать страшно. Но факт оставался фактом — генерал не пил, не водил баб, не интересовался азартными играми, хотя Ворон намекал, что в городе существует сеть подпольных казино, куда при желании и его личной протекции можно попасть. Он много читал, регулярно посещал книжный магазин и сводил с ума охрану пешими прогулками. Маршруты всегда были разными, и усмотреть какую-то логику в передвижениях оказалось невозможным — получалось, что генерал ничего не планирует заранее, а идет куда глаза глядят. Никаких контактов, кроме тех, кого привез с собой. Словом, загадок было больше, чем отгадок, и это раздражало.
В дверь кабинета постучали — это вернулся с техосмотра водитель, и Ворон с облегчением поднялся с дивана. Сейчас приедет домой, поужинает и заляжет в постель — завтра предстоит непростой день. Все, что связано с именем Наковальни, всегда непросто…
Глава 20
Урал. Марина
Союзники — это враги, у которых есть общий враг.
Японская пословица
Ночью ей приснился Егор. Подобные сны не беспокоили ее уже несколько лет, и Марина даже успела забыть тот ужас, который всегда испытывала при виде родного лица. Вскинувшись на постели, вся мокрая от испарины, она обхватила руками голову и застонала. Видение было настолько реальным, что сводило с ума. Протянув руку, она коснулась плеча спавшего рядом Женьки, словно желая убедиться, что он здесь, с ней, что он живой и настоящий. Хохол пробормотал что-то и перевернулся на спину, закинув руки за голову. Марина выскользнула из постели и ушла в кухню, села там за стол и заплакала. Ей казалось, что это все уже прошло, что прошлое перестало хватать за сердце ледяными пальцами, но нет — в ее сознании все еще жил призрак первого мужа.
Рыдать в кухне оказалось сладко, и от этого становилось легче — Женька не достает вопросами, не чувствует себя виноватым, не пытается выяснить причину слез. Иногда ей было необходимо вот так выплакаться, вспомнить, что она все-таки слабая женщина, а не железная Наковальня, которой ее привыкли считать окружающие. В конце концов, нет ничего постыдного в таких одиноких слезах, если они приносят облегчение.
Всласть порыдав, Марина вытерла глаза и задумалась. А что, если этот сон — предупреждение? Если посредством образа погибшего мужа судьба хочет дать ей какой-то знак? Предостеречь от чего-то, уберечь от неприятностей? Не особенно верившая во что бы то ни было Марина иной раз вдруг становилась удивительно суеверной и с опаской вглядывалась в какие-то мелочи, считая их предупреждением. Вот и сейчас по спине пробежал холодок — такое часто случалось с ней незадолго до угрожающих жизни событий.
«Если сказать об этом Женьке, он разорется и попытается помешать моей поездке к Ворону. А я не могу не ехать. Следовательно, придется молчать. Да и что может случиться — меня тут никто не ждал», — уговаривала она себя, насыпая в джезву кофе.
Привычно забравшись с чашкой и сигаретой на рабочую поверхность кухонного гарнитура так, чтобы видеть из окна двор, но при этом быть скрытой от посторонних взглядов с улицы, Марина сделала глоток кофе и поморщилась недовольно. Ей никогда не удавалось сварить напиток так, как это делал Женька, и удовольствия от такого кофе был минимум. Но не будить же мужа из-за этого…
«Интересно, Ветка попытается как-то меня разыскать? Ведь она, как никто другой, чувствует мое присутствие рядом. Уверена, что она попытается сделать это — более настырной бабы я никогда не видела. Никакие попытки избавиться от нее мне никогда не помогали. А раз уж она здесь, то, учуяв, непременно попытается найти. Вопрос в другом — мне что с этим делать? Как ни крути, я не могу ручаться за то, на чью сторону встанет Ветка. Гришка ей муж, она от него зависит и, насколько я поняла, научилась им манипулировать в своих целях. Ей просто нет смысла воевать с ним. Но это же Ветка, ее до конца никогда не поймешь, вот это-то и опасно».
Невкусный кофе совершенно остыл и стал еще противнее, Марина выплеснула его в раковину и снова задумалась, куря очередную сигарету. Что делать, если придется встретиться с братом лицом к лицу? Нет, она не боялась быть узнанной — боялась, что сама невольно выдаст себя, не сумев сдержать эмоций. Значит, нужно постараться избежать этой встречи или хотя бы оттянуть ее на как можно большее временное расстояние. Да и Хохлу бы хорошо избежать подобных мероприятий, потому что тут совершенно не угадаешь, кто взорвется раньше — он или Дмитрий, и в любом случае исход будет крайне негативный. «Черт меня побери, опять я ввязалась в историю, причем на этот раз сама, добровольно».
— Ты чего тут, как кура на насесте? — Потягиваясь и зевая, в дверях кухни появился заспанный Женька, бросил взгляд на залитую остатками кофе раковину, на стоящую у плиты джезву и полную окурков пепельницу рядом с Мариной. — Планы вынашиваешь? И как, удачно?
— Как видишь, — кивнув на пустую сигаретную пачку, проговорила она.
— И что бы ты без меня делала? — вздохнул муж, вышел в коридор и вернулся оттуда с новой пачкой.
— А зачем мне что-то делать без тебя? — спросила Марина, вскрывая ее и вытаскивая сигарету. — Ты ведь есть.
— Ну да, должен же кто-то тебе за сигаретами бегать и кофе варить. Вот за этим я и нужен, вот потому я и есть.
— Не начинай, я тебя прошу, — скривилась она, уловив знакомые нотки в его словах, — сегодня не самый подходящий день для таких разговоров.
— Он у тебя всегда неподходящий.
— Так, может, это и хорошо, а?
Хохол только рукой махнул, привычно сварил новый кофе, подал жене чашку и молча вышел. Спустя пару минут хлопнула входная дверь — он ушел на пробежку, и Марина, выглянув в окно, увидела, как прямо от подъезда Женька взял приличный темп и скрылся за углом дома. Нужно было как-то заглаживать невольную ссору, и она начала готовить завтрак, что делала только в случае, если осознавала свою вину.
Телефонный звонок оторвал ее от этого занятия, и Марина с некоторой опаской взглянула на дисплей — это оказался отец.
— Да, папа, доброе утро.
— Доброе утро, Мариша. Хотел услышать твой голос.
— Услышал? — рассмеялась она.
— Да. У тебя все в порядке?
— Пап, ну что у меня может быть не в порядке? Лучше скажи, как ты? Где?
— Здесь, в городе. Мне сняли отличную квартиру, рядом с парком, я приспособился гулять по два часа в день.
Голос отца был бодрым, и это внушило Марине уверенность в том, что с ним все действительно хорошо. Для своих уже довольно значительных лет Виктор Иванович был еще порой излишне активен, вел образ жизни, доступный не всякому молодому, и вообще хорошо сохранился.
— Ты не хочешь встретиться со мной? — спросила она, вспомнив, что последний раз видела отца более полугода назад.
