Большими правами обладал высший исполнительный и распорядительный государственный орган — Совет министров СССР. Его председателями являлись: в 1953–1955 гг. Г.М. Маленков, в 1955–1958 гг. Н.А. Булганин и в 1958–1964 гг. Н.С. Хрущев. Известная свобода действий правительства, как правило, заключалась в определении конкретных мер в той или иной сфере хозяйственного и государственного строительства. Но и здесь правительство должно было действовать в рамках предписанных ему инструкций и регламентов.
В целом же власть в государстве распределялась следующим образом. Ключевые политические и экономические решения принимал Президиум ЦК КПСС, но зачастую — только группа лиц из его состава, наиболее близких в тот момент к Хрущеву. Решения принимались с учетом предложений или справок, представляемых различными партийными и государственными органами. Одобренные решения передавались для соответствующего оформления в аппараты ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР — в зависимости от того, какие вопросы они затрагивали. После этого принимались либо отдельные, либо совместные постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР, а также Указы Президиума Верховного Совета. Несмотря на то, что такой порядок очевидно противоречил Конституции, он не скрывался и рассматривался как нечто само собой разумеющееся и незыблемое.
2. Местные органы власти
Фактическое бессилие местных Советов стало предметом особой озабоченности руководства страны в середине 1950-х гг. Речь тогда шла не столько о Советах, сколько о необходимости умиротворения низов и эффективного решения волновавших их бытовых проблем. Идеологическая кампания, связанная с разоблачением культа личности и возвращением к «ленинским истокам», также побудила власти особенно усиленно напоминать о необходимости дальнейшего развития «советской демократии».
Принятое 22 января 1957 г. постановление ЦК КПСС «Об улучшении деятельности Советов депутатов трудящихся и усилении их связей с массами» отмечало целый ряд «недочетов» в работе Советов. Это прежде всего отсутствие «достаточной заботы о жизненных нуждах трудящихся». Советы обвинялись в невнимании к жилищному строительству, в неумении улучшить работу школ, больниц, бань, детских учреждений, клубов, библиотек, магазинов, столовых. Им напомнили их безотчетность перед избирателями, приводящую к бесконтрольности, их неприязнь к низовой критике.
Нельзя сказать, чтобы эти упреки были оставлены без внимания. Согласно установившейся традиции, постановления высших органов партии вызывали соответствующие решения нижестоящих организаций при составлении планов их реализации и обязательной отчетности об их выполнении. Многое здесь, конечно, оказалось отписками, но кампания по «оживлению» Советов не прошла бесследно.
Характерно, что в 1957 г. была сделана и робкая попытка демократизации местных Советов. Так, в уже упомянутом постановлении ЦК КПСС отмечалось, что при выдвижении кандидатов в депутаты нельзя допускать поспешности, «нужно заранее обсудить их на рабочих собраниях по цехам, на собраниях колхозников по бригадам, сговориться, выявить общее мнение, а уже затем выставлять единую кандидатуру на общем собрании коллектива». Была осуждена практика выдвижения кандидатов в депутаты местных Советов по чисто должностному признаку и избрания одного лица депутатом сразу нескольких Советов.
3. Национальная политика
Главнейшей задачей национального строительства в 1950-х гг. стала реабилитация ранее сосланных народов. К ее решению приступили, однако, не сразу. Территории, где прежде жили репрессированные народности, были к этому времени либо поделены между другими автономиями и краями, либо уже заселены, в том числе и посредством специальных наборов переселенцев. Так, свыше 15 тыс. демобилизованных солдат во второй половине 1940-х гг. были поселены в Грозненской области, где им выделялись участки земли.
Только в январе 1957 г. указами Верховного Совета РСФСР были воссозданы ранее упраздненные автономии: Чечено-Ингушская АССР и Калмыцкая автономная область, в 1958 г. повышенная в своем статусе до автономней республики. В остальных случаях речь шла только о преобразовании уже существовавших национальных автономий — Черкесской автономной области в Карачаево-Черкесскую и Кабардинской АССР в Кабардино-Балкарскую. В Крыму, где процессы заселения пустующих земель русскими переселенцами зашли весьма далеко, автономия татар восстановлена не была. Отдельным группам крымских татар было разрешено вернуться, но они размещались в специально отведенных и отнюдь не в лучших местах.
В 1954 г. Крым был передан из состава РСФСР в Украинскую СССР, в 1950-х гг. значительная часть бывшей Голодной степи (свыше 40 тыс. кв. км) отделена от Казахстана и передана Узбекистану. В 1956 г. произошло даже понижение статуса союзной республики — явление, ставшее все же единичным в советской истории. «По инициативе трудящихся» (чем, впрочем, мотивировались и другие национально-территориальные размежевания) Карело-Финская СССР в 1956 г. была преобразована в автономную республику.
Из имевших широкий резонанс национальных волнений можно отметить выступления студентов в Грузии в 1956 г. Отчасти они возникли в связи с «разоблачением культа личности Сталина», но фактически явились отражением политического и социально-экономического протеста.
4. Государственная безопасность
После смерти Сталина Берия способствовал объединению МВД и МГБ в одно ведомство — МВД. Управлять им он и был назначен в результате дележа власти в марте 1953 г. В марте 1954 г. МВД было вновь разделено. Был образован Комитет государственной безопасности при Совете министров СССР (КГБ). Во главе КГБ в 1950–1960-х гг. стояли А.Н. Шелепин и В.Е. Семичастный — хотя и «выдвиженцы» Хрущева, но в конечном счете оказавшиеся среди активных заговорщиков во время переворота в 1964 г. Цель партийно-государственной бюрократии — обезопасить себя от угроз репрессивного аппарата — в целом была достигнута. Ряд наиболее крупных работников госбезопасности прошлых лет — Б.З. Кобулов, В.Н. Меркулов, М.Д. Рюмин, В.С. Абакумов и другие — были расстреляны по приговорам, вынесенным в ходе двух судебных процессов — над Берией в 1953 г. и Абакумовым в 1954 г. Все чрезвычайные органы, трибуналы, особые совещания в структуре госбезопасности распускались. Вынесение приговоров стало компетенцией только судов и их коллегий, с обязательным правом на защиту и слушание сторон.
Гарантией против повторения репрессий служила и кампания по оправданию пострадавших в годы террора. Она проводилась «сверху» и лишь изредка приобретала открытый характер — в основном в 1962–1964 гг. Реабилитацию 1950 — начала 1960-х гг. обычно признают ограниченной. Ею почти не были охвачены репрессированные в 1920 — начале 1930-х гг. Во многих случаях судебные реабилитации не сопровождались реабилитациями партийными и политическими, что имело значение как для самих осужденных, так и для их родственников. Однако и будучи ограниченной, реабилитация коснулась значительной части осужденных — как погибших, так и выживших. Она способствовала определенной гуманизации советского общества и, что очень важно, существенно дискредитировала идеологическую программу 1930–1940-х гг., которая направляла внимание на поиск «врагов народа», «шпионов» и «вредителей».
