— Побереги ружье, — предостерег он себя. — Вторая, — добавил он, съезжая в нее с содроганием. — А теперь, — добавил он, вылезая, — еще одна.
Он как раз выбирался из этой канавы, когда на насыпи раздались крики. Между деревьями забегали люди, а потом неохотно начали прыгать с насыпи на пустошь — зеленые фигуры, более темные, чем болото. Харчад подумал и о Западном затоне. Митт спустился в следующую канаву и вылез из нее быстрее, чем крысы, снующие по отбросам на берегу. Он переправился через следующие две, а солдаты еще только добирались до первой. Стремительно соскальзывая с очередного берега, Митт увидел, как они остановились — всего в нескольких сотнях шагов от него.
Он решил, что солдаты не сразу решатся зайти в канаву. До мола тоже оставалось всего сотня-другая шагов. Митт понял, что не успеет до него добраться. Это было безнадежно. Он пригнулся и побежал вдоль канавы, хлюпая и поднимая брызги, прижимая одной рукой куртку над ружьецом.
«Надо, чтобы оно не намокло. Может, одного-двоих удастся подстрелить»,— сказал он себе.
Канава повернула и слилась с другой. Когда Митт выглянул из нее, то увидел, что затон стал заметно ближе. У стены виднелся контрфорс, по которому он смог бы на нее вскарабкаться. Но чтобы до него добраться, придется вылезти из канавы. Митт выскочил на берег и понесся по влажной зеленой траве.
Что-то пронзительно взвизгнуло у его уха и с резким хлопком вошло в берег ближайшей канавы.
Митт обнаружил, что бежит, выпрямившись. От страха ему было так худо, будто он подцепил какую-то жуткую болезнь: ноги болели, Дышать было трудно, голова кружилась. Вокруг визжали и хлопали пули. Куренок тоже бегает со свернутой шеей, подумал Митт. Он был совершенно уверен в том, что уже умер.
«Эге!» Митт вдруг обнаружил, что оказался на краю очередной канавы. Взи-и-и — бах! Он вскинул обе руки, повернулся и упал. Но на лету он успел передернуть ремень так, что ружье оказалось у него за спиной, в безопасности. Он упал лицом на холодный соленый дерн и позволил телу соскользнуть вбок, в пузырящуюся жижу в канаве. Он почти не заметил вони.
Вдали послышались крики, потом их сменило сосредоточенное молчание.
«Отлично!» — подумал Митт и на карачках пополз по канаве.
— Там очень много народа, — тревожно сказал Йинен, когда они с Хильди прошли половину насыпи. — Кажется, солдаты. У ворот затона.
Брат с сестрой растерянно остановились и оттащили мешки с пирогами на обочину, под прикрытие деревьев.
— Наверное, это восстание, — предположила Хильди. — Как ты думаешь, нас пропустят, если я дам им золотой? При мне есть одна монета.
— Не знаю. Их ужасно много.
Они медленно двинулись вперед, не выходя из-под деревьев. Было трудно решить, что делать. Возможно, солдаты и не стали бы их останавливать. С другой стороны, на кухне дядя Харчад велел охранникам, чтобы беглецов привели к нему. Он вполне мог передать этим солдатам такой же приказ.
— И было бы ужасно обидно, если бы нас отправили обратно именно сейчас,— заметила Хильди.
Не успели они приблизиться к затону настолько, чтобы ясно видеть — или чтобы их смогли разглядеть, как фигуры у конца дороги вдруг метнулись в сторону и по очереди исчезли за деревьями. Похоже, все они спрыгнули с насыпи.
— Может, они не хотят, чтобы мы их заметили? — спросила Хильди, думая о бомбах и революционерах.
— А, бежим! — сказал Йинен и бросился вперед. — Быстрее, пока их нет!
Хильди догнала его, и они помчались со всех ног.
Пироги тыкали их в спину, ветер свистел в ушах. Ниже дороги раздались отрывистые хлопки. Между деревьями поднялись клубы дыма и замелькали вспышки. Это заставило Хильди и Йинена спуститься по другую сторону насыпи. Вдоль ее подножья они снова побежали вперед, хотя и чуть медленнее. Обоим нисколько не хотелось попасть в сражение.
Но после нескольких залпов стрельба прекратилась. Йинен пропыхтел, что надо бы добраться до ворот, пока туда не вернулись солдаты. Так и вышло, Хильди и Йинен подбежали к большим просмоленным воротам раньше, чем охрана. А около двадцати солдат не очень-то торопясь двигались по болоту слева от насыпи, прыгая и скользя по вонючим канавам. Они заглядывали в каждую и перекликались между собой, что нужно проверить следующую. У некоторых в руках были колья, которыми они тыкали в грязь.
— Они кого-то ищут, — с огромным облегчением понял Йинен.— Готов спорить, что это — тот убийца.
— Наверное, они его подстрелили, — согласилась Хильди. — Йинен, как удачно получилось! Они не закрыли ворота. Наверное, они обыскивали затон.
Ей даже в голову не пришло, что удачу им принесло чье-то несчастье.
Митт с трудом вполз на контрфорс. «Я похож на отвратительного большого слизня, — подумал он и перекатился по стене. — И след за мной остается склизкий», — заметил он, глядя на широкую полосу серо-зеленой жижи у себя за спиной. Внизу солдаты тыкали кольями в канавы, не сомневаясь в том, что беглец погиб. Митт скатился со стены и грузно приземлился на причал, пока никто из солдат не успел поднять голову и пересмотреть свое мнение. Он лежал, опираясь на локти, промокший и почти обессилевший, и пытался решить, которую из маленьких яхт ему выбрать. Он понимал, что это должно быть такое суденышко, которым ему легко можно будет управлять одному. Именно поэтому он отверг красотку, стоявшую у причала всего в нескольких шагах от него.
— Слишком уж ты велика, — сказал он ей. — И к тому же ты из тех, в чей адрес Сириоль так плевался.
Он осмотрел остальные. Некоторые были слишком велики, другие — слишком неуклюжи, третьи — совсем ненадежны. Митту казалось, будто он оценивает каждую, но на самом деле он сравнивал их с той синей красавицей, которая стояла ближе всего, — и рядом с ней они все казались мусором.
Какой-то солдат на болоте громко закричал. Митт вскочил на четвереньки, словно обезьяна, и, не успев опомниться, скатился по крыше надстройки синей яхты в кокпит. Митта это очень устроило — по крайней мере, там его солдаты не увидят.
Однако передышка оказалась недолгой. Раньше чем Митт успокоил бешено стучавшее сердце, на причале у яхты раздались шаги. Он распахнул двустворчатую дверь каюты и нырнул в нее.
Если бы он так не спешил, то замер бы в благоговейном изумлении. Он не представлял себе, что внутреннее помещение корабля может быть таким красивым: синие одеяла, синий плюш, плита на древесном угле, белая и золотая краски, и все украшено резьбой и безделушками и блестит, словно это не яхта, а плавучий дворец.
«А, я же всегда говорил, что на меня не угодишь!» — подумал Митт и на цыпочках отошел в дальний конец каюты, оставляя за собой след из зеленой слизи. На всех одеялах оказалось вышито название яхты. Митт не удержался, чтобы не прочесть имя, которое носила вся эта роскошь. «"Дорога ветров",— прочел он и подумал: — Очень подходяще. Как раз для меня».
В следующую секунду «Дорога ветров» накренилась и закачалась под чьими-то ногами.
