– Очень хорошо, Бренна. А теперь попробуй усилить дождь.
Легко! Больше красок. Больше страсти. Больше глубины. А теперь – наращиваем темп. А что, если задать чуть другой ритм? Вот так, отлично!
– Оставь так, сильнее не надо, – донесся голос куратора. – Зафиксируй.
Что это значит? Но я попробовала усилить последнюю ноту, продлить ее – и, кажется, сделала то, что нужно.
Потом опустила скрипку и взглянула на небо над собой: над площадкой лил почти такой же сильный ливень, как и кругом. Струи, бурля и пенясь, бежали по куполу.
– Так. Со скрипкой, кажется, ты освоилась. А теперь давай все-таки ветер, Бренна.
И дался же ему этот ветер!
Все смотрели на меня и ждали чуда. А если чудо опять не получится? Чем, интересно, ветер отличается от дождя? Темпераментом? Не думаю. Частотой? Да с какой стати?
Мелодией, вот чем. И какая же мелодия у ветра? На чем играет ветер?
«На трубе», – осенило меня.
Я подняла смычок…
«До-до нижнее си! Фа-соль…»
Надо мной что-то происходило, я почувствовала это.
«До-до нижнее си! Фа-соль…»
До чего тревожная все-таки музыка. Какая-то неправильная.
«До-до нижнее си! Фа-соль…»
И дождь, который до сих пор лил только над куполом, швырнуло порывом под навес, окатив Ральфа и студентов.
– Ого! А теперь отведи его отсюда!
Я ничего не видела, только слышала голос куратора.
Отвести? Может, попробовать плавнее?
«До-до нижнее си-фа-соль…»
Порывы ветра изменили направление, и дождь падал уже под другим углом.
– А теперь попробуй сделать маленький-маленький вихрь. Знаешь, что такое вихрь?
Я, как могла, изобразила кивок.
Вихрь – это значит круг. Значит, играем то же самое без перерыва, по кругу, по кругу…
Но тут вокруг Ральфа началось какое-то движение. Казалось, студенты возмущаются, и больше всех – Даймонд. Даже профессора, вынужденные сохранять спокойствие, взволнованно переглядывались, я это отлично видела. Наконец Ральф кивнул:
– Бренна, отмена. Не надо вихря. Фиксируй ветер и выходи.
Ну, как скажете.
Я перестала играть и ждала, когда мне вернут футляр. Даймонд проник под купол и помог мне упаковать скрипку, шепнув: «Ты молодчина».
Стоило вернуться под навес – и меня встретила буря аплодисментов. Этель улыбнулась. Джон показал большой палец, Рихард подмигнул.
– Очень неплохо, Бренна, очень неплохо, – проговорил Ральф. – Пожалуй, ты сможешь заменить нам…
Но тут его внимание привлек знак, сделанный профессором Реванто.
– О, как летит время. Коллеги, мы с вами должны сменить наших уважаемых учителей, они уже устали. Этель, Рихард, прошу вас мне помочь. Ты отдохнула, Этель?
– Да, я справлюсь, – коротко ответила та.
– Надеюсь на вас, креадоры: не уроните купол. Баум, ты следующий – и покажи нам, пожалуйста, молнию. Большой зигзаг.
– Бу сде! – пробурчал Даймонд.
Пока куратор с двумя студентами занимали место в вершинах треугольника, я не сводила глаз с Даймонда. За него я волновалась даже больше, чем за себя.
Профессор Соулс и профессор Винтер покинули двор, махнув нам на прощанье – видимо, спешили к своим делам, – а профессор Реванто приняла эстафету у Ральфа: теперь командовала она.
– Пожалуйста! – показала она рукой, и мой маг шагнул под купол.
То, что произошло дальше, случилось так быстро, что мы едва успели сказать: «Ах!»
Даймонд резко взмахнул руками – и молния действительно сверкнула, огромная, ослепительная. Но мало того, оглушительно грохотнул гром, и пламя, неизвестно откуда взявшееся, обрушилось прямо на купол. И хотя купол до сих пор был невидимым, мы все как завороженные пару мгновений взирали на то, как плавится мана, корчась в огне. Все заволокло дымом, и я не могла видеть, что происходит в треугольнике.
Джон вдруг бросился бежать. Первой опомнилась профессор Реванто и принялась тушить пожар, используя заклинание. Сара стала ей помогать. Судя по всему, обычный дождь на это пламя не действовал. Я хотела ринуться под купол, недоумевая: почему никто не выходит – может, кому-то нужна помощь? Но Джон, внезапно появившийся с огнетушителем, удержал меня. А потом в считаные секунды расправился с огнем. Самым обычным, не магическим, способом.
Когда пламя улеглось, развеялся дым и осела пена, все четверо вышли на свет – живые и невредимые, только в копоти. Сара взвизгнула и кинулась на шею Рихарду. Он удивился, но возражать не стал, просто неловко обнял ее. Ральф поддерживал Этель под локоть – и она тут же извинилась и ушла к себе, отказавшись от помощи профессора Реванто. Сегодня Этель туго пришлось.
А вот на Даймонда, который выбрался последним, Ральф даже не взглянул. Я бы тоже с удовольствием, как Сара, кинулась моему магу на шею. Но он предупредил меня жестом, и я замерла на полпути.
– Баум, – произнес Ральф, глядя в сторону. – Я слишком долго терпел ваше разгильдяйство. Надеюсь, вы понимаете, что о должности контролера теперь не может быть и речи. Во всяком случае, я отзову свое ходатайство.
Ого-го! Я еще не слышала, чтобы Ральф обращался к Даймонду на «вы»! Нехороший знак…
– И вообще, – добавил куратор, уже шагнув к дому, но вновь обернувшись. – Не лучше ли выбрать профессию поспокойнее? Пасти коров, например. Там тоже пригодится магия. Зато ничто не помешает вам развлекаться, вместо того чтобы нормально готовиться к занятиям, Баум. Сегодня уроков больше не будет, коллеги.
С этими словами Ральф быстро ушел.
Профессор Реванто, видимо, не считала Даймонда таким уж виноватым. Во всяком случае, она поглядывала на него сочувственно, хваля при этом Джона и объясняя, что иногда простой огнетушитель эффективнее профессиональной магии. Джон смущался. Сара висла на Рихарде и смотрела на него – как на героя – будто это он потушил пожар. Я шагнула к Даймонду – мне хотелось поддержать его, утешить, сказать, что все это ерунда и Ральф наверняка брякнул сгоряча…
– Не ходи за мной! – тихо, но резко бросил мой маг, когда я попыталась приблизиться.
Потом отвернулся и зашагал прочь.
Со скрипкой под мышкой я побрела к себе. На душе было пасмурно.
Доковыляв до номера, я открыла ключом дверь, вошла и бездумно плюхнулась на кровать, приткнув скрипку рядом в угол.
Как же так? Ну почему так произошло? «Да мало ли почему, – одернул меня внутренний голос. – Случайность. С кем не бывает? Никто же не пострадал! А если ты и дальше будешь торчать в келье, то пострадает. Ему сейчас плохо, он там один. А ты сидишь тут!»
