Правый творец сообщил Ральфу свои умозаключения – о песчинке из погибшего мира. И, надо отдать должное выдержке Верховного, ни один мускул на его лице не дрогнул.
А я вдруг в красках представила, как ничего не подозревающая Линда встает над расщелиной и…
Поворачивает камень в кольце, например? Или просто откидывает крышечку, к которой он прикреплен. С перстнем ничего не случится, а вот пыль, спрятанная внутри, тут же подхватывается горячим паром…
А Линда спокойно уходит. Даже не догадываясь, что только что отравила мир.
– Креадор, безусловно, заслуживает порицания, но карать его смертью слишком жестоко. Кроме того, я, как Верховный контролер, чувствую ответственность, лежащую и на мне тоже. Ведь я был куратором этого выпуска. Мой ответ – да. Я за помилование.
Ральф сказал именно то, что обещал. Но никакой благодарности к нему я не чувствовала. Если он рассчитывал на это – просчитался.
– В связи с быстро развивающимися изменениями следующее заседание суда мы проведем завтра утром. Будьте готовы, Неумолимая.
Утром, что ж. Ожидаемо. А Неумолимой мне тоже осталось быть недолго.
На табло с пятью голосами (три против и два – за), я взирала почти равнодушно. Очнулась, лишь когда творец, проявивший участие к судьбам Даймонда и моей, остался на экране один.
– Рад видеть вас в относительном здравии, Бренна. Если не ошибаюсь, с вами произошло что-то, выходящее за рамки реалий нашего мира?
– Совершенно верно, справедливейший! – процедила я и рассказала ему о встрече с Дейзи.
Он выслушал молча. Потом странно посмотрел на меня и сказал:
– Вот что, Бренна. Я понял, о чем она говорила. Но сообщать вам это сейчас не буду.
– Почему? – с вызовом спросила я. Не было ни времени, ни желания поддаваться слабости.
– Я скажу только одно, – не обращая внимания на мой тон, продолжил творец. – Не стоит запрягать телегу впереди лошади. То, что предложила Дейзи Маккалоу, – действительно реальный способ спасти мир. Мир, Неумолимая. Но если завтра Этель Верлен сочтет креадора виновным, способ потеряет смысл. Вы понимаете это? Если креадор умрет, спасать его творение будет некому.
– Но разве нельзя сообщить ей, что существует способ… – начала было я, но творец перебил.
– Нельзя, Бренна. Вот этого действительно нельзя. А почему – поймете, когда узнаете, что собой представляет способ. Повторяю: нет смысла сообщать вам об этом заранее. Лучше подумайте о другом. В том случае, если Этель оправдает креадора, – как убедить его оправдать самого себя. Ведь он последний в семиугольнике, Неумолимая.
С этими словами творец исчез, оставив меня над чашей с водой цвета смерти.
«Снисхождения не жду… Я полностью виноват. Делай что должно…»
«Если бы я допустил такое в своем мире – не простил бы себе никогда».
Фразы, сказанные Даймондом, а затем Джоном, ясно всплыли в моей памяти, словно выжженные огнем на белом дереве.
И Рихард, кажется, произнес что-то подобное – вот почему он тоже высказался за смертный приговор.
О, стихии! Самый главный оппонент Даймонда – он сам. Мне предстоит спасти его от себя самого.
Глава девятая
После плотного ужина – раз я теперь здорова, у меня снова хороший аппетит – я не направилась к Даймонду, как хотела вначале. Творец прав в одном: не стоит запрягать телегу впереди лошади. Если завтра Этель отправит Даймонда на смерть, мои сегодняшние уговоры не пригодятся.
Поэтому я буду действовать иначе.
Я села за стол, поставив вечную свечу в подсвечник перед собой. До утра она мало восстановится, но выбора нет.
Коротким заклинанием я вызвала резиденцию – жаль, что кроме этого места и центрального офиса Лиги я не могу связаться ни с кем.
Дежурным оказался маг, который провожал меня в дорогу.
– Неумолимая! – обрадовался он. – Как я рад видеть вас! Позвольте выразить свое восхищение вашим мужеством!
– Спасибо, – кисло улыбнулась я. – Вы можете мне помочь? Но так, чтобы не знал Верховный.
Маг, заговорщицки подмигнув, кивнул.
Через пять минут передо мной сидела Линда в свободном платье цвета ультрамарин. Любимый цвет Ральфа – он обожает все синее. Синий дизайн для формы в академии выбирал он.
– Добрый вечер! – с лету начала я, не дожидаясь, пока она сделает это первой, как установлено. – У меня к тебе деловое предложение. Ты слышала, что происходит в Мире-на-краю?
– Я знаю про суд семиугольника, – просто ответила Линда.
Еще бы она не знала! Небось считает, что Ральф – само великодушие?
– А ты знаешь, что это ты устроила катастрофу в совершенно здоровом мире?
– Что вы такое говорите? – раскрыла рот Линда, тараща васильковые глаза.
Я в двух словах рассказала ей про песчинку.
– И кольцо, которое сейчас на твоем пальце, хранит следы смертоносной пыли. Достаточно рассказать об этом Верховным творцам – и ты сможешь занять место обвиняемого креадора. Не знаю, любит ли тебя Ральф на самом деле, станет ли он спасать тебя или просто от всего открестится, но разве тебя не волнует, что страдает невиновный? Разве, в конце концов, тебе не жаль всех тех людей, которых ты губишь, пусть ненамеренно? Ты не хочешь помочь? Хоть частично загладить свою вину?
В глазах Линды тут же заблестели слезы.
– Что я должна сделать? – пробормотала она.
– Как насчет того, чтобы выступить завтра свидетельницей в суде? Я расскажу все как было, а ты подтвердишь и покажешь кольцо. И мы скажем правду: что ты ничего не знала. Тебе ничего не будет – ты слабый маг и не несешь никакой ответственности.
– Но ведь тогда… Ральф…
Она обхватила руками голову и так сидела какое-то время, крепко зажмурившись. Я терпеливо ждала. Сердце, казалось, бьется медленно-медленно, словно к нему привязали тяжелый мельничный жернов.
– Я не могу, – наконец резко встрепенулась Линда. – Я не предам его. Пусть я преступница, но… Я люблю его. И буду с ним. С любым! До конца.
О демоны, да он ее приворожил…
– Браво, браво!
Непонятно откуда появившийся Ральф хлопал в ладоши. Линда вздрогнула и вскочила – она была удивлена не меньше моего. Впрочем, скорее больше: я не исключала чего-то подобного.
– Иди спать, дорогая, – Ральф обнял ее и поцеловал в макушку. – Поговорим позже. Иди, я сказал!
Последнее он произнес с легким нажимом.
Линда опустила голову и вышла из комнаты. Ральф уселся на ее место.
– Что ж, Бренна, неплохая попытка утопить меня. Ты становишься настоящей Неумолимой – жаль, ненадолго. Но в кольце ничего нет, – улыбнулся он. – Если бы даже все было так, как ты говоришь, – мана никогда не оставляет следов.
