Во втором месте старшему лейтенанту ответили, что делают кнуты, но только из синтетики, и порекомендовали мастерскую, где точно изготавливают то, что полицейскому нужно. Там Самсонов узнал, что за последнее время было продано по меньшей мере десять кнутов, но кому – неизвестно, потому что, конечно, никто не записывает фамилии покупателей. Только про двоих там могли рассказать, потому что их хорошо знают как постоянных клиентов. Один – тренер по конному спорту, другой – владелец фермы в семидесяти километрах под Питером. Некие Панфилов Лев Игоревич и Брик Андрей Леонидович. Ничего не говорящие полицейскому имена и фамилии, если не считать того, что «Брик» напомнила о Маяковском.
В последнем, четвертом месте Самсонову ответили, что кнутов у них на конюшне полно, однако они либо синтетические, либо из кожаных ремней.
Наверняка были и другие места, где имелись кнуты, но о них полицейский нигде не смог найти информацию.
Получалось, что заняться надо либо первой конюшней, либо мастерской и теми двоими, которые приобрели кнуты. Тренером и фермером. Время, когда они совершили покупки, вполне подходило под картину преступления.
Самсонов решал, с чего начать, когда у него зазвонил телефон. Номер был незнакомый.
– Это Александр Меркальский, – сказал звонивший, когда Самсонов взял трубку. – Помните меня?
– Да, конечно. Вы сын… пострадавшего.
– Я хотел узнать, есть ли новости?
– По поводу чего? – не понял Самсонов.
– Убийства моего отца, – в свою очередь удивился Меркальский.
– Боюсь, произошло недопонимание. Убийством вашего отца занимается другой следователь, Григорий Поленов. Вы его видели, он такой… коренастый, в кожаной куртке.
– А я думал, вы его начальник.
– Нет, я из другого отдела.
Возникла пауза, во время которой сын Меркальского, должно быть, решал, стоит ли спросить, что Самсонов в таком случае вообще делал у них в квартире. Но он не стал. Вместо этого он сказал:
– Значит, Григорий Поленов?
– Да.
– У вас нет его телефона?
– К сожалению, нет. Позвоните в управление.
– Хорошо, спасибо.
Самсонов повесил трубку, и тут же телефон зазвонил снова. Это оказался Башметов. Старший лейтенант поспешно прижал трубку к уху.
– Алло, Пал Петрович, здравствуйте! Вы по поводу ордера?
– Да, Валера. До тебя не дозвониться. Уже раза три набирал, все занято и занято.
– Я разговаривал с сыном Меркальского. Он хотел знать, как продвигается расследование убийства отца.
– А почему он тебе звонил? Кто этим делом занимается?
– Поленов из убойного. Наверное, он не понял, кто из нас ведет дело, ведь мы оба были тогда в их квартире.
– И ты дал ему свой телефон?
– Кажется, нет. Он мог узнать его… у кого-нибудь, – нетерпеливо закончил Самсонов. – Павел Петрович, что с ордером?
– Все в порядке, он у меня. Через полчаса буду в управлении, заберешь.
– Отлично! А может, я сам к вам подъеду?
– Да я уже выехал. Скоро буду.
– Ладно, – нехотя сказал Самсонов. – Я тогда пока позвоню в архив и договорюсь, чтобы там нашли и подготовили к моему приезду документы по усыновлениям.
Повесив трубку, старший лейтенант открыл Интернет, чтобы узнать, как связаться с архивом. Если убийца – один из усыновленных мальчиков, то скоро они узнают, как его зовут. Самсонов не мог взять в толк, как это понял Иртемьев, но, очевидно, что-то в этих документах сразу наводило на правильную мысль. Вот только что?
Полицейскому пришло в голову, что, возможно, он ошибся, и информация, которую он с таким нетерпением ждал, окажется бесполезной. Ведь Иртемьев мог увидеть в документах приюта нечто совершенно иное, никак не связанное с мальчиками. Тогда это будет настоящий провал! Корчакова, конечно, умрет, и ее труп окажется в реке, а ее подруг придется арестовать по подозрению в нападении на Меркальского – в первую очередь, чтобы защитить от маньяка. Самсонов вздохнул: ему не очень-то хотелось поднимать это старое дело, поскольку педофил был ему глубоко несимпатичен. Тем более что теперь он мертв.
Увидев на экране телефон архива, старший лейтенант снял трубку и стал набирать номер. Хоть бы он оказался прав!
Глава 14
День четвертый
Коровин ехал на ипподром. Он взял у Ляпиной фотографию, где они с мужем были сняты вдвоем. Мужчина на снимке улыбался, демонстрируя два ряда ровных белых зубов. У него были тонкие черты лица, выразительные серые глаза и светлые волосы, стриженные коротким ежиком. Бывший актер, сказала Ляпина.
Коровин по дороге позвонил Самсонову и рассказал о разговоре с учительницей.
– Ты взял кнут? – спросил Самсонов. – Его надо показать Полтавину. Если им били Жженову, на нем должны быть следы крови.
– На глаз он чистый, – с сомнением сказал Коровин. – Но да, Ляпина разрешила его забрать.
– Что ты собираешься делать на ипподроме?
– Найду этого актера и…
– Просто будешь за ним следить, – закончил за Коровина Самсонов. – Не вздумай подходить к нему и говорить о каких-то подозрениях. Ляпина, конечно, уже позвонила мужу и рассказала о вашем с ней разговоре. Если он убийца – хотя ума не приложу, зачем ему убивать больную раком жену, – то забеспокоится. Возможно, решит, что должен ускорить… смерть Корчаковой и избавиться от тела как можно быстрее.
– Так он же может уйти с ипподрома раньше! – вскричал Коровин. – Я его упущу!
– Нет, он никуда не денется, пока его дочка там. Сначала отвезет ее домой, а уж потом займется своими делами. Так что просто сядь ему на хвост.
– К тому времени Корчакова уже помрет! – буркнул Коровин.
– А какие варианты? Он тебе ничего не расскажет, если ты подойдешь и спросишь: «Не вы ли тот маньяк, которого мы ищем? Да? Правда? Боже, я так рад! Не подскажете ли, любезный, где сейчас ваша третья жертва?»
– Ладно, ладно! Конечно, ты прав. Он не расколется. Место, где он держит Корчакову, мы не знаем, и на него у нас ничего нет. Если, конечно, кнут чист. – Коровин помолчал. – А насчет больной раком жены, так она вроде на поправку идет. Может, ее мужа это не устраивает. По завещанию ему должна достаться квартира супруги.
– Ладно, действуй, как договорились. А я сейчас еду в архив. Башметов ордер привез только что.
– Удачи.
– И тебе. Кому-то ведь должно повезти.
* * *
Самсонов гнал машину, не обращая внимания на спидометр. Не было еще и половины первого, когда он припарковался возле здания архива.
Темно-желтый монстр в стиле сталинского классицизма, облицованный внизу гранитом, стоял фасадом к разлинованному дорожками скверу с круглым неработающим фонтаном посередине.
