– Да ладно! – Гена остановился, повернулся, привалился плечом к притолоке. – Чего это ушел с такого хлебного места?
– Достало все. Дворов достал, делишки его достали.
– О каких делишках речь? – заинтересованно откликнулся Гена, помолчав минуту. – Что тебе известно?
– В смысле?
Саня зажмурился от боли. Нет, все же этот оборотень оставил у него в затылке что-то. Воткнул какую-то хрень, обездвижив, и оставил. Так болит, что шея не ворочается.
– Что тебе известно о делишках Дворова-младшего? – Гена скрестил руки на груди, черная ткань плотно натянулась на мощной мускулатуре. – Ты принимал участие в его делах? Или тебя он тоже кинул?
– В смысле? – повторил Саня, ничего не понимая, то ли от боли в затылке, то ли от загадок, которыми Гена говорить был мастер.
– Ты чего тупишь, а?! – он подлетел и больно ударил его носком армейского ботинка по щиколотке. – Ты работал у него много лет! Ты дни и ночи проводил с ним вместе и ничего такого не замечал?! Никаких его поручений особого характера не выполнял?!
– Чего орешь-то? – удивленно моргал Саня.
Он даже боли не почувствовал, потому что ни черта не понимал, о чем этот малый говорит. И боль в затылке, видимо, тут была ни при чем.
– Выполнял, конечно, всякие поручения. И морды били. И угрожали. И даже пару раз под замком кое-кого держали, в интересах дела, – начал он вспоминать отвратительные дела, за которые Лиза его точно никогда не простила бы.
– В интересах какого дела, говоришь? – Гена вернулся, схватил старый венский стул, оседлал его, уложил подбородок на спинку. – Вспоминай, старина, вспоминай. Это в твоих интересах. Чем лучше у тебя окажется память, тем длиннее у тебя окажется жизнь. Ну…
И Саня начал перечислять. И чем больше перечислял, тем мрачнее становился Гена.
– Это все дерьмо, что ты тут рассказал мне, – изрек он, когда Саня говорить закончил. – За это тебе даже полиции особо предъявить нечего, не то что мне! Слушай меня внимательно… Я сейчас задам тебе один, последний, вопрос… Если ты на него ответишь верно, то живешь. Если соврешь, то… Уж извини!
И Саня тут же понял, что этот малый, игравший роль улыбчивого таксиста и непонятно какую роль игравший при живом Льве Дворове, не шутит. Он убьет его. И зароет за банькой. И никто никогда не найдет его прах.
И Лиза…
Бедная, милая, славная девочка будет ждать его долгие, долгие годы. Лить слезы и ждать. И в каждом похожем лице, мелькнувшем в толпе, будет видеть и узнавать его. И еще, чего доброго, подумает, что он ее просто бросил. Кинул! И счастлив где-то с другой.
– Господи… – выдохнул Саня и зажмурился. – Говори!
– Кто такой Сомов Александр Сергеевич? – жестко спросил Гена. И глянул холодно и равнодушно. – Хорошо подумай прежде, чем соврать!
– Я и не собираюсь врать! – он почувствовал такое облегчение, что чуть не обмочился. – Это студенческий друг Дмитрия. Он его еще Пушкиным называл время от времени. Я сам его встречал на вокзале, когда он в город приехал. С одной сумочкой, налегке.
– Когда приехал? Когда встречал?
– Прилично уже… Года два-три назад.
– Дальше что?
– Я не знаю. Я встретил, в гостинице поселил, и все. Потом несколько раз возил их ужинать. Потом Сомов снова уехал в свой город… Кстати, он еще утверждал, что они с Настей земляки.
– Дальше! – перебил его Гена. – Уехал и что? Не вернулся больше?
– Вернулся, на машине. Я его на блокпосту встречал. Провожал до гостиницы.
– Он все время в гостинице жил?
– Я не знаю. – Саня таращил на Гену честные глаза, боясь, что тот ему не поверит. – Мое дело было встретить, проводить, отвезти на ужин.
– Чем занимался этот Сомов? Зачем он был нужен твоему хозяину? – задал вопрос Гена.
И по тому, как он на него смотрел, Саня понял, что ответ ему известен.
– Я не вникал, – твердо выдержал он его взгляд. – Они при мне редко виделись. Когда возил на ужин, ждал в машине. Но пару раз видел Сомова с ворохом бумаг. Слышь… Если учесть, что Дмитрий Дмитриевич заканчивал химико-технологический университет, то несложно предположить, что Сомов – химик.
– Логично.
Так ласково улыбнулся Гена, что Сане тут же снова захотелось в сортир.
– А зачем твоему хозяину, строившему вместе с братом банковскую империю, занимающемуся инвестициями, нужен был химик? А? Нет никаких мыслишек, Сашок?
И он сказал единственное, что мог сказать. Он сказал правду:
– Есть…
Потом Гена еще час допрашивал его, сверял детали, иногда сердился, иногда оставался доволен его ответами. И вдруг присел перед ним с ножом, не кухонным – нет, охотничьим. Ножом для убийства. Ножом, которым…
– Это ты тех наблюдателей снял, да?! – прохрипел Саня, наблюдая за острым стальным краем, мелькающим у него перед глазами.
– Дурак, что ли! – фыркнул Гена и вдруг начал перерезать изоленту на его запястьях и щиколотках. – Предупреждаю: захочешь кулаком взмахнуть, чтобы отомстить мне, вырублю сразу. У нас с тобой сейчас много общих дел. Очень много, Саня. Нам надо уничтожить твоего бывшего хозяина. Нам надо спасти девчонок. Ох-ох-ох…
– Девчонок?! Каких девчонок?!
Он не понял. Кровь прилила к онемевшим ладоням и ступням, он принялся их разминать. Морщился, постанывал.
– Нам надо найти Настю. И… – он полез в задний карман армейских черных штанов, вытащил Санин мобильник. – Пока ты был в отключке, тебе трижды звонил Дворов. Я не рискнул ответить. И тогда он прислал сообщение и фото. Твоя Лиза… Она у него. Он хочет обменять ее на Настю…
Глава 21
– Причина смерти установлена?
Полковник провел рукой по своей редкой шевелюре так, будто пытался что-то стряхнуть с головы. Словно остатки седых волос, взъерошенных и топорщившихся в разные стороны, ему мешали. Конечно, не мешали. Он их берег, холил и лелеял, втирая в кожу головы какие-то чудесные мази и бальзамы, пахнувшие приятно и не очень. Жена утверждала, что это предотвратит выпадение волос. Он верил и слушался. И еще она не разрешала без лишней нужды теребить шевелюру. А он вот сейчас разошелся и ерошил свои редкие космы на все лады. На Алексеева он не смотрел. Будто тот был причиной его преждевременного облысения.
Разумеется, капитан был не виноват. Ни в его облысении, ни в смерти долго разыскиваемого Сомова Александра Сергеевича. Разве он мог знать, обложив машину Сомова наружным наблюдением, что ее хозяин крякнется на другом конце города?! Нет!
Но вот то, что Сомов был в студенчестве дружен с Дворовым-младшим, он знать был обязан! И то, что Сомов был химиком от бога и творил с химикатами такие запретные дела, что его отчислили за полгода до диплома, тоже должен был знать капитан Алексеев.
