Как же он мог так бездумно позволить себя всего этого лишить? Почему? Что было не так?
– Что было не так, Артем? – вдруг спросила его Наталья, распахнула глаза и глянула с обидой. – Я так старалась… Старалась быть хорошей. Что было не так?
Он пожал плечами и дотянулся губами к ее ладошке, поцеловал. Рука пахла больницей и ее духами. Он, оказывается, скучал по запаху ее духов. Вот что! Только сейчас понял. Может, по этой причине не стирал ее полотенце? Оно висело рядом с его на крючке в ванной. И позавчера, он точно помнил, он прижимал ее полотенце к лицу и вдыхал его запах. Потом разозлился на себя за эту слабость. И постарался забыть. А сейчас понял.
– Я очень… Очень любила тебя.
– Любила? – переспросил он с упавшим сердцем. – А сейчас? Не любишь?
– И сейчас люблю, – призналась она, и в ее глазах заблестели слезы. – Но все пошло плохо с самого начала. Ты не замечал меня почти! Ты… Я для тебя была просто удобной принадлежностью. А я так старалась. Так старалась быть безупречной, Артем!
– А не надо было, Наташ. – Он пододвинулся ближе, осторожно тронул широкую повязку на ее голове. – Болит?
– Немного. – Она жалко улыбнулась, попросила: – Поцелуй меня… Пожалуйста!
Они целовались долго, запретно, тяжело дыша. И он без конца шептал ей что-то нежное и хорошее, отчего она улыбалась и плакала.
– Не надо быть безупречной, милая, – просил он ее, осторожно щупая ее тело под тонким больничным одеялом. – Надо быть собой. Ты вернешься? Наташ, ты вернешься ко мне?..
– Да, – обещала она и снова плакала.
– Ну чего ты ревешь, дурочка? Все же хорошо. – Он давно сполз со стула, встав коленками на пол и нависнув над ней и даже не замечал, что, возможно, ей тяжело и даже больно. – Все хорошо.
– Да… Я от счастья… Что снова с тобой…
А потом в палату ворвалась, как ненормальная, Тина. Разоралась и сразу разрушила все. Она это умела! И наобещала кары небесные за нарушение больничного режима. Выставила его из палаты в буквальном смысле, без конца подталкивая в спину, он едва успел крикнуть Наташе «пока». И вдруг пошла его с какой-то блажи провожать на первый этаж.
– Вижу по морде – доволен, – ехидно ухмыльнулась Тина.
– Не твое дело. Но за звонок спасибо.
– На здоровье!
Ему не хотелось с ней собачиться, тем более на глазах прогуливающихся больных и снующего туда-сюда медперсонала, поэтому он кивнул ей и пошел к своей машине, возле которой томился Леха. И выразительно стучал себя по левому запястью, намекая на безвозвратно упущенное время.
Артем ускорил шаг. И до машины ему оставалось метров пять, когда Тина догнала его. Схватила за руку, с силой дернула, разворачивая его на себя.
– А ты рано радуешься, капитан Григорьев, – раздула она ноздри, значит, злилась. – Не спросил, как она попала под колеса?
– Нет. А должен был?
Краем глаза Артем уловил, что Леха прислушивается, хотя старательно делает вид, что заинтересовался парнем на костылях.
– Должен! Еще как должен! – в бешенстве фыркнула Тина.
И он сразу понял, почему у них не сложилось. Она же всегда орала! Орала во время секса, до него, после него, во время отдыха и просто. Она не могла говорить спокойно. Орала, как ненормальная!
– Водитель машины, под которой оказалась твоя Наташа, утверждает, что она сама бросилась ему под колеса! – И она склонила головку к плечу, ожидая его реакции.
– А что он должен был еще сказать? Ему теперь отвечать, он и станет…
– А если она хотела покончить жизнь самоубийством? – перебила его Тина, хватая за руки. – Если склонность к суициду у нее в крови? Нужна тебе такая девка?! Если она истеричка? Скрытая, ненормальная, до поры до времени ведущая себя исключительно правильно и ровно! А, как тебе?!
Ему? Ему тут же сделалось тошно. Тина как всегда все обгадила. Она это умела!..
– Что это было, Тёма? – спросил Леха, с опасением оглядываясь на застывшую у заднего бампера Тину, когда друг сел в машину и повернул ключ в замке зажигания.
– Не знаю. – Артем кисло улыбнулся. – Дура!
– Нет, она не дура, друже. – Леха замотал головой. И тут же ткнул Артема локтем в бок. – Она ревнует!
– Да ладно!
Артем облегченно выдохнул. Он боялся, честно, что Леха сейчас начнет развивать тему возможной склонности Натальи к самоубийству. Он не хотел! Не хотел, чтобы Леха так думал, сам не хотел так думать.
– Она ревнует, Тёма! Поэтому и несет всякое дерьмо, пардон за выражение. – Леха достал из кармана штанов мобильник, помотал им в воздухе. – Пока ты там с Наташей лизался, я куда надо позвонил и узнал подробности того злополучного наезда.
– И что?! – сразу ощетинился Артем. – Мне плевать!
– Водила был в хлам, друже! И задел Наталью на пешеходном переходе. Суицид исключается, Тёма. Так что Тинка просто ревнует.
– У нее роман с заведующим отделением, – припомнил Артем. – Чего ей ревновать-то?
– А она ревнует не тебя к Наташе.
– А что? Как? Я не понял?
– Она ревнует твое к ней отношение! Наверняка застала вас во время пикантной сцены. Не просто же так неслась за тобой, как фурия. – Леха заржал, убирая мобильник обратно в карман штанов. – Можешь ты баб на уши поставить, Тёма! Не зря моя Маринка не разрешает мне с тобой дружить.
– О господи! – Артем весело фыркнул. – И в песочнице тоже играть не разрешает?
– И в ней! – веселился Леха. – Считает тебя сердцеедом и думает, что ты плохо на меня влияешь. Дура, да? – И тут же без переходов брякнул: – Сестру Дианы – Анастасию Сергеевну Мосину по подозрению в организации сбыта наркотических веществ закрывал Пронин Василий Николаевич.
Артем, честное слово, чуть в дерево не вмазался, выруливая с больничного двора.
– Пронин??? – чуть не взвизгнул он. – Этот… Эта…
– Правильно, друже. – Леха сморщился, будто кислоты хлебнул. – Это он! Наш всеми уважаемый ныне полковник Пронин Василий Николаевич – безупречный, неподкупный, ждущий генеральских погон.
– Нет, ну это вообще, Леха!!! Ну, так не бывает же! – разошелся Артем. – Сначала он расследует исчезновение Ростовского. Активно роет землю, закрывает всех подряд, плотно подбирается к Шелестову. А потом…
– Потом, когда у него ничего не вышло и Ростовского не нашли ни живого, ни мертвого, он просто-напросто обкладывает Шелестова плотным кольцом. И начинает с одной из его фирм, которая, по слухам, являлась самым прибыльным предприятием у Михаила Ивановича. И начинает с главного бухгалтера.
– А чего сразу так резко?
– А может, она отказалась сотрудничать со следствием? – пожал Леха плечами.
– А может, там и не было ничего такого? Может, фирма Шелестова честно работала?
