– А девочка-то, похоже, в итоге выправилась бы. Как Линь. Ей просто не дали шанса вырасти из этого переходного возраста. И опять, между прочим, фигурирует церковь.
– Несколько в другом плане, но – да.
– И пение. Если Себастьян выйдет на связь с Делонной, может, тут у нас что-нибудь и свяжется.
– Совпадений вроде бы много, но конкретных пересечений практически нет.
Подал голос телефон, Ева взглянула на экран.
– Филадельфия в участке. Поехали. Посмотрим, может, ниточка появится.
Она отправила Пибоди в вестибюль, чтобы та проводила Филадельфию Джонс в допросную. Ева рассудила так, что в более официальной обстановке давление будет эффективнее. Потом они повторят ту же процедуру с Нэшем.
Она не спеша собрала бумаги и аппаратуру и направилась туда, где под дверью ее дожидалась Пибоди.
– Я ей лимонада принесла, – заговорила напарница. – Она немного нервничает и немного сердита на нас за задержку, но горит желанием помочь всеми возможными способами. И так далее в том же духе.
– Нервничает и сердита – как раз то, что нам нужно. – Ева вошла. – Включаю запись. Мисс Джонс, мы должны записать наш разговор, таков порядок.
– Конечно, только…
– Одну минуту. Допрос проводит лейтенант Ева Даллас и детектив Делия Пибоди. Дело номер Н-567823. Благодарим, что приехали, – произнесла Ева и села. – Сейчас мы зачитаем вам ваши права, под запись.
– Я не понимаю. Мои права? – Сегодня волосы у Филадельфии были собраны в пучок. Она нервным жестом пригладила прическу. – Я что, подозреваемая?
– Таков порядок, – быстро проговорила Ева и оттараторила последний вариант правила Миранды. – Понятны вам ваши права и обязанности?
– Да, конечно. Я приехала, чтобы помочь вам, чем только смогу.
– Мы это ценим. На сегодняшний день нами установлены личности всех, кроме одной, жертв, чьи останки были обнаружены в здании, собственником которого вы являлись на момент смерти потерпевших.
Ева выложила на стол одиннадцать фотографий.
– Вы узнаете кого-нибудь из этих девушек?
– Шелби, разумеется, о чем мы уже говорили. И Микки. Лупу. Но она у нас пробыла совсем недолго. Я… Вот это лицо мне кажется знакомым, но я не уверена. – Палец мисс Джонс завис над фотографией Мерри Волкович. – Если вы скажете мне ее имя, мы сможем проверить по документам.
– Я уже проверила. Формально ни в одном из ваших заведений она не числилась.
– Если бы она была наша, то в бумагах это непременно осталось бы. – Она выпрямила плечи. – Мы к своим обязанностям относимся серьезно.
– Но лицо вам знакомым не кажется?
– Так… Вроде я что-то такое припоминаю… По-моему, я мельком видела ее с Шелби… С Шелби, Микки… и, кажется, Делонной.
Она взяла снимок в руку и, нахмурившись, вгляделась в него, так что между бровей образовалась вертикальная складка.
– Она… Не уверена. Столько лет прошло! Но что-то в ней знакомое есть.
– Только в этой? – спросила Ева.
– Да и то не точно. Где же… В магазине! – Она с облегчением выпрямилась. – Я ходила в магазин, и они все там были – и эта девочка в их числе. Магазин Дэ Пака – ох, до чего же нетерпеливый был человек! Все жаловался мне, что дети ходят, воруют продукты, выкидывают номера. Я запомнила, потому что зашла туда случайно и неожиданно застала их, и надо признать, вели они себя нагло. Я велела девочкам – нашим девочкам – извиниться и немедленно возвращаться вместе со мной. Я запомнила, потому что у этой девочки я спросила, как ее зовут и где она живет. Она ответила в том ключе, что, дескать, не занялась бы я своим делом, только еще грубее, и убежала. Помню, я еще потом недели две все ее высматривала, вдруг бы она вернулась. У меня было ощущение, что она беглянка. Когда работаешь с ними изо дня в день, поневоле начинаешь распознавать их за версту.
– Так.
– И что она? Правда из дома убежала?
– Да.
– И потом погибла вместе с остальными. – Филадельфия закрыла глаза и накрыла фото ладонью. – Надо было мне тогда ее задержать, вызвать соцработников. Я-то была озабочена тем, как своих домой утащить, а ее упустила.
– Откуда вам было знать? – заговорила Пибоди.
– Это моя работа. Я обязана знать. Шелби с Микки обе уже не были на моем попечении, когда с ними это случилось. Но часть ответственности все равно лежит на мне, разве нет? Шелби нас провела, а ведь мы сами проморгали. Надо было держать с ней ухо востро, но мы были до того заняты другими делами, так взволнованы свалившейся на нас удачей, что невольно дали ей ускользнуть. И теперь нам с этим жить. Жить и знать, чем все закончилось. Микки… Не знаю, многое ли мы могли для нее сделать, но думаю, что-то все же было в наших силах. И мы обязаны были что-то предпринять. А теперь они обе погибли. Обе.
Она снова вгляделась в фотографии, потом резко подняла взор.
– Но не Делонна! Ее среди них нет. Они были так дружны, все трое. Она с ними не ушла. Осталась у нас и пробыла с нами, пока не исполнилось шестнадцать.
– Но где она теперь, вы не знаете.
– Нет, хотя должна признаться, я ожидала, надеялась, что она будет подавать голос. Кто-то из них продолжает поддерживать с нами связь, другие – нет.
– Она никогда не спрашивала вас о своих подружках? Не просила отпустить ее с ними повидаться?
Филадельфия потерла лоб.
– Все разве упомнишь? Я тут покопалась в своих записях того времени, пыталась понять, как…
Она покачала головой.
– У меня записано, что на какое-то время Делонна замкнулась, сказалась больной. Да это и естественно, ведь она осталась без двух лучших подруг.
– А она действительно болела? – поинтересовалась Ева.
– Насколько я помню – и из записей это следует, – она впала в какую-то апатию. Много плакала, хотя старалась этого не показывать. На сеансах, когда мне удавалось чуть-чуть до нее достучаться, она называла себя плохой девочкой. Мол, все ее покинули, потому что она плохая; ни дома у нее нет, ни семьи, и все потому, что она такая плохая. Мы работали над ее самооценкой. У нее был такой чудесный голос, и я использовала пение, чтобы немного помочь ей преодолеть свои комплексы. Но она больше ни с кем из девочек так близко не сдружилась. И как я уже сказала, замкнулась, погрузилась в какую-то скорбь, что, в общем-то, было естественно и ожидаемо. Бывало, сделает, что поручишь, и тут же опять замкнется в себе. Почти год прошел, прежде чем она пришла в себя.
– А вам не казалось странным, что никто из ее подруг не пытался с ней увидеться, потусоваться?
– Лейтенант, дети порой бывают эгоцентричны, а их мир зачастую… сиюминутен. Здесь и сейчас – вот что важно, поэтому отношения, которые завязывались внутри Обители – а теперь БВСМРЦ, – могут быть прочными, на всю жизнь, а могут быть поверхностными, продиктованными данной конкретной ситуацией. Ситуация изменилась – и дружбы как и не было.
