– Филадельфия и Нэшвилл? Это кто же нарекает детей в честь городов?
– У них еще есть сестра Сельма – как город в Алабаме, – она живет в Австралии. И брат, Монтклер
[1]
, умерший вскоре после их переезда в новое здание. Он был в миссионерской поездке в Африке, и там его буквально загрыз лев.
– Н-да… Не каждый день о таком слышишь.
– Я уже поняла, что меньше всего мне хотелось бы окончить жизнь таким образом – оказаться съеденной заживо кем бы то ни было. Этот вид смерти стоит последним в моем личном списке.
– А первым?
– Откинуть копыта в возрасте двухсот двадцати лет, спустя несколько минут после оглушительного секса с тридцатипятилетним любовником-испанцем и его братом-близнецом.
– Что ж, недурно, – поддержала Ева. – Во времена Джонсов кто был владельцем здания?
– В некотором роде они и были. Ну, в смысле – они изо всех сил старались гасить кредит и оплачивать счета, которые в Нью-Йорке являются непременным спутником доживающего свой век здания. В конце концов они пропустили очередной платеж, и дом забрал банк. Спустя какое-то время банк его продал. Кто купил, я тоже нашла, но такое впечатление, что эта фирмочка приобрела здание в расчете привлечь инвесторов, с тем чтобы превратить его в жилой дом с шикарными квартирами. Затея провалилась, и в конечном итоге они его перепродали себе в убыток группе компаний, которая, в свою очередь, с убытком перепродала его Рорку.
– Несчастливый дом какой-то.
Пибоди обвела взглядом стенд с фотографиями с места преступления.
– Да уж иначе и не скажешь.
– Хорошо. Поедем побеседуем с Питтсбургом и Теннесси.
– С Филадельфией и Нэшвиллом.
– Один черт.
Благословенный высшей силой молодежный реабилитационный центр размещался в аккуратном четырехэтажном здании непосредственно у нижней границы Ист-Виллидж. Короткий отрезок улицы Деланси выделялся на фоне богемной атмосферы этого района и в то же время остался не затронутым проводившейся в конце двадцатого века косметической реконструкцией – а также, на удивление, и бомбежками, разграблением и вандализмом, обрушившимися на голову соседних улиц в годы Городских войн.
Большинство зданий были старыми, одни – подремонтированные, другие – перестроенные, третьи – демонстративно сохраняющие свою обшарпанную оболочку.
Интересующее детективов кирпичное здание, выкрашенное в белый цвет, имело крошечный дворик, в котором ежились от холода редкие невысокие кустики. Двое невосприимчивых к холоду подростков сидели на каменной скамье и играли каждый на своем компьютере.
Ева мимо них прошла к главному входу. На ребятах были толстовки с капюшоном, с логотипом Центра на груди, на лицах у обоих в самых разных местах красовался пирсинг и одинаково недовольное и настороженное выражение.
Ветераны улицы, решила она. Полицейского чуют за версту.
Под ее строгим взором оба сменили враждебность на наглые ухмылки, но Ева обратила внимание, что девушка – по крайней мере, она приняла ее за девушку – взяла приятеля за руку.
Когда они с Пибоди поднимались на крыльцо, в спину им донесся хрипловатый шепот и короткий смешок, явно женский.
Меры безопасности на входе включали камеру наблюдения, пластинку для сканирования ладоней и аппарат для считывания пластиковых документов. Ева нажала звонок, над которым весьма кстати красовалась надпись: «Пожалуйста, нажмите кнопку звонка».
– Доброго и чистого вам дня. Чем можем помочь?
– Лейтенант Даллас, детектив Пибоди, Управление полиции и безопасности Нью-Йорка. Нам необходимо переговорить с Филадельфией и Нэшвиллом Джонс.
– Прошу прощения, но я не вижу ваших фамилий в списке встреч, назначенных на сегодня мисс Джонс и мистером Джонсом.
Ева достала жетон.
– Считайте, что мне назначено.
– Конечно, конечно. Вы не могли бы приложить ладонь к пластинке для подтверждения личности?
Ева сделала как просили и стала ждать результата.
– Благодарю вас, лейтенант Даллас. С удовольствием вас впускаю.
После продолжительного жужжания зуммера наконец щелкнул замок. Ева распахнула дверь, ступила в узкий коридор, по обеим сторонам которого располагались комнаты и другие коридоры, ведущие в какие-то еще помещения, и лестница наверх.
В дальнем конце комнаты из-за стола поднялась женщина и с улыбкой направилась к ним по кафельному полу терракотового цвета.
Это была матрона – иначе не скажешь – со старомодным начесом на черных волосах, в безвкусном розовом свитере поверх платья в цветочек и удобных туфлях на низком каблуке.
– Добро пожаловать в Благословенный высшей силой молодежный реабилитационный центр. Я – Матушка Шивиц.
Подходит, подумала Ева.
– Нам надо поговорить с Джонсами.
– Да, да, вы уже сказали. Я была бы очень признательна, если бы вы дали мне возможность сообщить им, о чем именно вы желаете побеседовать.
– Конечно, – ответила Ева и замолчала. С левой стороны была дверь, на которой висела табличка с именем Нэшвилла Джонса. Справа – такая же, с именем его сестры. – Речь идет о полицейском расследовании.
– Ну, разумеется! Боюсь, в данный момент мистер Джонс ведет занятие, как и мисс Джонс. Но мисс Джонс скоро освободится. Если вам будет угодно подождать, я с удовольствием предложу вам чаю.
– Мы подождем. Чая не надо, спасибо.
Ева прошлась по коридору и заглянула в открытую дверь – трое ребят сидели за компьютерами.
– Наш компьютерный класс, – пояснила Шивиц. – Нашим воспитанникам разрешается выполнять на компьютере определенные задания. Или собирать материал для своей работы. А если они заслужили, то и пользоваться им в свободное время.
– А как они могут это заслужить?
– Усердно выполняя порученные задания, участвуя в общественной работе, получая баллы за прилежание, доброту, щедрость. И конечно, сохраняя чистоту тела и духа.
– И как давно вы здесь работаете?
– О, уже пятнадцать лет, с самого открытия. Начинала как помощница Матушки и консультант по образу жизни, по совместительству. Если желаете, я буду рада устроить вам экскурсию по нашему заведению.
– Звучит неплохо. Почему бы и впрямь…
Договорить Еве не дала распахнувшаяся дверь кабинета Филадельфии Джонс, откуда вылетела девчушка с фиолетово-оранжевыми волосами. Красная, зареванная, она со всех ног рванула к лестнице.
– Квилла! Как мы ходим в здании?
Девушка бросила на Шивиц сердитый взгляд, сопроводив его вызывающим жестом среднего пальца, и затопала по лестнице.
